Травоядный. Том III

— Месть сквозь смерть. Жизнь за жизнь. Мир падёт во имя Отца и Сына. Он вернётся и назначит последний день. Лишь Слеза даст шанс противостоять судьбе. Лишь она даст время. Лишь она отнимет его.

— Заткнись, — выплюнул я, толкнув её в спину, так что она едва не споткнулась. — Шагай быстрее.

Мы взошли на плоскогорье — словно вершину срезали гигантским мечом, создав площадку в километр диаметром. Пустую, лишь серые камни, мокрые от дождя, блестели в свете молний. Ветер крепчал, рвал плащ, молнии приближались, озаряя мир резким светом и оглушительным грохотом, от которого дрожала земля.

— Где? — спросил я, мой голос перекрыл вой ветра.

— Марк, тебе не стать героем, как бы ты ни хотел, — сказала она, её глаза сверкнули в темноте.

— Ха! Не собирался! — бросил я, чувствуя, как её слова режут, как лезвие.

— Чтобы убить чудовище, нужно стать чудовищем.

Я не выдержал и ударил её под колено, с силой, от которой она рухнула на мокрые камни. В тот же миг грянул гром! Яростный раскат заполнил небо лиловыми молниями, их свет озарил её лицо, спокойное, почти безмятежное. Она не вскрикнула, не пискнула. Я владел её жизнью, как многими до неё. Но что-то было иначе. Казалось, её жизнь уже потеряна, и, оборвав её, я не получу душу, лишь пустоту.

— Я давно готов стать чудовищем. Такова цена силы. Моя цена, шаманка, — сказал я, глядя сверху вниз, чувствуя, как дождь стекает по маске. — Дай Цветок Грома, и я оставлю тебе жизнь.

— Ха… Ха-ха-ха! — рассмеялась она жутко, булькающим смехом, от которого кровь стыла в жилах. — Жизнь? Что она стоит? Миг в мироздании, крупица на полотне вселенной. Ничто.

— Хватит твоей философии! — Я схватил её за жёсткие волосы, оттянул голову назад, прижав кинжал к горлу. Ещё чуть — и кровь хлынет, смешается с дождём.

— Битвам твоим не будет конца, ни в этой, ни в следующей жизни. Выбор — покорить или покориться. Каждый принесёт боль, страдания, разрушения. Мир в твоих руках, и быть концу. От чьей руки падёшь — неважно, крах неминуем, — пропела она, как мантру, её голос дрожал, но не от страха.

Рука дрогнула, сталь рассекла шею, и горячая кровь хлынула на землю, на камни, смешиваясь с грязью и дождём. Я отпустил её, и она рухнула, захлёбываясь, её тело дёрнулось в последней судороге.

Она прохрипела, едва слышно:

— Фулгур…

Безумная молния, лиловый гнев небес, обрушилась вниз! Свет озарил всё, ослепляя, разметал камни, землю, как взрыв. Удар опрокинул меня на спину, воздух вышибло из лёгких. Поднявшись, я увидел дым, идущий от широкого кратера, где земля ещё шипела от жара. Ноги сами понесли туда, будто притянутые неведомой силой. В центре вырос каменный цветок с лиловыми прожилками, его лепестки пульсировали, как живые.

— Так вот ты какой — Цветок Грома. Цветок Фулгура…

Шкура ощутила дуновение ветерка, странное и холодное так глубоко под землёй, где воздух был тяжёлым и неподвижным. Лестница кончилась, впереди смутно виднелся проход, за которым царила непроглядная тьма, такая густая, что даже мои глаза, привыкшие к теням, не могли её пробить. Холод пробирал до костей, а тишина давила, как невидимый груз.

— Фулгур… Молния… — прошептал я, чувствуя, как слово отдаётся в груди.

— Фулгур, — прокряхтел старик, его голос был хриплым, как скрип ржавых петель. — Давно меня так не называли.

Он растворился, как дым, и я перестал чувствовать его присутствие, будто он был лишь призраком. Но на миг нос уловил знакомый запах заячьего пота, резкий и едкий, такой родной, что сердце пропустило удар.

— Не думал, что буду испытывать ТЕБЯ, — раздался спокойный голос, который я узнал бы из тысячи, мягкий, но с острой, как лезвие, насмешкой. — Долго разбирался с делами. Заставил друга ждать. Некрасиво.

Это…

— Придётся тебя отделать за это, Декс, — послышалась язвительная, фирменная усмешка, от которой внутри всё сжалось. — Или всё же Марк?

Я вздохнул, чувствуя, как во мне будто перемешалось всё, что было. Словно Декс робко подал голос, слабый, как шёпот из прошлого. Но я пресёк его на корню, задавив в глубине сознания. Ему место там, в тени, без выхода.

— Декса больше нет, — сказал я, мой голос был твёрд, как камень. — Здравствуй, Алем.

Глава 20 Это правда ты?

Непроглядная тьма, абсолютная, без единого проблеска света, обволакивала всё вокруг. Она не походила на тень, в которой я провёл полжизни. Нет, здесь не было ничего — ни звука, ни движения, ни жизни. Это был его мир, мир Алема, давно позабывшего, что такое свет. И я это понимал слишком хорошо.

«Будет тяжело. Очень тяжело. Я знаю, на что способны его рефлексы и чувства. Этот мир — его владения, а я здесь лишь чужак, — думал я, пропуская энергию через каждую клетку тела. — И как далеко он готов зайти в этой проверке?»

Он ответил мгновенно. Лёгкий ветерок коснулся шкуры, уши уловили едва слышный шорох. Вжих! Жгучая боль полоснула по боку! Я рванулся в сторону, прыгнул, но звуков не было — я не знал, где стены. Бам! Плечо врезалось в шершавый камень. Вот и стена, чёрт возьми!

— Не советую расслабляться, Марк… — голос Алема раздался позади, пугающе близко.

Рука с разворота рассекла пространство, но встретила лишь пустоту. А голос уже звучал с другой стороны:

— Прислушайся, впитай пространство… или умрёшь.

Вжих! Удар рассёк воздух, я метнулся вбок, но тут же получил удар под колено! Упал, кувыркнулся, отскочил, упираясь спиной в противоположную стену.

— Ну ты чего? Ведёшься на такие трюки? Так тебе испытание не пройти, — разочарованно протянул Алем. — Ты всё ещё живёшь светом. Тусклым, почти угасшим, но светом. Тьма — она иная, у неё свои законы.

«Так, от стены до стены — метров десять. Стены плоские, помещение, скорее всего, квадратное, — размышлял я, пытаясь сосредоточиться. — Черныш, можешь как-то помочь?»