Тренировочный День 5

— А… что тут происходит? — спрашивает девочка у Алены и та — поворачивается к ней.

— Открытый турнир по пляжному волейболу. — отвечает она, радостная что нашла свободные уши: — тяжелый матч между «Летящим Паровозом» и «Степными Птицами». На кону купон «Загадай Желание». Можно загадать что угодно.

— Что угодно? — в глазах у девочки загораются огоньки.

— Что угодно. — кивает Алена: — мне вот даже страшно представить, что Юля может от нас всех потребовать. Айгуля вот хочет на свой купон тренера себе забрать… попользоваться…

— Что ты там придумываешь Маслова?! — кричит с площадки Айгуля: — я же все слышу!

— А… какие правила? — спрашивает девочка.

— Правила? Ну… кто участвует в турнире — тот готовится выполнять желание выигравшей команды. Но только по одному разу и неважно от кого из победителей. Команды собираем произвольно, дважды одним и тем же составом участвовать запрещается. Черная Птица вон Салчакову выбрала, но пока они проигрывают со счетом два-ноль…

— Тумс! Шлеп!

— Очко!

— … со счетом три-ноль. — поправляется Алена и поджимает губы: — вот если бы Айгуля не нас подслушивала а больше на мяч смотрела…

— Но ведь Виктор Борисович в игре не участвует? — осторожно уточняет девочка. Алена хлопает ее по плечу и улыбается.

— Нам это не мешает. — говорит она: — во-первых он теперь Лилькин парень, а значит ей принадлежит. Ну и потом не навсегда же, так… попользоваться. Впрочем, ты еще маленькая, вырастешь — поймешь.

— Да я и так все знаю! — вспыхивает девочка и отодвигается от Алены, снимая ее руку с плеча: — я все знаю. И повидала в жизни… всякого.

— Ого! — усмехается Алена: — ну тогда вперед. Вон выбери себе партнершу и вперед. Турнир-то открытый. Выиграете — вся команда вам должна будет. Проиграете — и попадете в рабство к безжалостной Черной Птице.

— А давай. — говорит девочке ее подруга: — а чего? В волейбол мы же хорошо играем, нас Виктор Борисович учил!

— Надо понимать, Барыня, разницу между нами и профессиональными спортсменами. — отвечает ей другая, высокая и рослая: — мы только соплями утереться сможем.

— Да ладно тебе, Зина. — морщится первая девушка: — чего ты сразу. Давай попробуем. — она выпрямляется: — я участвую. А выбирать команду можно из кого угодно же? И чтобы по честному все было — нам же фора нужна. Вы взрослые и спортсменки, а мы школьницы. Так что… играем полной командой из пяти человек против двух и… с завязанными глазами пусть играют. Или правую руку за спиной привяжут.

— А ты коварная, мелкая школьница. Но даже так вас под орех разделают, будете для нас газировку носить. — улыбается Алена Маслова: — но мысль интересная. И вам полезно и нам… особая тренировка.

— Тогда мы участвуем. — твердо говорит Лиза Нарышкина: — наша команда — «Дворянское Гнездо».

— Какая ты смелая. — улыбается Алена и вкладывает два пальца в рот, предварительно сложив из них какую-то хитрую фигуру. Оглушительно свистит. Все замирают на своих местах и белый мяч снова катится по песку.

— Очко команде «Паровозов», — машинально говорит Наташа Маркова: — Алена, ты чего?

— У нас пополнение! Команда школьниц хочет зайти в турнир! — улыбается Алена: — я им сказала, что вы с ними будете играть либо с завязанными глазами, либо только левой рукой! Или на одной ноге! Они полной командой — пять человек против двух. В остальном — на общих основаниях.

— На одной ноге я могу. Все равно другая побаливает. — говорит Лиля: — а с кем играем? Лиза, твоя команда? Классно! Выходите после этого матча.

— Опасно недооценивать противника, Бергштейн. — отвечает ей Алена: — а если выиграют? Школьницы тут такие… целеустремленные. Купон «Загадай Желание» на кону.

— Как можно проиграть школьницам? — пожимает плечами Волокитина: — вы только детям дурные мысли внушаете. А потом моральную травму нанесете.

— Этим детям моральная травма уже нанесена.

Глава 5

Глава 5

Назад ехали уже после обеда, ближе к вечеру, когда все накупались и наигрались вдоволь, вернее — почти все. Страдающий Лермонтович вместе со своим приятелем Тепляковым был подвергнут санкциям, для начала вещи «залетчиков» обыскали, найдя там еще два УСМ и десяток учебных запалов, три самодельных дымовых шашки, одну сигнальную ракету и россыпь патронов для мелкашки, целых три (!) рогатки, а еще целую россыпь круглых девятимиллиметровых пуль, стреляных из пистолета Макарова и подобранных школьниками на стрельбище с тем, чтобы из этих самых рогаток стрелять. Все это вместе дало возможность Маргарите Артуровне прочитать новую лекцию на тему «сегодня носит Адидас, а завтра родину продаст», то бишь «а потом вы танк угоните и лишите Красную Армию боевого потенциала» и вообще «однажды унесете снаряд, а он у вас дома взорвется и всю вашу семью убьет». В качестве непосредственно санкций Володю и Никиту заставили сидеть в библиотеке летнего оздоровительного лагеря «Орленок» и читать Достоевского как рекомендованную литературу. Маргарита Артуровна грозилась что потом все проверит.

В свою очередь Виктор конфисковал все оружие и «предметы, конструктивно похожие на оружие», включая два перочинных ножика, один с несколькими лезвиями, отвёрткой и штопором, а второй с черной рукояткой в виде белки, ворча себе под нос, что это похоже на разоружение Германии после Первой Мировой и запрет иметь армию больше, чем предусмотрено Версальским договором. Про себя решил, что уж ножики он парням вернет в городе, как-никак важная вещь для каждого пацана в их возрасте — перочинный ножик, да и денег стоит немалых. Если родители тебе такое не купили (а обычно не покупали), то приобретать такой вот ножичек приходилось самостоятельно, а это либо на завтраках экономить и карманные откладывать — порой по нескольку месяцев! Либо бутылки собирать — есть такой заработок, сходить в парк и бутылки пособирать… но тут мальчишки неизменно сталкивались с конкуренцией в виде городских деклассированных элементов, которых в этом времени было на удивление мало. Никто не сидел и не просил милостыню возле магазинов или на рынке, никто не выставлял напоказ свои беды и проблемы, написанные на картонке, прислоненной рядом, ведь советская милиция боролась с такими проявлениями попрошайничества и тунеядства.

Так что, сидя на комфортабельном сиденье заводского «Икаруса» Виктор разглядывал арсенал школьных хулиганов и террористов, качая головой и поражаясь гибкости и изобретательности детского ума. Чего стоит только «говнограната», которая в теории должна была состоять из целлофанового пакета, достаточного количества… субстанции, в которую и вставляется УСМ с учебным запалом. Слава всем святым, что вместо собственно отходов человеческой жизнедеятельности эти двое использовали клубничный джем, да и растяжку на шкафчик со своими вещами поставили неправильно, так что он без труда обезвредил устройство, но все же! По факту установки растяжки-ловушки на свой шкафчик вынес Лермонтовичу и Теплякову устное замечание — кто же так растяжки ставит? Это же шкафчик, тут достаточно чеку дверцей прижать… зачем нужно леску тянуть? Излишние сложности приводят к тому, что устройство потом не сработает, чем сложнее механизм, тем больше вероятности что обязательно какая-то часть сломается или поведет себя не так как запланировано… что же до малинового джема…

Виктор осмотрел учебный запал, измазанный красной субстанцией, растер ее между пальцев и не удержался — попробовал на вкус. Сладкий. Вкусный джем, тут обычно варенье готовят, а не джем, а вот бабушка у Лермотовича сподобилась и джем сделала, а не варенье.

Оглянувшись назад, он посмотрел в проход между креслами. Когда они ехали сюда, в автобусе царила веселая сумятица, пели песни хором, разговаривали, выглядывали в окна чтобы помахать руками встречным машинам. А вот обратно едут почти в полной тишине, только мотор урчит. Утомившиеся и переполненные впечатлениями школьники спали в сиденьях повышенной комфортабельности, спала Маргарита Артуровна, к вечеру воскресенья заряд социальной батарейки у которой наконец-таки сел и она вырубилась на плече у Альбины Николаевны, которая в свою очередь даже дремала с холодным и строгим выражением лица. На задних сиденьях дружно дрыхла сборная команда за исключением Синицыной, Бергштейн и Волокитиной, которые уехали на Юлиной «шестерке», чтобы в городе пораньше быть. Сразу четыре задних сиденья занимала растянувшаяся Валя Федосеева, она положила голову на колени Алене Масловой, которая спала, прижавшись к стеклу головой, периодически стукаясь об него лбом и просыпаясь. Чуть ближе спали две «Казашки», Салчакова и Чамдар, как их звали «Казашка Большая и Казашка Маленькая». На самом деле обе девушки были из Узбекистана, но это видимо никого не волновало. Да и не так уж сильно они отличались, чтобы одна была Большой, а другая Маленькой, просто Чамдар была чуть ниже Салчаковой. В быту все называли ее Аня, потому что ее имя по паспорту — Ай Кыс — было слишком смущающим, как будто кошку зовут. Кыс-кыс. Так что — Маленькая Аня.

Изьюрева Саша, или «Папенькина Дочка», тоже спала, положив голову на плечо соседки, Наташи Марковой, которая пусть и не была включена в основной состав на площадке и большую часть времени проводила на скамейке запасных, все же играла важную роль в социальной жизни команды, будучи девушкой чрезвычайно активной. Про таких обычно говорят «во всех бочках затычка». Нет таких дел, куда бы она свой нос не сунула и всем потом не рассказала бы.

Виктор поворачивается назад, пересаживается ближе к окну и смотрит на бегущий навстречу пейзаж с зелеными, заливными лугами, покрытыми белыми ромашками, на которых задумчиво паслись коровы, на колхозные поля с золотистой пшеницей, на стальные фермы высоковольтных линий, на мелькающие дорожные знаки. Автобус начинает снижать ход, а мимо окна проплывает знак «Железнодорожный переезд». Скрипнув тормозами автобус останавливается. Из окна виден красно-белый, полосатый шлагбаум и железнодорожный путь, паутина проводов над ним.