Треск Цепей II: Белый Ворон

Я был изгваздан в крови, от меня смердело как от трупа. Будь моя воля, я бы вошёл в горячую воду прямо в одежде. Чтобы смыть с себя следы кровавого дождя и пыли, что осыпала мою голову и плечи, пока мы бродили по сотрясаемым ярусам.

На противоположном краю бассейна, лежало множество мягких подушек, стояли серебряные и позолоченные миски полные еды и каких-то ягод. Три кошки развалились на подушках, не стесняя себя одеждой, и я должен был признать, что без обычной кожаной «сбруи» в их фигурах гораздо больше человеческого, чем мне казалось.

Я понимал, что сегодня мы уже не доберёмся до храма Енны. Не встретимся с Соней и не решим проблем с демонической сделкой. С мрачной решимостью поймал себя на мысли, что готов кого-нибудь убить, если это поможет закончить этот утомительный и пакостный день.

Сияние в воде сдвинулось, раздался плеск, и на поверхности показался тот, кого звали Морагом. Всё это время большой рыжий кот был внизу, на дне. Теперь же он вынырнул, бросил на нас взгляд и, повернувшись спиной, пошёл к берегу, внушая уважение своими габаритами. Но прежде чем он повернулся спиной, я увидел источник красноватого света — амулет, висящий на его груди.

Кошак был массивен и силён. В отличие от встреченных ранее зверолюдов, он не походил на исхудавшего раба и не нёс на своём теле отпечатков скверны. Я не видел язв или проплешин. Удивительно, но этот слуга тёмных сил производил впечатление полностью здорового существа.

— Ма-а-аленькая кошка пррривела защитника. Я думал ты никогда не веррнёшся Малиша, но видимо черви сожрррали не только твою печень и серррдце, но и мозги.

Не доходя до берега, он встряхнулся, брызги попали на тройку кошек и те заурчали. Долетели они и до меня, пройдясь по штанам и сапогам. Но мне было плевать.

— Он не защитник Мррау-ру, он убийца и один из фаворрритов повелителя. Он отррежет твой язык и скоррмит твоим же слугам Моррраг!

В голосе Малиши сквозило неподдельная ненависть. А Мораг выглядел чересчур самоуверенным.

— Что она обещала тебе человек? Один из артефактов нашего дома? Лунную книгу? — Рыжий гигант взял из рук служанки полотенце и, растерев свою мокрую шерсть, отбросил его, цыкнув на служанок, чтобы те проваливали прочь.

Я стоял в пяти метрах от края купальни, наблюдая за зверем из-под прикрытых век. Ещё на пути в логово зверолюдов, я засунул в перчатку один из камней силы и сейчас безостановочно прокручивал в голове жест и слова, произносимые Соней для создания защитного купола.

— Молчишь? Она не сможет выполнить своих обещаний, потому что не она глава дома. Я же, напррротив, с рррадостью заключу с тобой сделку, если ты прррямо здесь и сейчас отррррубишь этой блохастой Мок’норрра её гол…

— Беги Малиша.

Я перебил Морага и тот замолчал, растягивая губы в кошачьей улыбке.

Наверное, на мгновенье им всем показалось, что я принял предложение рыжего кота. Но это было не так, я слушал его болтовню в половину уха и отслеживал передвижения, прокручивая в голове заклинания Сони.

— Бегите все.

Сокрытый от чужих глаз камень силы — растаял в моей руке.

Битва

В порабощённый ярус вело четыре спуска, четыре лестницы закрытых тяжёлыми рунными створками. Ни одно существо, будь оно материально или бесплотно, не могло до поры проникнуть сквозь эти преграды.

Но сегодня створки раскрылись…

Гул подземных механизмов загулял эхом по улицам подгорного города. Потусторонний свет затопил ярус, откликаясь на пробуждение находящихся в дрёме мертвецов. Изъеденные тленом рты раскрылись, пытаясь втянуть воздух в сгнившие лёгкие, а иссохшая плоть шевельнулась, заставляя суставы с треском проворачиваться. Сотни немёртвых захрипели и заволновались, делая первые ковыляющие шаги в сторону малых подгорных врат…

Им навстречу, сотрясая воздух оглушительными воплями, бросились берсерки подгорных кланов. Татуированные силачи, презирающие защиту и зачастую удерживающие оружие в обеих руках. Из-за их спин, во врага полетели метательные топоры и горящие священными рунами копья.

У каменных лестниц закипели бои.

Но не только низшая нежить, состоящая из мумифицированных трупов, противостояла горцам. За спиной одного из берсерков возник призрак, ударил двумя полупрозрачными серпами лишая своего противника головы и вновь исчез, чтобы через секунду появится в следующем месте и снова нанести смертельный удар.

Где-то в толпе гнилые губы прошипели заклятье и сразу несколько горцев выронили оружие, хватаясь за головы. Оглушённые тяжёлым ментальным криком они погибли через десяток секунд растерзанные толпой низшей нежити, чьи прикосновения вытягивали саму жизнь.

— День славы и смерти!

С громоподобным криком наместник швырнул свою золотую секиру в гущу мертвецов, приметив за спинами обычных кадавров немёртвого чародея. Ряды едва переставляющих ноги трупов подконтрольные воле высшей нежити шагнули, стремясь оказаться на пути оружия и остановить его, но не вышло. Их тела загорались золотистым пламенем и разлетались в клочья, стоило им коснуться зачарованного артефакта. Конечности отрывались, а грудные клетки с лёгкостью рассекались вращающимся оружием.

Бросок почти достиг своей цели прорубив целую просеку в рядах шатающихся кукол. Но, в конце концов, был отбит в сторону тёмным магическим дымом, что поднялся по воле костяного колдуна. Запущенный рукой наместника снаряд с визгом отлетел в сторону и, уничтожив ещё нескольких мертвецов, зазвенел по каменным плитам.

Огромный горец сразу после броска спрыгнул в самую гущу немертвых. Его кожа разгорелась рунным рисунком, защищая владельца от ударов и вытягивающих силу прикосновений. Громка сам по себе был оружием, без труда сокрушающим нежить голыми кулаками, на чьих костяшках алели руны крепости и дробления.

Услышав зов золотой секиры, он поднял руку, возвышаясь как над своими людьми, так и над мертвецами. Оружие вернулось к нему, и как только рукоять легла в массивную руку, Громка, пошёл к колдуну, уничтожая мёртвецов размашистыми ударами.

Но у его людей, бой не складывался так же легко.

Ступени перед створками были залиты горской кровью. На подгорную улицу сумел прорваться передовой отряд берсерков набранный из разных кланов, их задачей было зачистить плацдарм, дав тяжёлой панцирной пехоте высыпать на улицу и построить стену щитов. Они справились со своей задачей, но между латниками и передовым отрядом проявился целый рой призраков. Прямо промеж рядов воинов, на лестнице, во время спуска.

Призрачные клинки без труда проходили сквозь панцири и убивали воинов одного за другим. Чудовищные беззвучные крики неупокоенных духов сводили с ума ближайших воинов, заставляя забыть, кто они, и где находятся. Такие бойцы переставали отличать своих от чужих и наносили увечья собственным товарищам.

Громка тем временем добрался до колдуна. Встретил могучей грудью дымный снаряд призванный иссушить его тело и обрушил на нежить три сильнейших удара. Волшебный щит, прикрывающий мертвеца, выдержал лишь два. Плиты мостовой стали трескаться и дробиться от той мощи, что обрушилась на них сверху. На третьем ударе купол исчез, и золотая секира рассекла колдуна, оставив его останки тлеть на полу подгорной улицы.