Три башенки и бездонная пропасть

– Проверю справа. Там тоже вроде бы свет.

– Ну, тогда мы пошли. Если что, кричите.

– О, надеюсь, ничего настолько жуткого не произойдёт.

– Всё может быть, мисс Ильза! Самая частая фраза романов до того, как случается несчастье знаете какая? Именно! «Ничего не случится». Так что желаем удачи.

Сёстры взялись за руки и смело отправились изучать чердак по левую сторону от входа. Я же не спешила, пытаясь осветить как можно большее пространство, но это мне мало удавалось, лампа была хотя и яркой, но слишком маленькой для большого помещения, да ещё сёстры унесли часть света с собой.

Мебель здесь, похоже, складировали безо всякой системы. Тяжёлая ткань висела до самого пола, а местами лежала складками на полу. Посмотрим, что под ней.

Я присела и взялась за край ткани у ближайшей кучи. Тут же взлетела пыль, кружась в свете лампы и забивая нос. Поднимем. Ну вот, ничего интересного. Стулья и кресла, ободранный лак на ножках и порванная обивка. Только пыль подняла.

Сёстры уходили всё дальше, каблучки их туфелек стучали всё тише, а голоса становились глуше. Чердак, оказывается, довольно большой.

Как бы мне найти место, где хранятся детские и юношеские вещи графа?

Я пошла направо, подняв лампу и держа высоко перед собой. Из тьмы постепенно выплывали новые завалы мебели. Очередной шаг вдруг вызвал писк и топот крошечных лап - это были мыши, которые бросились в рассыпную, успев испугать меня чуть не до смерти.

Тифея сюда бы заселить!

Хорошо, что планировка чердака простая и идти можно только вперёд, иначе был риск заблудиться и не выбраться без помощи. Представляю, как пришлось бы кричать: «Помогите! Кто-нибудь! Спасите! Я заблудилась на чердаке»! Эта картина почему-то вызывает не страх, а смех. Неловко бы вышло, чего уж там.

Временами я заглядывала под ткань и повидала много разной мебели и коробок, но детских вещей не нашла.

В результате мне повезло, или же решимость моя вознаградилась - не знаю, но так или иначе, подняв очередной покров, я обнаружила под ним мебель из классной комнаты -сверху лежала классная доска, на поверхности которой остались разводы от плохо смытого мела.

Теперь сдёрнем ткань!

Пыль поднялась такая, что я закашлялась, а глаза заслезились. Надо было вначале зажмуриться и дёргать не так резко. Всегда это случается - поспешу, а после приходится исправлять последствия.

Отойдя на несколько шагов, я закрыла нос рукой и дождалась, пока пыль осядет. Потом вернулась. Ну вот, зато все предметы на виду. Правда, не пойму пока, какой мне толк от старой парты и книжного шкафа.

Лампу пришлось пристроить среди ножек стула, чтобы освободить руки. Я отодвинула классную доску, потом откинула доску парты и добралась до коробок с вещами. В первой лежал глобус и много мелочей вроде компаса, старых карандашей, циркуля и письменных приборов. В отдельной картонной коробке хранились стёртые мелки, вот уже не знаю, зачем.

Вторую коробку достать было очень сложно. В ней лежали учебники. Это очень странно, если подумать, почему эти учебники брошены здесь, где их могут испортить мыши? Почему бы не оставить их в библиотеке, где достаточно места?

Тут же имелись тетради, исписанные мелким почерком, и подписанные именем Грейм Дабхис. На его учебные тетради было любопытно взглянуть, но вряд ли от этого будет толк, поэтому я забралась на самое дно и вытащила кипу исписанных отдельных листков, пожелтевших и хрустящих. Тут были диктанты и отдельные математические решения, и различные записки. «Грейм, ты забыл вернуть мне «Капитана семи морей». Ты крайне медленно читаешь! Может, на самом деле ты не умеешь читать вовсе и вынужден умолять прочесть тебе книгу кого-нибудь из слуг? Димерий». Или «Мисс Олизет до сих пор зла на вас за рисунок, который вы ей испортили! Не смейте мне писать до Пасхи! Потом, так и быть, я вас прощу» без подписи, но судя по женскому аккуратному почерку, писала записку сама Олизет.

Записки от друзей графа. Судя по датам, написаны в период, когда им было четырнадцать или пятнадцать лет. Сообщения, свидетельствующие о сильной дружбе и самой искренней привязанности, которые только бывают в такие года. У меня тоже была подружка, с которой я чувствовала себя так свободно и весело, как не чувствовала даже с любящими взрослыми по причине разного взгляда на жизнь. Взгляда с разной высоты, поправляла Ли, так её звали. Она уехала с родителями в другую местность в шестнадцать и навеки увезла с собой моё сердце. Год мы переписывались, а потом она пропала, говорили, её отец -военный забрал её на другой континент.

Живя на одной улице, мы переписывались так же, отправляли друг другу шутливые записки-напоминания и с нетерпением ждали не менее приятного ответа.

Димерий, Грейм и Олизет. Я нашла одну-единственную записку от Патруа, слишком корявую, становилось понятно, что эпистолярный жанр ему не давался, и две от Артура, лаконичные и короткие, видимо, он писать не любил.

Эти подростки дружили. Конечно, предположений судьи о дальнейших событиях это обстоятельство не меняло - дружба в юности способна перерасти в любовь зрелости, а безответная любовь - в жестокую ревность, которая способна толкнуть на преступление. Дети вырастают и портятся. Самые страшные преступники были когда-то милыми детьми.

Но совершено очевидно - они были большими друзьями, хотя теперь сложно представить более разных людей, чем мистер Артур, граф и мистер Патруа.

Неисследованной оставалась последняя, третья коробка, самая невысокая. Она была задвинута как можно дальше под парту и я чуть ногти не сломала, пока вытаскивала её наружу. Поставила на верхние две и с нетерпением открыла.

В коробке лежала большая спиритическая доска. Прямо на покрывающем поверхность доски тёмном лаке по её четырём сторонам, указывающим края света, были нацарапаны ножом имена: Грейм, Олизет, Патруа и Димерий.

Не знаю, какой скелет я готовилась обнаружить в «шкафу» из детских вещей графа, но никак не спиритическую доску. Это же стремление к магии, к тёмному искусству, приоткрывающему завесу над тайнами, человеку недоступными.

Они баловались спиритизмом, одной из разновидностей магии. Подумать только! Спиритизм обычно приравнивался к магии и узнай об этом занятии родители, им всем явно бы влетело! Конечно, дети часто балуются тем, что запрещают взрослые, но я отчего-то считала, что наследники состояний в этом вопросе более организованны и не позволяют себе того, что позволяют малообразованные подростки с улиц моего детства.

Оказывается, мы мало чем отличались.

Руки невольно дрожали, пока я проводила пальцами по именам, ощупывая зазубрены и мысленно ставя метки.

Димерий. Мёртв. Причина смерти неизвестна.

Олизет. Больна неизлечимой болезнью, но какой именно и с какими проявлениями, неизвестно.

Патруа. Здоров и весел, не испытывает никаких волнений или неудобств, кажется счастливым.

Грейм. Необъяснимые припадки, опасные для окружающих. Несчастлив.

Они пробовали вызывать духов!