Три лилии Бурбонов
Шрифт:
Тем временем отец Моно не оставлял мыслей о возвращении и в своих письмах постоянно давал Кристине различные советы. Однажды в декабре, прогуливаясь с приятелем за городскими стенами, иезуит направился в сторону ручья, где их ждали осёдланные лошади. Губернатор Кунео послал несколько солдат вдогонку, но безрезультатно. Ла Валетт поспешил встретиться с Кристиной, которая заявила, что не знает, где её духовник. Тогда кардинал отвёл в сторону Филиппо д’Альё и пригрозил ему гневом Людовика ХIII. Вскоре фаворит сообщил ему, что, добравшись до городка Вико в миле от Мондови, Моно укрылся за стенами иезуитского колледжа, и что регентша, по-видимому, причастна к его побегу. Под угрозой немедленного разрыва с Францией ла Валетт убедил Кристину арестовать иезуита. Чтобы духовник королевской мадам снова не сбежал из
В конце 1638 года Томас отправился в Мадрид, чтобы договориться о поддержке Испании, но и ему не вполне доверяли, поскольку его жена Мария Бурбон принадлежала к французской королевской семье. В результате она и их дети жили в Мадриде в качестве заложников. Получив поддержку короля Филиппа IV, в начале 1639 года принц Кариньяно прибыл в Милан, воссоединившись там со своим братом. По соглашению с испанским губернатором они набрали в Иврее армию из 4 000 пехотинцев и 1 000 кавалеристов, состоящую из баварских и венгерских наёмников. При этом принцы договорились с Леганесом, что став регентами и опекунами своего несовершеннолетнего племянника, они разделят занятые савойские города и земли с испанцами поровну. Что же касается Кристины, то её оправят обратно за Альпы.
– Где, - заявил Леганес, - ей самое место!
Узнав об этом, в марте 1639 года Ришельё отправил д’Эмери обратно в Турин и приказал своим командирам арестовать Томаса, если он въедет в Савойю, в то время как Людовик ХIII написал Кристине, требуя, чтобы она запретила принцу Кариньяно и Маурицио въезд на территорию Пьемонта.
2 марта Леганес пересекает границы Пьемонта и ему навстречу устремляются войска союзников во главе с кардиналом ла Валетом, маршалом-ветераном Плесси-Прасленом, галантным Вильей и суровым Пьянецей. Однако 3 марта, усиленный частью испанской армии, в игру вступает Томас. И начался самый настоящий обвал. Некоторые города – Кьери, Монкальери, Ивреа сдались принцу без боя, другие, как Крешентино и Кивасо (последний – всего в нескольких километрах от Турина) – после недолгого сопротивления. В то время как его брат-кардинал оккупировал графство Ниццу. Тем временем Леганес завоевал Верруа и Кресентино. Во всех захваченных городах жители, не колеблясь, присягнули на верность двум принцам, признав их единственными регентами государства и опекунами маленького герцога Карла Эммануила II. В Савойе, по сути, началась гражданская война, получившая позже название «война зятьёв». Вероятно, это было обусловлено тем, что по её окончании Маурицио действительно стал зятем Кристины, а Томас был женат на её троюродной сестре.
Таким образом, с одной стороны, королевской мадам пришлось бороться за независимость своего государства перед лицом иностранных притязаний, а, с другой, заботиться о преемственности своих детей, защищая их от притязаний дядьёв. В то же время население Савойи, разорённое продолжительными войнами и ненавидевшее иностранцев, как французов, так и испанцев, разделилось на два лагеря: союзники и защитники Кристины называли себя «мадамистами», а друзья принцев Маурицио и Томаса – «принципистами». Мадамисты носили белые и голубые ленты на шляпе, а принциписты – только лазурные. Причём, несмотря на уверенность Кристины в «любви народа», большинство населения поддерживало братьев Виктора Амадея I. Люди справедливо считали, что принцы имеют право на участие в регентском совете. Вдобавок, они были «свои», а Кристина – «чужая», иностранка. Таким образом, принциписты полагали, что они выступают не против герцога, а против несправедливого правления регентши.
– Кто мог сказать, - пишет Эрколе Рикотти, итальянский историк ХIХ века, в «Истории Пьемонтской монархии», - что стало тогда с Пьемонтом, где иностранцы сражались с иностранцами, граждане с гражданами, родственники с родственниками? Кивассо вооружился против Турина, Верчелли против Санти, Трино против Казале, Кунео против Савильяно, Салуццо против Пинероло, Асти против Альбы, и на этом городе флаги Испании, а на том – Франции. Не
только в городах, но и в сельской местности бушевала смертельная ярость, а к публичной ненависти приплетались личные обиды. Священники и монахи тоже приняли участие в страшных потрясениях, и большинство из них выступали за двух братьев-принцев, один из которых был кардиналом Святой Церкви.Кристина осталась без армии, а французов было слишком мало, чтобы они могли воевать сразу в нескольких местах, да ещё и держать гарнизоны.
26 марта ла Валетт попытался снять осаду испанцев с замка Кивасо между Алессандрией и Асти, причём, согласно французским источникам, французов было всего 8 000 против 20 000 испанцев, а губернатор, Манфредо д’Алье, отсутствовал. Бой шёл несколько часов, когда ла Валетт получил письмо со слёзной просьбой королевской мадам всё бросить и спасать Турин, поскольку принц Томас был всего в шести часах пути от столицы. Кристина спешно собрала Совет, приказала арестовать подозрительных горожан, а своих детей отправила в Шамбери. В то же время Филиппо д’Алье дал указания послу Сен-Морисо попросить помощи у короля Франции против Томаса, «при виде которого всё дрожало».
28 марта ла Валетт уже был в Турине. Кристина, по словам современника, вышла навстречу солдатам, желая подбодрить их:
– Эта принцесса, посещавшая все кварталы, казалась такой жизнерадостной, уверенной и веселой…, что военные были так же взволнованы её присутствием, как и воодушевлены её увещеваниями.
В ответ принцы призывают жителей не платить Кристине налоги и объявляют её низложенной властью императора Священной Римской империи. Солдаты регентши совершают несколько вылазок против врага, но терпят поражение в открытом поле.
Кивасо пал, а Турин подвергся бомбардировкам уже 14 апреля, но реально принц Кариньяно начал осаду только 17 апреля, и это скорее была разведкой боем, в то время как Леганес отступил от столицы и продолжил кампанию на других территориях, взяв Вилланову и Асти. Кристина, едва не погибнув под обстрелами, почти было решила бежать во Францию, но затем передумала. Чтобы показать, что регентша их не покинула, мадамисты пронесли её с восторженными криками по улицам столицы. Хотя туринцы не слишком любили королевкую мадам, их возмущало мародёрство солдат принца Кариньяно в округе. Французские командующие кардинал ла Валлетт и маршал Плесси-Праслен тоже попали под обстрел в Турине во время стратегического совещания и вынуждены были выкапываться из-под руин обрушившейся крыши дворца.
Убедившись, что гарнизон столицы достаточно силён, Томас уже 25 апреля снял осаду и отошёл к замку Валентино. Однако он успел установить связь со своими сторонниками в Турине, что выяснилось слишком поздно.
Воспользовавшись отступлением врага, д’Эмери въехал в столицу, где встретил радушный приём у Кристины, надеявшейся на помощь Франции. Однако требование брата передать все её крепости в руки французов показалось ей неприемлемыми. Она снова заняла враждебную позицию по отношению к послу и отправила тайно маркиза Пьянеццу к Моно, чтобы попросить у него совета, как ей вести себя в сложившейся ситуации.
Через своего посла в Риме регентша также попросила папу Урбана VIII посодействовать установлению мира в Пьемонте. Откликнувшись на её просьбу, понтифик отправил в Турин нунция Каффарелли. В Валентино Томас встретился с нунцием, который предложил ему вывести армию из окрестностей столицы, вернуть захваченные крепости и вместе с Маурицио присягнуть на верность герцогу. При этом королевская мадам должна была сохранить опеку над сыном и регентство, в то время как её деверья получили бы место в Совете, выплаты и другие льготы. Тем не менее, ни одна, ни другая сторона не желала идти на уступки.
Кристина писала Людовику ХIII и Ришельё слёзные письма с просьбой о помощи.
– Я имею надежду только на Ваше Величество, - уверяла она брата, - я умоляю Вас не дать мне стать жертвой моих врагов.
– Я призываю Вас помочь мне, потому что никому не доверяю, как Вам, - просила она кардинала. – Помогите мне и не дайте погибнуть.
Однако, несмотря на своё плачевное положение, регентша не желала идти на уступки французам, что злило её брата и Ришельё. Поэтому кардинал отделывался только обещаниями, решив довести её до крайности, чтобы сделать более уступчивой. Но ничего не добился.