Три лилии Бурбонов
Шрифт:
– ...это было одним из самых славных событий и самых замечательных обстоятельств, которые были достигнуты в Европе за сто лет до этого момента.
Результаты осады Верчелли жестоко разочаровало д’Эмери, который в июле из Казале написал в Париж с просьбой об оставке, заявляя, что «постарел в десять раз за годы пребывания послом». Действительно, в сорок два года он выглядел на все шестьдесят. Тем не менее, в отставке ему отказали и, прибыв в Турин 22 августа, д’Эмери попытался успокоить савойский двор, пребывавший в панике из-за взятия Верчелли испанцами. Через два дня туда же приехал эмиссар Ришельё с требованием к Кристине переправить отца Моно во Францию. Однако регентша твёрдо ответила:
– Мы скорее
Тем временем в Турине распространились тревожные слухи о том, что маленький герцог Франциск Гиацинт неудачно упал с лошади. Из-за врождённой астмы ему пророчили скорую смерть чуть ли не с первых месяцев появления на свет. Однако мальчик дожил до шести лет и скоропостижно скончался от полученных травм 4 октября 1638 года. Новым герцогом провозгласили его младшего брата Карла Эммануила II. Узнав об этом, Ришельё отозвал д’Эмери в Париж на консультацию, в то время как Кристина снова облачилась в траур.
– Королевская мадам удалилась к кармелиткам на два дня, чтобы оплакать смерть своего мужа и своего первенца, - сообщил Филиппо д'Алье Феличе Савойскому.
Через год Кристина купила две усадьбы, у графа Карло Кастелламонте и братьев Форни, расположенные рядом с замковой площадью, для монастыря кармелиток и церкви, хотя и получившей название в честь святой Кристины, однако посвящённой памяти Франциска Гиацинта. Монастырь стал любимой религиозной резиденцией регентши. Она даже обставила там для себя помещения, где могла уединиться, дабы помолиться вдали от шумного двора.
А спустя пятнадцать лет Филиппо д'Алье в стихах к балету «Граделино» увековечит сына королевской мадам, которого называли Цветком Рая (по-французски Флер де Паради):
Скучаю по прекрасному лику смеющегося цветка
Из сада любви, как и все, увядшего зимой.
Лишь та, кто вырастила Цветок Рая
Не боится разрушительной силы времени и старости.
Щемящая печаль, звучащая в этих строчках, невольно наводит на мысль, что Фарнциск Гиацинт действительно был сыном графа. Две внезапные и таинственные смерти неизбежно породили новые слухи. Причём подозрений не избежала даже регентша с любовником. Говорили, что она состоит в тайном браке с Филиппо д’Алье, спит с ним каждую ночь и что маленький герцог Карл Эммануил II на самом деле тоже их общий сын. Кроме того, графа обвиняли в накоплении богатств в ущерб государственной казне.
Второе регентство Кристины не было предусмотрено никаким завещанием Виктора Амадея. Его братья утверждали, что её назначение должно быть одобрено либо собранием савойских дворян, либо императором, номинальным сюзереном герцогства. Д’Эмери сразу посоветовал королевской мадам обратиться к папе за подтверждением своих полномочий. Однако французского посла очень беспокоила мысль о том, что её деверья могут вернуться в Савойю. Поэтому он вернулся во дворец и, оторвав Кристину от созерцания мёртвого сына, напомнил ей:
– Поскольку Ваша независимость поддерживается только жизнью маленького ребёнка четырёх лет хрупкого телосложения, Вы должны подумать о способах, которые могут обеспечить Вам достойную жизнь…
После чего завёл речь о «людях, которые представляют опасность для Савойи». Д’Эмери имел в виду её деверьёв.
Маурицио действительно воспрял духом: ведь после Карла Эммануила, второго сына Кристины, он являлся законным наследником савойского престола! По этой причине кардинал решил действовать и отправил своих агентов, бывшего сенатора Массерати и его помощника Пасеро, в Пьемонт, чтобы те подговорили кого-нибудь из чиновников открыть ему
ворота Карманьолы и Турина. Эти два дворянина когда-то находились на службе у покойного Виктора Амадея, который приказал их арестовать за предательство. Однако, сбежав из тюрьмы, они укрылись в Риме у Маурицио.В конце октября 1638 года покинув Вечный город, кардинал под именем кавалера д’Ормео добрался до Пегли и сообщил Кристине, что готов взяться за оружие…если только она не выйдет за него замуж. В ответ регентша вежливо призвала Маурицио к благоразумию:
– Лучше возьмите в жёны какую-нибудь другую французскую принцессу, если готовы отказаться от союза с Испанией ради женщины!
Этот ответ ей подсказал д’Эмери, который предложил Ришельё женить Маурицио на француженке и подарить ему поместье подальше как от Парижа, так и от Турина.
Между тем губернатор Милана, чтобы отвлечь внимание на себя, уже двигался к Асти. Но Филиппо д’Алье, предупреждённый о заговоре, сменил гарнизон Карманьолы и арестовал коменданта столичной крепости. Кристина приказала обезглавить несколько туринцев, заподозренных в том, что они агенты Маурицио. Их головы на пиках выставили на стенах Туринской цитадели. Таким образом, добравшись с военным отрядом до Кьери, кардинал Савойский узнал, что заговор провалился. Д’Эмери предложил Кристине спешно направить в Кьери войска ла Валетта, чтобы захватить Маурицио в плен. Но регентша не хотела доводить свои отношения с деверем до крайности и кардинала сопроводили до границы, откуда он отправился в своё поместье в Ломбардии. Кристина попросила папу отозвать Маурицио в Рим, и тот отправил к нему кардинала Монти.
Габсбурги по-прежнему не доверяли Маурицио, решив поставить на его брата Томаса, уже находившегося на испанской службе. Враги Кристины требовали изгнать её из герцогства и отдать власть принцу Кариньяно. Карл Эммануил II был тоже слабым и болезненным ребёнком. Поэтому, чтобы защитить себя и своих детей, королевская мадам назначила Филиппо д’Алье губернатором цитадели Турина. При этом она объяснила, что продвижение её любовника по службе связано «с его благоразумием, умением давать советы, блюсти интересы нашей короны и регентства, исключительной осторожностью, которую он проявляет в делах, заботясь с привязанностью о нас и том, что касается сохранения и увеличения нашего наследства».
Став фактическим правителем Савойи, Филиппо д’Алье занял позицию нейтралитета, что не нравилось ни одному из заинтересованных государств. Выказвая доброжелательность по отношению к Франции, он в то же время не переставал вести тайную переписку с испанцами посредством епископа Альбы. Оправдываясь, граф говорил, что имеет право делать это, когда государство «висит на волоске». Однако это не устраивало Ришельё, который с помощью лести, обещаний и угроз пытался склонить его на свою сторону. Желая подкупить Филиппо д’Алье, кардинал поручил д’Эмери подарить ему бриллиант. Но посол, понимая, что из этого ничего не выйдет, решил действовать через регентшу и сказал ей, что этот драгоценный камень его собственный. После этого Ришельё попросил Людовика ХIII назначить графа главнокомандующим союзных войск в Пьемонте. Но Филиппо д’Алье ответил:
– К сожалению, я не могу принять этот пост, который может даровать только герцогиня за долгую и верную службу.
Его неподкупность вызвала гнев Ришельё, который в будущем припомнит это графу.
31 октября д’Эмери после аудиенции у Кристины отбыл в Париж по вызову Ришельё, но по дороге его догнал курьер от ла Валетта: оказалось, что Маурицио покинул Рим и направился в сторону Турина. Тем не менее, посол не слишком встревожился и ответил главнокомандующему, что Кристина достаточно хорошо укрепила свою столицу. Но королевская мадам была очень встревожена, когда кардинал Савойский написал ей из Генуи, что намерен отправиться в Милан.