Тривиальный сюжет

– Спасибо, я заметил, - не удержался Кир, - что-то еще?

– Скоро настанет привыкание, и успокоительное придется менять. А, учитывая, что настойка Лантары имеет самое сильное действие, то...

Желание придушить ушастого стало почти нестерпимым.

– Или, вероятней, куда раньше у вас настанет отравление, - безмятежно закончил Лирен.

Застывшая рядом парочка наваждений всем своим видом выражала негодование и солидарность со словами эльфа. Тоже, няньки выискались.

– Ничего, - не менее невозмутимо, почти не скрывая злорадства, оскалился Кирилл, - я же бессмертный.

– В определенном смысле, - устало, словно после разговора с дурным, но весьма упрямым индивидом, продолжил Лирен, - но поглощать в таких количествах настойку все равно не следует. Если хотите, могу дать возвращающий душевное спокойствие талисман - действует почти также, но побочных эффектов куда меньше.

Кир только закатил глаза. Допустим, только допустим, талисман предложили, честно желая помочь, но, даже в таком случае, после установленной шаманом в столице антимагической сети, он просто не станет работать.

Нет, по здравому размышлению, брать из рук исконного врага амулет не стоило, но злых намерений Кирилл не увидел (является ли злым намерением попытка избавить мир от страшного и ужасного Темного Властелина?), да и выбора особого не было. Какая разница: одной глупостью больше, одной меньше.

миэль Абрахам

Когда миэль понял, что назвать Темного опытным политиком было бы просто невероятным преувеличением - когда Господин Лжи, забыв своих молчаливых телохранителей, бросился участвовать в ритуале; во время одной из их нечастых бесед или немного раньше?

Разумеется, у Вечного Лжеца была своя корысть и первосвященнику даже не хотелось представлять, что именно жаждал получить от встречи с демоном Темный. И что, вероятно, получил. Но, все же, чтобы миэль ни думал о Господине Лжи, от крысиной болезни многострадальная Олира исцелилась, как и было обещано Темным. Примечательно то, что исцелены были даже заболевшие и умирающие. Увы, мрачное знание не позволяло Абрахаму приписать это чудо воле божией.

Но, в тоже время, несмотря на обещанное ранее, поступок Темного не казался первосвященнику изначально продуманным, скорее, внезапной прихотью. Темный с Дагмаром, на взгляд верного слуги Данана, получались похожи: обоим не доставало некоей... предусмотрительности, умения просчитывать свои действия наперед. И каким нелепым ни было сие сравнение, миэль никак не мог от него избавиться.

Что ж, старому жрецу не привыкать быть первым советником, человеком, стоящим за троном. Доверия к старому Абрахаму у Господина Лжи, несомненно, нет, но вряд ли он откажется от некоторых... подсказок. А там, глядишь, начнет прислушиваться к словам первосвященника Нитриана почаще.

Большинство вполне справедливо сочло бы выстраданное им решение предательством, но если у него получится заставить Господина Лжи хоть частично прислушаться к его советам, то многих бед удастся избежать.

Абрахам был далек от мысли попытаться навязывать Темному свою волю - тот, как ни странно, вычислял лжецов и корыстолюбцев очень быстро. Первосвященник, впрочем, ни разу не видел, чтобы Хозяин Тьмы хоть раз наказал кого-то за откровенный обман или, хотя бы, должным образом отреагировал - вот только мимика у Темного оказалась очень подвижной. При виде выражения лица Повелителя Зла старику иногда хотелось смеяться: видно было, что тому хочется многое сказать собеседнику, но отчего-то приходится сдерживаться. Правда и незадачливый обманщик, замечая раздражение Темного Властелина, тушевался, пугался и пытался незаметно исчезнуть.

С другой стороны, к здравым советам Господин Лжи склонен был прислушиваться. Если же ему позволить принимать решения самостоятельно, то Темный точно понаделает ошибок. Да и не мог нитрианский первосвященник оставить свой город наедине с Властелином Тьмы: его долг защитить паству от всякого зла. Пусть даже и путем принесения своей души и совести в жертву.

Риск, вне всяких сомнений, был весьма и весьма велик, но попробовать стоило. Если бы только вера в победу Света у старого и уставшего священника оказалась также тверда, как и вера в волю Данана... Но пока твердой уверенности в благополучном завершении не появилось, приходилось приспосабливаться. В конце концов, Темный, в отличие от своих зловещих слуг, таким уж чудовищем не казался. И, Абрахам никак не мог не думать и о том, что не будь Темный тем, кем был, то он вполне мог бы прийтись первосвященнику по душе.

Если проведенный совсем недавно всеобщий Совет назвать действительно всеобщим было затруднительно даже самому невзыскательному наблюдателю, то и на данный момент кардинально ничего не поменялось, и полупустая зала навевала грустные мысли. Разве только часть обвитых бархатом скамей занимали довольные победители. Видеть на местах, где исконно восседали нитрианские нобили, имперские и оркийские лица, оказалось неожиданно больно.

Вот только зачем Властелину Тьмы, способному в своих поступках ни на кого не оглядываться, вообще понадобилось собирать какой-либо Совет, первосвященник понять никак не мог. А чужие непонятные действия всегда выглядели несколько подозрительно.

Что ж, стоит поблагодарить Данана, хотя бы за то, что его самого не обошли приглашением, и узнать пожелания нового хозяина столицы старый священник сумеет из первых уст. А Господин Лжи явно чего-то хочет... раз уж соизволил собрать их всех здесь. Воспаленное воображение споро подкидывало воспоминания о приносящихся многочисленных жертвах во славу Тьмы, жестоких и кровавых ритуалах, бессердечных законах и прочих ужасах, сопровождавших правление Властелина Тьмы. Пусть, на первый взгляд, Темный не выглядит ни особо коварным, ни излишне жестоким, но доверять Господину Лжи было бы воистину непозволительной глупостью.

Оставалось надеяться, что его пожелания не окажутся неподъемными. Прошу тебя, милосердный Данан, пусть это будут деньги или еще какая безделица!

Темный, по неизвестной причине, соизволил опаздывать, чего не позволял себе даже Дагмар. Встревоженные нобили взволнованно гудели, несколько богатых негоциантов, сбившихся в кучку, о чем-то тихонько переговаривались между собой. Возможно, обсуждали, хватит ли им средств, чтобы откупиться. Но, как бы то ни было, откровенно выказывать недовольство не смел никто: бесстрашные нобили слишком боялись как присутствующих слуг Тьмы, так и предполагаемых доносчиков. Гнетущая тишина, приправленная всеобщей подозрительностью, давила на плечи.

Тяжелое церемониальное одеяние душило, жаль, верный посох вместе с секретарем пришлось оставить за дверьми и опереться не на что. Первосвященник, с трудом держа спину прямо, сидел в гордом одиночестве: вокруг него, словно заразного крысиной болезнью, стояли пустые скамьи. Что ж, всю ненависть и недоверие он заслужил сполна.

Михель, скромно примостившийся рядом бароном Дери, столкнувшись с первосвященником взглядом, приподнял краешек губы и отвернулся. Что ж, если у Дери есть вести от своего зятя, миэль узнает об этом первым. И, если Данан смилостивится, с Норэ удастся переговорить.

На последнем ряду, презрев общепринятые правила, расположилась Олесса, положив ноги на стоящую впереди скамью. Сделать девочке замечание о неподобающем поведении или поведать о том, что женщинам запрещено присутствовать на Совете, никто не посмел. Темный палач собственнически обнимал девушку за плечи, и миэлю с трудом удалось подавить вздох - глупую, неразумную девочку отчего-то оказалось жаль. Вне всякого сомнения, все влюбленные слепы, но и бросить дитя наедине с чудовищем было бы чересчур жестоко.