Трон Знания. Книга 4

Спустя какое-то время за спиной прозвучал голос:

— Эльямин?

Вздрогнув, Малика обернулась. Она читала, что тигр умеет незаметно подкрадываться, прекрасно маскируется и является отличным пловцом. Иштар перенял повадки хищника. Может, он и в темноте видит как тигр?

Улыбнувшись нелепой мысли, Малика произнесла:

— Утром коронация, а меня никто не предупредил.

— Не успели. Час назад наконец-то прибыли правители всех Пустынь. Ждали только их.

— Сделай мне подарок.

Иштар вскинул бровь:

— Хочешь ещё один корабль?

— Хочу, чтобы мой паланкин несли мои люди.

— Хорошо, — согласился Иштар. — Выбирай двоих.

— Их трое.

— Носилки понесут четверо. Впереди пойдут воины. Твои люди пойдут сзади. У воинов торс обнажён, а твои охранители будут одеты: им хвастаться нечем. Соглашайся. Иначе никак.

— Драго и Луга.

В них течёт кровь ветонов, и силы у них хоть отбавляй. Мебо тоже крепкий парень. Но выдержит ли клим всенощное хождение по улицам с тяжёлой ношей?

До позднего вечера Малика провалялась в постели, но так и не смогла уснуть. Служанка принесла фиолетовое платье, такого же цвета чаруш и туфли. На руке девушки висел платиновый зажим, украшенный алмазами и изумрудами.

Надев наряд, Малика смутилась. Платье было сшито по фигуре — это замечательно, но она уже привыкла к просторным одеяниям и сейчас чувствовала себя голой. Напрягало отсутствие зеркала, чтобы посмотреть на себя и успокоиться.

— Принеси зеркало, — попросила Малика служанку.

— Прости, шабира, но женщинам нельзя собой любоваться.

Малика накинула на голову чаруш, и здесь её ждал неприятный сюрприз: ткань оказалась слишком плотной. Малика видела силуэт служанки, размытый свет ламп, но абсолютно не видела комнату: ни стен, ни дверей.

Лихорадочно соображая, что же делать, Малика сняла накидку. Может, намочить и растянуть, чтобы ткань стала пористой? Прогрохотал бой барабанов. Через пару секунд повторился. Неужели полночь? Ночь Молчания…

Надев чаруш и застегнув ошейник, Малика последовала за служанкой, стараясь не выпускать из виду её тёмный силуэт. Глаза немного привыкли, и стали видны проёмы открытых дверей. Теперь перед Маликой шёл воин: рослый, широкоплечий. Такого, даже если захочешь, не потеряешь из поля зрения.

Очередные двери, и под платье забрался лёгкий ветерок. Малика увидела луну — огромную, во всё небо. То, что находилось под небом, поглотила тьма.

— Эльямин? — прозвучал рядом тихий голос Иштара.

— Нам с тобой можно говорить? — спросила она.

— Ракшада молчит, а хазир и шабира денно и нощно обсуждают судьбу страны, — в голосе слышалась улыбка.

— Иштар, я ничего не вижу.

— Сейчас привыкнешь.

— Можешь взять меня за руку? Я не знаю, куда идти. Не хотелось бы разбить нос.

Горячая ладонь сжала пальцы.

— Осторожно, лестница, — предупредил Иштар.

— Сто семьдесят ступеней, — попыталась пошутить Малика; голос прозвучал тоскливо.

— Всего лишь пятьдесят. Ты действительно ничего не видишь?

— Только луну.

Малика споткнулась. Придержав её за локоть, Иштар остановился:

— Странно. Мне сказали, что ткань будет прозрачной.

— Может, она прозрачная днём, хотя даже в комнате, при свете, я с трудом видела служанку. Давай вернёмся, я поменяю чаруш.

— Возвращаться нельзя.

— Вы тоже верите в эту глупую примету, — сказала Малика уныло.

Иштар помог ей забраться на носилки, усадил в кресло.

— Эльямин… — прозвучал шёпот. — Это последний бой.

Носилки взмыли. Последовало лёгкое покачивание.

— Драго, — проговорила Малика, оглянувшись, и кашлянула.

В ответ раздалось покашливание. Это он.

— Луга.

Страж тихонько покхекал. Малика улыбнулась: Иштар не обманул.

— Мебо в порядке?

Вместо ответа носилки тряхнуло, как машину на кочке. Да, в порядке.

Несколько часов носильщики носили паланкины по безмолвному, тёмному городу. Должно быть это ужасное зрелище: улицы, забитые немыми людьми; чёрные окна; беспросветные переулки. Малика смотрела на луну, изрезанную крышами домов. Огромный диск плыл то с одной стороны, то с другой — в зависимости от направления улиц, — то зависал впереди.

Малика замечала, что свет луны тускнеет — скоро утро, — и успокаивала себя: зал храма должен быть ярко освещён, чтобы все смогли проследить за правильным проведением ритуала. Но перед внутренним взором то и дело появлялся Шедар: это он всё подстроил. А внутренний голос перечил: «Дело не в чаруш. Ракшады, как и тигры, хорошо видят в темноте. О тебе никто не подумал».

Издалека донёслось рычание тигров. С каждой минутой оно становилось всё громче. Появилось желание заткнуть уши. Платье прилипло к спине, по виску пробежала струйка пота. Что-то пошло не так…

Наконец движение замерло. Почувствовался слабый удар носилок о камень. Площадь перед храмом…

Малика поднялась с кресла, опёрлась на чью-то руку и тут же отдёрнула ладонь. Кто-то подал ей левую руку. Левую! Драго или Луга? Все ветоны левши. Хоть бы никто не заметил.

Ступив на каменные плиты, поняла, что на площади нет людей: лицо и затылок не буравили взгляды. Если бы не рёв хищников…

— Я сам приготовил отупляющее зелье, — надломленно прозвучал голос Хёска.

Малика напрягла слух до предела.

— Их привели сонных, — сказал Хёск. — Когда их посадили на цепи, они еле держались на ногах. Я ещё подумал, что перестарался. А полчаса назад они словно взбесились.

— Закончилось действие зелья? — спросил Иштар.

— Я сам его готовил!

— Эльямин, — проговорил Иштар. — Произноси фразы громко и чётко.

— Я не смогу перекричать тигров.

— Ты должна это сделать!

Малика вскинула перед собой ладони:

— Хорошо. Успокойся. Я буду орать во всё горло. Но я ничего не вижу. Здесь темно.

— Зал освещает луна. Купол усиливает её свет. Напряги зрение и всё увидишь.

— Пора, пора, — поторопил Хёск.

Почувствовав чьи-то пальцы на локте, Малика пошла вперёд. Зал освещает луна? Прежде ей не удавалось рассмотреть огромное помещение: всему виной был дурманящий дым, который сразу перемещал её на грань между явью и сном. Она подозревала, что где-то должны быть люстры или обычные лампы. Скорее, настенные лампы. Потолок стеклянный. Малика не раз наблюдала за птицами, она бы заметила светильники под куполом. И почему эти мысли лезут в голову сейчас, когда необходимо сосредоточиться на церемонии? Боже! Заткни пасти зверям! Сейчас Ночь Молчания! Тише!