Трон

Ассирия — Шуприя (сопредельная с Урарту область страны)

В конце месяца шабат худшие прогнозы для Арад-бел-ита подтвердились. Попытки царя собрать армию, способную остановить Ашшур-аха-иддина, успехом не увенчались: наместники ссылались на недостаток в городах мужчин, пригодных к службе, совсем малое количество лошадей и пустую казну. Тогда пришлось показать силу. Бэл-эмурани, наместника Калху, позвали в столицу и в тронном зале, на глазах у наместников городов поменьше, обезглавили. На кого-то это подействовало отрезвляюще — после этого в Ниневию на протяжении почти двух недель ежедневно прибывали и пехота, и конница, и колесницы. Однако через несколько дней в Аррапхе был убит Набу-Рама, первый министр Ассирии. Воевать против Ашшур-аха-иддина город отказался. Вслед за этим полыхнул мятеж в Арбелах. Поползли вредные слухи, что сами боги отвернулись от отцеубийцы. Набу-шур-уцур через своих соглядатаев очень скоро выяснил, что за всем стоит жречество. Но ни угрозы, ни расправы, ни посулы уже не могли остановить распространение этой заразы.

Войска разбегались и были ненадежны. Пришлось снять осаду с Ашшура. Ситуация становилась все тяжелее, и рисковать последним имевшимся у него боеспособным отрядом Арад-бел-ит не имел права. Власть нового царя не признал ни один из городов Вавилонии. Запад страны почти полностью перешел на сторону младшего из братьев. А тот был все ближе. Задержавшись на десять дней в Хальпу, чтобы дождаться пятнадцатитысячную армию Набу-Ли, Ашшур-аха-иддин выдвинулся к Харрану, вотчине Скур-бел-дана. Встал вопрос, куда идти дальше. Дорогу на север закрывал город Тушхан²⁹, куда привел значительные силы Аби-Рама. На западе стояли Гузану и Насибин³⁰, оба города присягнули на верность Арад-бел-иту. Но неожиданно для многих армия повернула на юг, в голую степь.

До ассирийской столицы оставалось всего несколько дневных переходов.

***

В середине месяца аддар Арад-бел-ит покинул Ниневию.

Всего за пять дней царский полк (из четырех тысяч пехотинцев), пять сотен конных воинов, десятки колесниц, многочисленный обоз с санитарами, конюхами, кузнецами, инженерами, поварами, музыкантами и, конечно же, знатью, бежавшей целыми семьями из опасений за свою жизнь, преодолели расстояние от столицы до границы Урарту. Стали поговаривать, что на помощь единственному законному правителю Ассирии идет царь Руса с огромным войском. Хотя уверенности в этом у Арад-бел-ита не было, распространение подобных слухов он считал полезным: с одной стороны, это способствовало укреплению духа его небольшой армии, с другой — могло повлиять на решение Ашшур-аха-иддина преследовать брата.

Поднялись вверх по течению Тигра, пока путь не преградили горные пороги. Сойдя на берег, затопили флот. Разослали во все стороны конных разведчиков, чтобы убедиться, что поблизости нет врага. Стали дожидаться подкрепления из Изаллы от Аби-Рамы. Десять тысяч пехотинцев подошли еще до наступления сумерек. Царь тотчас приказал сниматься, быстрым маршем повел войско на север вдоль реки. Остановились, только когда темень стала совсем непроглядной и нельзя было ступить и шагу: небо все эти дни застилали тучи, счастьем было уже то, что дожди обходили эти места стороной. Едва рассвело, двинулись дальше, теперь — горными тропами, по бездорожью, теряя драгоценное время, лошадей, повозки, а с ними провиант и запасы стрел.

В Шуприи пришли известия, которых так долго ждали. Теушпа через своего посланника сообщал: его войско встретит ассирийцев в течение трех дней, при условии, что Арад-бел-ит не станет отступать в горы, а двинется навстречу киммерийцам, в направлении Мелида³¹.

На военном совете стали решать, как поступить, тем более что разведка доставила новые сведения: севернее в пяти днях пути находилась армия урартов.

— Царь Руса встал лагерем и выжидает. Что он задумал, неясно. Посланные к нему гонцы не вернулись, — сказал Арад-бел-ит.

Первым после царя заговорил Набу-шур-уцур:

— Ашшур-аха-иддин наступает нам на пятки. Отступать к Мелиду — значит, рисковать столкнуться с врагом в чистом поле. А без конницы и колесниц это неминуемо приведет к поражению.

Ашшур-ахи-кар склонился над лепной картой местности — со всеми ее возвышенностями, дорогами, впадинами, реками и источниками; указал на горную долину, похожую на равнобедренный треугольник: его основание смотрело на равнину, которую пересекала небольшая река, острый угол упирался в горный перевал, а стороны были обрамлены крутыми лесистыми склонами.

— Сюда два дня пути. Это хорошее место, чтобы принять бой, если наши союзники задержатся. И у нас будет достаточно времени, чтобы построить укрепленный лагерь. А за валом и глубоким рвом можно отсидеться долго.

— Санхиро? — Арад-бел-ит посмотрел на командира конницы.

…Санхиро и Шаррукин присоединились к армии Арад-бел-ита только в Изалле. О своем обещании не поднимать оружие против Ашшур-аха-иддина оба помнили, но и отказать Арад-бел-иту в его просьбе не смогли, тем более, когда численного перевеса на его стороне не было. Большая часть тех, кто ушел с Шаррукином из Аданы, тоже вступили в войско нового царя…

— Согласен с Ашшуром. Спрячемся в лагере, лишим твоего брата преимущества.

Аби-Рама осторожничал:

— Что, если соединиться с киммерийцами не здесь, а севернее? Перевалим через горы, повернем на запад вдоль хребта… Только бы с Теушпой договориться, чтобы он знал, где нас искать.

— Севернее через Восточный Евфрат не переправиться ни нам, ни киммерийцам, — засомневался Набу. — Река сейчас в разливе.

Арад-бел-ит поднял руку, призывая всех замолчать:

— Теушпа с норовом, а кроме того — осторожен: почувствует, что мы избегаем боя, может и вовсе повернуть назад. Будем тянуть время, кто знает, что ему на ум придет. Уйдем в горы — останемся без союзников. А без них нам не выстоять. Киммерийцы предпочитают сражаться здесь, в предгорьях, ближе к равнине, где их конница сумеет развернуться и показать свои лучшие качества, — значит, так тому и быть...

Царь прервался, оценивая позицию, которую предложил Ашшур-ахи-кар.

— Место хорошее, согласен. На рассвете выступаем. Становимся укрепленным лагерем, дадим бой, измотаем врага, а там и помощь подоспеет. Когда десятитысячная конница киммерийцев ударит Ашшур-аха-иддину в тыл, это решит исход битвы и всей войны.

На том и порешили. Военачальники прощались, тихо переговариваясь между собой, обсуждали недостатки и достоинства принятого плана. Набу-шур-уцур остался с царем наедине. Оба перешли на шепот, не доверяя ни страже, ни тонким стенкам шатра.

— Мой дорогой брат, перед приходом к тебе я получил известия от нашего человека в стане Ашшур-аха-иддина. Мы стали намного ближе к тому, чтобы решить исход войны одним ударом.

Арад-бел-ит нетерпеливо передернул плечами:

— Когда он сможет подобраться к этому ублюдку?

— Во время сражения…

— Почему так долго?

— После нескольких покушений Ашшур-аха-иддин усилил охрану. Никому не доверяет. Мы слишком тщательно готовились к этому шагу, чтобы…

— Слишком долго, — перебил его царь. — Но… хорошо, пусть будет по-твоему.

Через двое суток армия Арад-бел-ита встала лагерем в долине, где было решено дать бой. Пришли почти затемно, но сразу стали насыпать валы, копать рвы, валить на лесистых склонах деревья. Уже на следующий день укрепленный лагерь обозначился в четких границах: шириной всего в один ассирийский стадий³², длиной в пять, он вытянулся с востока на запад, преградив путь к перевалу. К исходу второго дня с южной стороны, обращенной к долине, через каждые двести шагов высились сторожевые башни, появился частокол с наклоном к неприятелю, ров наполнили нефтью. Такой же частокол, но без вала и рва, защищал лагерь и с северной стороны. На третий день — были поставлены шесть ворот, по три с севера и юга, друг против друга. Но тут случилось непредвиденное. Ночью разведчики доложили о появлении конницы в тылу армии Арад-бел-ита.