Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Когда схватишь их, вези на постоялый двор, что по дороге на Ниневию. Хозяин должен их опознать, после этого от него тоже надо будет избавиться. Нищенок оставишь там же, постереги их до моего приезда.

Шарахил, не спрашивая позволения своего господина, тотчас отправил в сторону Ниневии три сотни конных воинов, снабдив их соответствующим приказом. Однако те вернулись через два дня с пустыми руками.

Все, что смог Омид, — это известить Ашшур-дур-панию о странной встрече наместника и его жены с нищенками.

Неделю спустя в Изалле неожиданно объявился Бальтазар в сопровождении сотни стражников. Приехал он под вечер, а уже на следующее утро заторопился в Ниневию.

Хозяин постоялого

двора, прятавший все это время по приказу наместника у себя нищенок, вскоре доложил Аби-Раме: «Уехали. Передал из рук в руки». — «Молодец! — похвалил тот. — Узнаешь тех, кто расспрашивал тебя обо мне и о женщинах?» — «Да, мой господин».

***

Только Бальтазару колдунья и доверяла. Однако как ни пытался он тайно выехать из Ниневии, о поездке в Изаллу все-таки узнал Набу-шур-уцур. Через него — Арад-бел-ит. А он, пользуясь случаем, передал послание зятю.

«Дорогой Аби-Рама, да будут милосердны к тебе боги, даруют они тебе и твоей семье счастье и благополучие!

Поезжай к Зерибни. Поговори с ним. Его дружба с Закуту разладилась. Найди способ склонить его на нашу сторону. Он родом из Вавилона, а поддержка южан в нужный момент будет мне очень кстати.

Арад-бел-ит».

Когда два года назад Зерибни, вернувшись домой, обнаружил трупы стражников и кравчего, исчезновение постельничего и Саси, а также множественные доказательства оргии, которую устроили в его дворце, ярости наместника не было границ. О чем-то он знал, о чем-то — догадывался, но у него и в мыслях не было, что пагубные пристрастия Мардука в итоге приведут к подобному безумству. «Я с удовольствием сделал бы из тебя евнуха, уцелей ты в этой бойне», — подумал тогда Зерибни.

Что до Арицы, то здесь толика сожаления все же присутствовала. Не окажись этот юноша настолько впечатлителен — подумаешь, отымели парня, — для него было бы куда полезней дождаться своего хозяина, рассуждал тот.

Последовавшие за этим известия из Ниневии, что Арица убил Шумуна, заступившись за честь отца, и разыскивается внутренней стражей Ассирии, Зерибни воспринял даже с гордостью.

«Каков храбрец!»

Немудрено, что наместник дал самую лестную характеристику своему бывшему постельничему, когда спустя пару месяцев о нем вдруг стал расспрашивать Скур-бел-дан, лично отвечавший за подбор телохранителей для Ашшур-аха-иддина.

Зерибни потом долго гордился собой: «Какой же я все-таки исключительно добрый человек! Вот, еще одну судьбу устроил, а ведь мог бы сломать, достаточно было только слова…»

Между тем, «исключительно добрый человек» после всей этой истории стал на дух не переносить мужеложцев и, в отместку за причиненные неудобства, молоденьких поваров, которых так тщательно подбирал под свой вкус Мардук, оскопил и выгнал из дворца. Начальнику дворцовой стражи, допустившему убийства, Зерибни отрезал уши, приговаривая: «Все равно ты ничего не слышишь, зачем они тебе!». Сменил министра двора, глашатая, колесничего, конюшего, всю охрану во дворце и даже слуг помельче.

Вот чего Зерибни не ожидал, так это того, что в скором времени его самого и обвинят, разумеется, за глаза, в исчезновении Саси. Нашлись-таки люди, которые видели опального министра в Руцапу. Однако в расследовании никто заинтересован не был. Син-аххе-риб тяжело болел. Арад-бел-ит и Набу-шур-уцур по понятным причинам притворились глухими. Что до Закуту — случайно выяснилось: она сама подобные слухи и распускала, очевидно, желая отвести от себя всякие подозрения. Так что отношения между царицей и Зерибни разладились. После этого он оказался одним из немногих наместников, не приехавших в Ниневию присягнуть на верность Ашшур-аха-иддину, когда тот как соправитель

отца взял на себя ответственность за судьбу государства. И все уже стали сомневаться, кого на самом деле Руцапу готов поддержать в борьбе за трон — старшего или младшего из братьев.

Пока не подросли сыновья Син-аххе-риба, Аби-Рама и Зерибни были добрыми соседями. Но слишком долго они строили один другому козни, не наведывались в гости, чтобы вот так сразу обо всем забыть и обняться, словно старые друзья. Для такого визита нужен был стоящий повод, и его своему господину подсказал Шарахил, командир гарнизона в Изалле. Как осенило:

— Зибу!

— О ком ты?

— О дочери твоего конюшего Мирзы.

— Ты о той девчушке, которую он, напившись, взял силой, когда в последний раз гостил у меня?

— Ну, отец ее шума поднимать не стал. Зерибни отсыпал ему столько золота, что папаша и снова подложил бы ее под старика.

— Так это когда было! Лет пять прошло... И что, она с тех пор так и не вышла замуж?

— Она была обещана Зерибни. И не возникни между вами неприязнь…

— Думаешь, клюнет? — засомневался наместник.

— Обязательно. Зная его вкусы…

В свое время царь Тукульти-апал-Эшарра III, прадед Син-аххе-риба, ради блага государства и для собственного спокойствия решил оскопить всех ассирийских наместников, дабы они не смогли пустить корни во вверенных им провинциях. Зерибни, в ту пору еще юноша, этой жестокой участи, по слухам, избежал. Почему — говорили разное. Кто-то уверял, будто он откупился, иные — что бесплоден от природы, но чаще рассказывали другую историю. Мол, когда Тукульти-апал-Эшарра приехал в Руцапу, чтобы исполнить свой замысел, и лично взял в руки бараньи ножницы, выяснилось, что мужское достоинство у наместника чуть ли не до колен, и царь, по-доброму позавидовав своему подданному, пожалел его из мужской солидарности.

Правда это или нет, никто не знал, но женщин Зерибни, за редким исключением, предпочитал всегда крупных, и чем выше, тем лучше. Зибу, двадцати лет от роду, вполне подходила: на голову выше самого рослого стражника, весом — как трое мужчин, с талией в обхвате в четыре локтя, ноги — две колонны. Но при этом все пропорции у нее были более-менее соблюдены, а вполне милое личико называли даже красивым.

— Зибу… — задумчиво повторил Аби-Рама. — Моя мать говорила, что Мирза приходится нам дальним родственником… И если это правда… То почему бы не помочь его дочери устроить свою судьбу… Обещал — пусть женится.

— Это будет благородно, — ухмыльнувшись, поддакнул Шарахил.

Мать Аби-Рамы немедленно отправилась к родителям девушки обговорить сватовство. Те тут же согласились. И уже на следующий день из Изаллы в Руцапу направился караван во главе с самим наместником.

Чтобы произвести должное впечатление, Аби-Рама взял с собой тысячу пехотинцев, сотню конных воинов и три десятка боевых колесниц. Сотня одногорбых верблюдов, столько же мулов, полсотни тяжелых повозок везли все, что могло понадобиться наместнику и его семье в этом путешествии. Дабы избавить от тягот пути мать, любимую жену Шаммурат и будущую невесту, каждую из женщин наместник приказал везти в отдельном паланкине, и один из них значительно отличался от двух других размерами.

Слухи, разумеется, опережали пышную процессию. Руцапу был заранее украшен цветами, вдоль дороги развесили гирлянды, стража оделась в новые доспехи. Зерибни со светящимися глазами, широко улыбаясь, в прекрасном настроении выехал встречать гостей далеко за городские ворота. Старик в предвкушении подарка исходил слюной, и куда делась его обычная степенность! Обнявшись с Аби-Рамой, Зерибни не удержался от вопроса:

— И где же она?

— Вон в том паланкине, — шепнул гость, показывая глазами в нужном направлении.

Поделиться с друзьями: