Трон

Только море крови могло растворить в себе его нечеловеческое горе.

Не успели мы вместе с ним оплакать убитого царевича, как я потерял отца.

Мой старик болел давно. Он иссох и пожелтел, с трудом ходил, опираясь на посох. За день до смерти мы сидели в его шатре и вспоминали дом.

— Мне уже не вернуться, но обещай, что похоронишь меня в родной земле, — сказал отец, предчувствуя свою скорую кончину.

Умер он во сне...

Ишпакай был удивлен и озадачен моей просьбой. Он так и не узнал, кем был для меня ассириец Атра.

— Он сам просил тебя об этом? И почему ты считаешь себя обязанным исполнить волю несчастного старика? Не помню, чтобы вы были с ним близки. Мне всегда казалось, что вы недолюбливаете друг друга. Почему, понятно: ревновал он тебя ко мне. И вдруг все изменилось… Не боишься, что Син-аххе-риб схватит тебя и подвергнет пыткам за совершенное преступление?

— Ниневия — большой город. Там легко затеряться, — отвечал я.

— Хорошо. Будь по-твоему, поезжай. Арад-бел-ит выдает принцессу Хаву за Деиока. Скажешь своему господину, что я хочу видеть тебя в свите его дочери. Мне нужен в Мидии человек, которому бы я доверял.

— А разве ты доверяешь мне? — вырвалось как-то само собой.

Ишпакай с грустью улыбнулся, ласково обнял меня за плечи, посмотрел в глаза:

— Конечно же, нет. Я знаю, что ты шпионишь для Арад-бел-ита. Мне давно следовало бы от тебя избавиться. Но я достаточно хорошо изучил тебя за время, что мы провели вместе. Рано или поздно ты и Арад-бел-ит станете врагами. И тогда у тебя уже не будет пути назад. Я верю, мы еще увидимся.

Никогда не думал, что мы будем прощаться как лучшие друзья.

Увы, даже дома я не имел права похоронить отца по ассирийским обычаям: писец Атра для всех был давно мертв.

Я, дядя Ариэ, мой брат, сестра с мужем простились с ним тайно, привезя тело на кладбище среди ночи, словно воры. Прочли долгую молитву, уронили слезу и медленно побрели назад к городу.

— Вот и получается, что он прожил две жизни, — рассудительно заметил Нинурта.

Как?! Неужели я забыл упомянуть об этом… Сотник в конце концов добился своего и взял Элишву в жены. Давая разрешение на этот брак, отец долго сомневался, и мне пришлось его уговаривать. Я верил, что Нинурта станет любящим мужем и заботливым родителем…

— Нет и никогда не было в этом мире справедливости! — запальчиво ответил я на слова Нинурты. — Почему боги допустили, чтобы этот добрый безобидный человек стал изгоем, потеряв все, что ему было дорого: родину, жену, детей?!

Дядя Ариэ, постаревший за эти годы, хотя все такой же крепкий, соглашался со мной, кивал, тяжело вздыхал. Рамана, который вымахал на голову выше меня, плакал как ребенок, хотя почти не помнил отца…

Увы, жизнь вдали от дома, забвение родных и такие же тихие проводы — все это ждало и меня.

Но горе, каким бы глубоким оно ни было, рано или поздно рассеивается — как туман, стоит выглянуть солнцу.

Через неделю после похорон отца Элишва разрешилась мальчиком. Назвали его Атра, в честь деда.

Требование Ишпакая не очень понравилось Арад-бел-иту.

— Разумеется, я бы предпочел, оставить тебя у ишкузов, — нахмурился он. — Но делать нечего. Против желания Ишпакая идти неразумно. Хочет он видеть тебя в свите Хавы — пусть так и будет. К тому же в Мидии твои таланты тоже будут востребованы. Мне кажется, ты знаешь, как держать принцессу в узде. Даже мне это не всегда удается. Она уезжает семнадцатого тебета… У тебя в запасе почти полмесяца. На улицах днем не появляйся. Бальтазар предупрежден, но если слухи о твоем возвращении дойдут до Закуту, ничто не убережет тебя от гнева Син-аххе-риба.

Не знаю, как я набрался смелости просить принца:

— Мой господин, позволь мне увидеть Марганиту, хотя бы издали.

Глаза Арад-бел-ита стали черными как безлунная ночь.

— О Марганите забудь, — жестко сказал он. — Знаю, она тебе дорога, но вспомнишь о ней еще раз — лишишься головы, — потом смягчился и пояснил: — Пройдет какое-то время, и она станет твоей царицей.

Три дня спустя, после долгих уговоров, я оказался в гостях у Нинурты и Элишвы. Помня о том, что мне грозит, я не хотел рисковать понапрасну и показываться где-нибудь вне дома.

Мы успели поужинать в кругу семьи, когда к нам неожиданно присоединился Бальтазар, зашедший к своему сотнику в гости.

Я сдержанно поздоровался с начальником внутренней стражи. Он же, напротив, был очень радушен.

— Ну-ну, полно смущаться, — присаживаясь за стол, усмехнулся начальник моего зятя, — ты же знаешь, что Арад-бел-ит предупредил меня о твоем приезде.

Мы выпили. Помянули светлую память его жены.

Я спросил, найден ли убийца, чем вызвал горький смех Бальтазара.

— Ты шутишь? — кажется, он пытался понять, что я знаю.

Мне пришлось оправдываться:

— Надеюсь, тебе известно, что я к этому никак не причастен.

— Известно… — угрюмо сказал он.

Чтобы немного отвлечься от невеселых дум, я предложил сыграть в кости.

Самое пустое времяпрепровождение, какое я только мог себе представить.

Через пару часов благодаря моим стараниям Нинурта выиграл у меня свое месячное жалованье и, довольный тем, как складываются дела, сказал:

— В последний раз мне так везло месяц назад, когда пришлось дожидаться царя у дворца Арад-бел-ита.

— Ты же не входишь в его личную охрану? — удивился я.

Зять выбросил две единички и четверку — крайне мало для того, чтобы рассчитывать на успех. Взволнованный (неужели удача изменила ему?), замер в ожидании — что выпадет у меня, и оттого говорил с нами, вероятно, совсем не думая о последствиях:

— Это вышло случайно. После нескольких ночных ограблений мы обходили улицы, прилегающие ко дворцу Арад-бел-ита. Заметили двоих бедуинов, которые пытались скрытно пересечь площадь. Заставили открыть лица…

Я выбросил две единички и тройку. Кошки-мышки.

Нинурта с облегчением выдохнул:

— Я снова выиграл!

Бальтазар, кажется, догадавшись о моем искусстве, только посмеивался, видя, как его стражник сгребает со стола выигрыш за выигрышем.

Воспользовавшись моментом, я предположил:

— Одним из них был Син-аххе-риб? А вторым — Чору?

— Да, да…

Нинурта вдруг растерялся. Кажется, он только сейчас понял, что сболтнул лишнего, и взмолился, посмотрев сначала на меня, затем на Бальтазара: