Трон

Зерибни чинно поприветствовал мать Аби-Рамы, годившуюся ему в дочери, сердечно — Шаммурат, приличия ради справился о ее отце, достойнейшем Арад-бел-ите, и, добравшись до паланкина Зибу, нырнул головой за матерчатые своды, а когда вновь показался на белый свет, был красным как мак.

— Ну же! — вскричал он. — Едем во дворец! Будем пировать! Давно у меня не было таких желанных гостей!

«Похоть творит с людьми чудеса», — подумал Аби-Рама.

***

К согласию пришли быстро. Свадьбу не откладывали, решили сыграть через несколько дней. Руцапу все это время жил в предвкушении праздника. В городе прибавилось народу: все ждали обильных угощений и веселых развлечений. И Зерибни, конечно, не мог обмануть ожиданий горожан — сотни повозок везли овощи и фрукты, под нож пустили несколько отар овец, стадо коров в сотню голов и бесчисленное множество самой разной птицы, распечатали все подвалы, где хранилось вино, пиво варили с утра до вечера…

Зерибни все эти дни летал как будто на крыльях, словно и не было у него за плечами восьми десятков лет. И больше всего боялся: вдруг в последний момент что-то пойдет не так и все сорвется!

Однако желанный день настал. Свадьбу сыграли. И празднество удалось на славу.

И не было в городе человека, которого оно обошло бы стороной.

Ну разве что кто-то ушел с пира пораньше, дабы решить неотложные дела. Как, например, Шарахил. Покинув дворец, он слился с ликующей пьяной толпой и так, без риска быть узнанным, добрался до квартала кузнецов. Здесь нашел добротный двухэтажный дом, на воротах которого был прибит штандарт Зерибни, означавший, что это оружейник самого наместника, и юркнул в приоткрытую калитку. Вышел оттуда лишь час спустя. Оглянулся по сторонам, скрылся в ближайшем проулке.

Однако на этот раз за ним следили. В тени старого платана с раскидистой кроной стояли двое.

— Проводи его, — тихо произнес молодой голос. — Узнай, кто он и куда направляется.

— Все сделаю, мой господин, — ответил голос постарше.

После этого они разделились.

Один отправился за Шарахилом; второй (теперь, когда он вышел на свет, его можно было разглядеть — это оказался молодой статный мужчина в богатой одежде) вошел в дом оружейника.

В сенях путь незваному гостю преградил высокий худощавый раб.

— Хозяин уже спит! — дерзко заявил он.

И тут же охнул, стал медленно опускаться на колени. Из вспоротого живота на пол выползали кишки.

Незнакомец перешагнул через умирающего и громко свистнул.

— Хершид! Ты где? Покажись! А то ведь мне придется перерезать всех твоих слуг!

Хозяин дома — сгорбленный старик с вытекшим правым глазом — после этих слов возник на пороге почти сразу; сложил на груди руки, неприязненно посмотрел на гостя.

— Что тебе надо, Карр? И по какому праву ты врываешься в мой дом, убиваешь моих рабов?! — голос у кузнеца был сиплый и злой.

— Ты спрашиваешь, что мне надо, Хершид? — неторопливо приближаясь к нему, спросил Карр. — Мне надо, чтобы ты был со мной честен. К чему тебе столько золота? Или ты собираешься взять его с собой в царство мертвых?

— О чем ты говоришь? — скривился Хершид. — О каком золоте?

— А разве этот чужак платит не золотом за твои глаза и уши?

— Ты пьян! Я зарабатываю вот этими руками, — показал свои натруженные мозолистые руки оружейник, казалось, он вот-вот набросится на гостя. — Завтра же пожалуюсь на тебя Зерибни!

Но время разговоров закончилось. Карр ударил с носка в живот. Хершид упал, первое же проклятие, сорвавшееся с его губ, рикошетом выбило ему несколько зубов. Затем удары посыпались один за другим, пока старик не захрипел и не попросил пощады.

— Ты думаешь, я не знаю о твоих делишках с людьми из Изаллы?! — склонившись над ним, брызгая слюной, кричал ему в лицо Карр. — Не знаю, как ты рассказываешь обо всем, что делается в Руцапу?!.. Кто к тебе приходил?! Говори!

— Это… Это Шарахил… Командир Аби-Рамы, — сплевывая кровь, сказал Хершид.

— Что он хотел?

— Расспрашивал о тебе... О твоих людях... Я сказал, что после того случая с Арицей наместник нанял для личной охраны две сотни мидийцев… чтобы быть уверенным, что среди них нет предателя. Для этого сносился с царем Деиоком… Что ты у них старший, сказал, как тебя зовут…

— Что еще? — уже спокойнее спросил Карр. — Что он хотел?

— Узнать о тебе. А еще — подружиться с начальником городской стражи…

— Обо мне?.. Скажешь, любит женщин и вино. Ни с кем особо не разговаривает. Хватит с него… Начальника стражи навести, выпей с ним вина. Вы с ним почти ровесники. Поладите. И в следующий раз, как только появится этот Шарахил, не забудь известить меня…

Карр вышел из дома оружейника довольный собой. И подумал, что Омри, с которого он во всем брал пример, старший товарищ, отправивший его в Руцапу, непременно похвалил бы своего лазутчика за смекалку.

4

История, рассказанная писцом Мар-Зайей.

Двадцать третий — двадцать четвертый годы правления Син-аххе-риба³

Я не покидал пределы царства Ишкуза⁴ на протяжении двух лет…

Целую вечность...

Сколько всего произошло за это время — перемен, потрясений, смертей!..

И не было дня, чтобы я не думал о Марганите.

Во сне я целовал ее руки, прижимал к себе, вдыхал ее пьянящий аромат, и шептал, шептал слова любви.

Я все еще верил, что мы когда-нибудь будем вместе.

Как будто нас не разделяли обстоятельства и огромное расстояние…

Вернувшись из похода на Ордаклоу, царевич Ратай и номарх Арпоксай пришли доложить повелителю всех скифов о своих подвигах, а еще — о том, что в сожженной и разграбленной ими крепости случайно оказались ассирийские принцессы. Тело младшей привезли в стойбище, Хаву не нашли вовсе. Больше пятидесяти скифов, виновных в том, что они нарушили приказ Ратая и прикоснулись к внучке царя, казнили: разорвали лошадьми. Ишпакай, с удовольствием наблюдая за этой расправой, которая ему всегда нравилась, разоткровенничался тогда:

— Я благоволю к твоему господину и по-прежнему хочу, чтобы мы стали союзниками. Расскажи Арад-бел-иту, как я покарал тех, кто надругался над его дочерью. Эта нелепая случайность не должна разрушить доверие, которое между нами возникло…

Ишпакай прекрасно знал, кому я служу на самом деле.

Между тем, дружба киммерийцев и скифов, в которую никто никогда не верил, на двадцать третьем году правления Син-аххе-риба получила самое веское доказательство: вожди кочевников наконец породнились.

Шестидесятитрехлетний царь Теушпа и шестнадцатилетняя Шпако, дочь царя Ишпакая, соединили себя священными узами брака в праздник весеннего равноденствия.

Две недели в царство Ишкуза съезжались многочисленные гости.

Свадьбу играли в царском стане. Собрались все скифские номархи. Киммерийцев было значительно меньше: Балдберт, Дарагад да еще несколько вельмож. Урарту представляли царевна Ануш и первый министр Зорапет. Ассирию — мар-шипри-ша-шарри Мар-Априм.

Последним из гостей приехал мидийский царь Деиок. Выглядел он намного старше своих двадцати шести лет. Ростом невелик, широк в плечах да еще и кривоног. Большая голова, бычья шея. Волосы русые, борода окладистая. Не самое приятное впечатление производил и его голос — глухой, протяжный, он напоминал рев буйвола.