Трудовые будни барышни-попаданки 5

Муж будто очнулся. И ринулся в кипучую деятельность. Принялся отдавать приказы и неофициальные распоряжения. Пробудил всю агентуру, дал точные описания ассигнаций, повелел доложить ему немедленно, если подобной расплатятся хоть в книжном магазине, хоть в борделе. Попутно отправил донесения и своему непосредственному начальнику — главе МВД Ланскому, и генерал-губернатору Милорадовичу.

Потом устало сказал:

— Сделано всё что нужно; остается ждать, что будет. Речная прогулка по вечерней Неве — что может быть лучше?

И мы отправились домой. Конечно же, перед этим заглянув в офис — забрать Настю.

Сразу забрать не получилось. Секретарша угощала кофе очередного визитера, негоцианта из Марселя. Напиток был заварен во френч-прессе, и гостя, готового обсудить зерноторговлю, заинтересовал сам прибор.

Я побеседовала с французом и по итогам разговора подарила прибор с инструкцией. Мсье сказал, что уже оценил саму идею и непременно закажет партию таких же устройств, когда опробует фильтрованный напиток в своем кругу и поймет коммерческий потенциал.

Негоциант получил еще пару презентов и удалился. А Настя заварила новую порцию кофе — на всех. Пить кофе вечером не самая хорошая затея, но очень уж нас этот день вымотал.

Френч-прессы стали одним из побочных направлений нашей секретной мастерской. Ну как побочных… Я предложила, Миша нарисовал чертеж, несколько раз давал инструкции стекольщику и жестянщику, пока совместными усилиями не появилась неуклюжая рабочая модель. Еще два месяца на доводку, не жалея стекла и меди. Один из учеников стал куратором проекта.

И настало утро, когда мне в постель был торжественно подан кофе. Приготовленный в устройстве, которое, как вспомнила я — удивительное дело, — будет изобретено в XX веке уже после того, как появятся первые электрические машины для эспрессо. Все-таки прогресс — штука извилистая.

Конечно, наш первый френч-пресс стал детищем многомесячной возни. Но второй-третий-четвертый аппарат, сделанный по образцу первого, по себестоимости и трудозатратам дешевле. А если их поставить на поток… Любой путешественник, офицер, моряк сможет выпить на корабле или в походной палатке кофе без гущи, чай без чаинок. Хотя, как мне подумалось, этот простенький прибор для начала станет модной новинкой в самых лучших кофейнях, салонах и гостиных.

Забавно будет, если созданный нами френч-пресс распространится по Европе, стартовав во Франции. Надо непременно запатентовать с названием «рюсс-пресс».

Мы выпили «рюсс-пресс» и отправились в Новую Славянку. Хороший кофе радует в любое время суток, поэтому мы болтали на палубе об этой новинке и заодно о том, чего бы еще простенького, знакомого нам по нашему миру предложить этому.

Болтали, конечно, я и Миша. Анастасия стояла у лееров, глядя на удаляющийся город. Отвечала на наши вопросы — о прочих посетителях, немного рассказала об аргентинском графе. Я опять пожалела, что не увижу его. Ну ладно, может, и удастся.

Отвечать-то Настя отвечала. Но было в секретарше что-то непривычное. Какая-то рассеянность или мечтательность. Будто ребенок прочитал чудесную сказку, думает о ней, а его отвлекают на арифметические задачи. Поэтому-то я уже скоро перестала обращаться к Насте. У нее свои мысли, свое настроение. А на нас давит Мишина проблема, как на кофе в «рюсс-прессе». И одновременно окрыляют думы о завтрашних царских зубах.

* * *

Об аргентинском госте вспомнили вечером и утром. Вечером — когда прибыли в Новую Славянку, прогулялись по дому и обнаружили в гостиной чучело пингвина.

— Жаль, что не живая птичка, — улыбнулся муж.

Жаль. Ну что поделать, такие нравы эпохи. Времена Даррелла, привозившего из дальних стран мини-зоопарки, еще не настали. Рисунков недостаточно, нужно захватить чучелку.

— Надо подумать, где его экспонировать и с какой подписью, — продолжил Миша. — А этот граф еще и читает по-русски?

Настя, сопровождавшая нас, подтвердила: да, и говорит, и читает. Пока она ставила на полку пингвина, посмотрел газеты и атласы на журнальном столике.

Поужинали, легли спать, выпив немножко вина.

На этот раз я спала неспокойно — Миша тревожился. Снились актуально-абсурдные сны. Например, якобы для лечения царских зубов нужен пломбировочный материал. И он в Питере есть. Но купить можно только за ассигнации, напечатанные на «московском станке». Я сама скрипела зубами от досады: ведь мой честный Миша не согласится их отдать — как же так, вещдоки. И вспомнила, не просыпаясь: как он их отдаст, если бумажки украдены?

Пришлось встать раньше будильника, принять душ. Еще в поместье старые слуги ворчали: что за затея с водяным шкафом? Но сейчас он оказался незаменим.

Вышли к раннему завтраку. Думали покушать вдвоем — не удалось. Явилась Лизонька, вчера мы толком не пообщались. Да не одна, а привела заспанного Лешеньку, чтобы рассказал, как вчера, гуляя с Зефиркой, обнаружил ежа и спас зверюшку от собаки.

В этом демарше был замаскированный протест: я хоть успеваю вечером с ней перемолвиться, а вот малый не видит маменьку сутки напролет. Пришлось взять на колени Алексея Михалыча, объяснить, почему мать так поздно возвращается, пообещать небольшое путешествие на пароходе с высадкой на другой берег Невы, в лес, где полно птиц и зверей.

Где Леша, там и Павловна. По праву давней компаньонки она присоединилась к чаепитию, впрочем, по деликатности едва пригубила чай. Неожиданно сказала:

— Поглядела я вчера за гостем гентинским. Какой-то он сумнительный.

— Почему, Павловна? — спросила я, не сразу уразумев, что речь не о некоем посетителе из Гента, а графе из Аргентины.

— Обычно, когда граф или князь впервой сюда пожалуют, просто глазеют, как малец деревенский, когда его на ярмонку городскую привезли. А этот — да, тоже дивился. Но иной раз глазом стрельнет, будто по делу сюда приехал. Я Ивану Санычу и Генриху Иванычу сразу пошептала-повелела: глядите в оба! Ходит как кот по кладовой, не высмотрел бы чего.

Я улыбнулась, оценив административный вес Павловны. Умеет приказывать и дворецкому, и техническому директору.

— Благодарствую, Павловна, — сказал Миша. — Я с Генрихом Ивановичем уже говорил: да, поглядывал гость из пампасов, но до секретов допущен не был.

— Да и я за ним понаблюдала… — сказала было Лизонька. Но супруг назвал историю с аргентинцем перевернутой страницей. Посадил Алешу на колени, пообещал не просто сплавать на другой берег, но и подняться до Ивановских порогов. И разрешить пострелять, правда из пневматики.