Трудовые будни барышни-попаданки 5

Честное слово, лицо Аракчеева сперва побагровело. Но когда я предсказала судьбу его любовницы — на миг побледнело. Как же можно держать в кулаке всю империю и так дорожить этой дрянью-садисткой!

Потом Аракчеев опять перешел в стартовую позицию гнева. Но сдержался. В присутствии вдовствующей императрицы на несдержанные эмоции монополист она.

Царица глядела с легкой презрительной улыбкой. Не только на меня, но и на Аракчеева. Кто любит этого выскочку, кроме царя?

Молчание прервал Милорадович:

— Как подтвердит его высокопреподобие, Бог троицу любит. Может, у вас, любезная Эмма Марковна, в запасе есть еще одно прорицание, относительно происшествий в городе, вверенном моему попечению?

Мне захотелось сказать, что наиболее значимое происшествие до конца года — вооруженный мятеж, жертвой которого станет генерал-губернатор Санкт-Петербурга. Но не стала. Насчет этой истории просто мечтала стать лжепророчицей — предотвратить ее.

Но если его сиятельство господин губернатор желает пророчества, касаемого городских происшествий, — получит. Не выходит у меня из головы сентябрьская дуэль.

— Если так хотите, — сказала я с почти искренней усталостью продавщицы, которой необходимо отпустить товар до закрытия магазина, — если хотите, то запомните: в том же самом месяце, несчастном для Алексея Андреевича, в городе произойдет дуэль между Черновым и Новосильцевым, одинаково гибельная для обоих юношей. Впрочем, образумить несчастных еще не поздно.

— Какая дуэль? — растерянно спросил Милорадович. — Разве они уже не помирились?

Что же касается Аракчеева, опять услышавшего о несчастье в своем доме, он опять гневно взглянул на меня. И опять сдержался.

И вновь воцарилось молчание, нарушенное вдовой-императрицей.

— Все три прорицания, — с усмешкой произнесла Мария Федоровна, — следует признать пустыми и никчемными. Надеюсь, непрошеная… докторесса, докторисса, докторка, в вашей переносной аптечке имеются успокаивающие снадобья. Сейчас они нужны именно вам. Не скрою, вы сделали многое, чтобы вывести меня из душевного равновесия. Но все же я предпочту дать законный ход этой странной и некрасивой истории. Прощайте, госпожа Шторм.

Развернулась и пошла. Что любезно с ее стороны — властным кивком велела следовать за ней Аракчееву. Архимандрит Фотий взглянул на меня с интересом, но тоже предпочел удалиться.

Ко мне приблизились Ланской, Милорадович и супруг.

— Михаил Федорович, — тихо произнес старый вельможа, — сожалею, но в этих обстоятельствах вы не можете оставаться моим помощником. Я непременно уведомлю государя о произошедшем, но вы не можете ожидать его воли, пребывая в нынешней должности.

Вздохнул и удалился — роль сыграна.

— Михаил Федорович, — сказал Милорадович, — после произошедшего… после всего произошедшего, — добавил он, сделав паузу, и я поняла: подразумевался сиюминутный диалог меня и императрицы, — вам невозможно оставаться в столице. В том числе в вашем пригородном имении. Это касается и вашей супруги, вам надлежит отбыть в ее нижегородское имение, так как…

Милорадович на миг замялся.

— Так как своего имения у меня нет? — непринужденно спросил Миша.

— Сегодня вечером будет подписано официальное предписание, поэтому я бы советовал вам уехать без административного принуждения, — продолжил Милорадович.

— Михаил Андреевич, позвольте спросить. — Спасибо. — Где были обнаружены подброшенные улики?

— В географическом атласе на журнальном столике, — чуть промедлив, ответил генерал-губернатор. — А сейчас рекомендую вам удалиться. Пожалуйста, — добавил он чуть умоляюще, — не дразните гусей!

— И гусыню, — почти шепотом сказала я.

Милорадович хотел разгневаться. Но вместо этого усмехнулся и показал на лестницу — ступайте.

— Мушка, — непринужденно сказал Миша, — а ведь Лизонька очень хотела в Голубки.

— Да, дорогой, — согласилась я.

Глава 41

Вдали от Аргентины

Этим летом я вывел формулу скуки. Скука — неопределенность. Ожидание неведомого, непонятного, неизвестного. Ничего общего с охотничьим азартом, когда ты подбираешься к добыче.

Скука — охота, отложенная «на потом».

Прежняя, июньская, охота оказалась успешной. Мне было велено нейтрализовать известную Особу. И я отправил ее, вместе с отставленным мужем, в далекое поместье.

Не то чтобы это было трудно. Секретарка Анастасия — видимо, так следует назвать ее должность — оказалась знакомым и предсказуемым типажом. Ее скромность и замкнутость исчезли в одночасье, когда мы гуляли и беседовали на набережной, и она рассказала о своей госпоже практически всё. В том числе и то, что Особа, скорее всего, предпочла бы сохранить в тайне. А когда я в перерыве между восхищениями попросил дать мне возможность увидеть удивительное поместье на берегу Невы — пообещала. И хоть это было обещание слуги и даже расчет без хозяина, я не сомневался: просьба секретарки будет удовлетворена.

Ну а потом… Я никогда не зарабатывал нечестной карточной игрой, но знаю: захотел бы — смог. Умею замечать чужую рассеянность, видеть ту секунду, когда другой человек не смотрит на твои руки. С картишками связываться не хочу — в игре ты на виду. Но в это утро талант меня не подвел: еще минуту назад удивительный географический атлас с цветными иллюстрациями был просто интересной книгой, теперь же стал вместилищем улики.

Точку в этой истории поставил мой верный Феликс. Маленькая радость, попутный ветер — в эти дни Аракчеев покинул свою усадьбу в Грузине и задержался в столице. Ну а то, что моя интрижка произошла одновременно с дерзкой выходкой Особы во дворце великого князя, — мне всегда везло с с совпадениями. Сведения были доставлены адресатам через секретарей, и никто не догадался, что к этому как-то причастен заокеанский гость.

Одно незначительное огорчение — я не смог лицезреть, как среди ясного неба над моими обидчиками грянул гром. Но это такая мелочь… Задача выполнена. Я сообщил это своим покровителям, мне приказали остаться.

Для чего? Например, постараться, чтобы известная Особа не вернулась, что непременно случилось бы, если бы ее мужа восстановили в должности. Несколько дней спустя, после высылки семейства, в столицу возвратился царь Александр. Удивился случившемуся, но когда был осведомлен о причине, то, как всегда, повелел: расследовать в законном порядке.

Этого-то мне и надо! Конечно же, в географический атлас на журнальном столике я подсунул только малую часть своей добычи. Две недели спустя еще одна партия фальшивых ассигнаций всплыла в игорном доме. А в вексельном нотариате появились поддельные гербовые бумаги, украденные той же ночью. Моя агентура сообщала, что новые обстоятельства будут приобщены к делу, а к отставному товарищу министра в нижегородское имение будет отправлен агент из МВД для опроса.

И чудно. По своему канцелярскому опыту я не сомневался: дознаватели будут скрипеть перьями до конца года.