Трудовые будни барышни-попаданки 5

Пожалуй, он был неправ. Мы захватили все, что было нужно, а главное — всех, кого было нужно. Например, столица временно лишилась женщины-анестезиолога. Извините, моя коммерческо-благотворительная империя в первую очередь гарантирует безопасность своих участников. Поэтому и Василиса, и Василий ночью перебрались в Новую Славянку, а вечером отбыли на борту одного из пароходов. Конечно же, Василиса захватила всю свою анестезиологическую лабораторию. Теперь в моем поместье в Голубках самая квалифицированная медицинская помощь в России.

Тем же вечером Миша два часа изучал списки как оставшихся учеников, так и работников в Питере. Нашел трех человек, которым тоже желательно какое-то время провести вне столицы.

— Отосплюсь в каюте, когда отплывем, — заявил супруг.

И сдержал слово. Провел всю ночь в своей секретной лаборатории. Его помощники трудились в две смены, а он — в одну, без перерыва на сон. Часть моделей и наработок упаковал в спешно сколоченные контейнеры, а некоторые расплющил паровым прессом. Забрал нужные чертежи, остальные сжег. Ворчал, что здесь ничего не оставит, даже в самом надежном сейфе.

Когда муж подвел черту под личным кулибинством и эдисонством, он перешел к нашим общим проектам. В первую очередь — к верфи. Я сама проследила, чтобы все наши новации, особенно винтовые, уплыли с нами. Или были утоплены в Неве. Грустно посмеивалась, когда вспоминала слухи о том, что якобы нашла в озере золото, брошенное туда Наполеоном, убегавшим из России. Впрочем, я-то надеялась вернуться.

Всю ночь ходила по усадьбе, по хозяйственным постройкам. Поглядывала не своим, а чужим заинтересованным глазом: чем можно информационно поживиться? Прилегла на час, когда уже взошло солнце. Перед этим проводила супруга в Питер — сдавать дела в МВД.

* * *

И ночью, и утром потрудились основательно. Но самый неприятный момент настал, когда стали решать не что следует захватить, а на кого оставить Новую Славянку и производственные площадки в столице.

Еще сутки назад я легко бы рассталась с походной секретаршей и назначила Анастасию своим наместником. Но после того, как выяснилось, что улики оказались подброшены на журнальный столик, а за сутки до того в гостиной был визитер, прибывший в сопровождении Насти, да еще по ее просьбе…

Да, когда пожар, в первую очередь думают, как спасать людей и вещи, а не о поджигателе. Но без этого вопроса не обойтись.

— Аргентинский граф? — спросила я утвердительным тоном.

— Или совпадение, из тех, которых не бывает, — кивнул муж. — Завтра утром попрощаюсь, передам дела в ведомстве, попробую успеть узнать об этой персоне. А ты должна поговорить…

Я кивнула — понимаю с кем. И тем же вечером уединилась с Настей. Спросила:

— Почему этот граф из Аргентины смог убедить тебя, что ему непременно нужно на следующий день оказаться в Новой Славянке? Почему ты не объяснила ему, что без хозяйки в ее имение не приезжают?

Анастасия уже знала все, что произошло в Аничковом дворце, а также где нашлись улики в усадьбе. После моего вопроса пазл сложился и для нее.

Моя лучшая служанка и лучшая подруга глядела на меня затравленным зверьком, забившимся в угол. Взгляд молил: «Не будьте беспощадной, Эмма Марковна».

Но я не была беспощадной. Я просто ждала ответа.

— Эмма Марковна, я виновата. Никогда со мной такого не бывало, как в тот день, — начала Настя свой рассказ.

Говорила долго, подробно, отчетливо, как будто делала доклад о важной деловой поездке. А я слушала и еле заметно кивала: понимаю ситуацию. Захотелось даже замурлыкать песенку «Жил отважный капитан». Но не стала — придется отвлекать, объяснять смысл стишка, а вот подбодрить не удастся.

Все у моей девочки в порядке. Даже муж — добрый, покладистый, глядящий на нее чуть снизу. Без вопросов отпускающий жену в любые поездки и не спрашивающий: деточек заведем когда-нибудь?

И вот бедняжка впервые встретила мужчину из высшего дворянского сословия и гораздо старше по возрасту, но глядящего на нее не свысока. Граф, Аргентина, за океаном, горы, серебро, кони крылаты, ветры косматы… Обаял с первого натиска. И среди уютных слов затесалась не странная, объяснимая просьба, с условием — непременно завтра.

Был еще один нюанс, о котором мне следовало знать.

— Настюша, — спросила я, стараясь не покраснеть, — спрашиваю тебя как подруга и тебе даю право на любой вопрос. Когда вы вечером гуляли по набережной, у вас…

— Хоть голову и потеряла, но этого не было, — ровным тоном ответила Анастасия. — Перед вами виновата, Эмма Марковна, перед мужем — нет. Даже милым-любимым этого графа не назвала.

Ну хоть этого греха не случилось. Но что делать-то?

— Эмма Марковна, мне собираться, новое место искать? — спросила Настя. И вдруг всхлипнула, даже зарыдала. — Как я Ивану скажу? Он же, муженек мой, не знает. И как ему объяснить?

Кстати, да, Эммочка, поторопилась ты со свадьбой. Две судьбы в твоем приговоре.

И я, не думая, правильно ли это, хороший ли это менеджмент, просто обняла девочку и плакала с ней пару минут. Причем искренне — меня-то с супругом тоже сейчас гонят.

Потом сказала:

— Анастасия, я твоего мужа назначу временным управляющим на Егорьевский завод. Сама знаешь, какие там дела. Поедешь с ним, наведешь порядок. Все его приказы и решения — твои. Там правда непростая ситуация, лучше тебя никто не справится.

Настя кивнула, улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Эмма Марковна. А я… А я еще вас увижу когда-нибудь?

— Конечно, милая моя. — И я обняла Настю еще раз.

На рассвете Анастасия и ее супруг отбыли. А мы — вечером.

Что же касается управителя головного питерского офиса, то я решила вопрос просто: выдернула из Приволжского офиса его руководителя — Алексея. Алексейка, встретивший меня гренками в первый день по приезде, остепенился, выучил два языка, носил пышные бакенбарды — прикрыть обожженную щеку. Дала ему два дня, не столько на сборы, сколько на поиск преемника по своему выбору и введению того в курс дел.

Глава 43

Не считая расставания с Настей, отъезд прошел благополучно. Разве что чуть не забыли ребенка в Аничковом дворце. В тот вечер, когда нам объявляли приговор к изгнанию, Сашка-царевич увлек Сашку-сына к своему папеньке, отходящему от наркоза. У меня отложилось в голове, что сыночку гостить у друга еще сутки. Лишь в Новой Славянке сообразила, что через сутки нам следует быть в пути. Опять плыть на Фонтанку — малого-то верните?

Не пришлось. Сашку доставили царской каретой на следующее утро. Был он печальным и важным: печальным — от преждевременного расставания с тезкой, важным — от порученной миссии. Передал мне на словах благодарность от Николая Палыча: голова ясная, зубы не болят. Еще его императорское высочество сожалеют о случившемся, а странных и вздорных слухов не желают ни знать, ни слышать.