Трудовые будни барышни-попаданки 5

— Радость моя, вот как я не опоздал, — сказал старец. — Пустишь меня с мишуткой переночевать? Здравствуй, отроковица. А вы, отроки, учитесь прилежно мирским наукам, только Бога не забывайте.

Ворота открылись. Лизонька, выбежавшая вперед, подошла к старцу под благословение, следом — все ученики. А Зефирка радостно прыгала вокруг медведя.

* * *

За время моего отсутствия в Новой Славянке появилось несколько временных гостевых домиков — простейших избенок. В одной из них и поселился старец Серафим. Конечно же, в самой отдаленной, чтобы поменьше зевак глазели на медведя.

— Не послушался меня мишутка, — сокрушенно говорил преподобный. — Просил я его остаться, скит лесной охранять. А он медведицу привел, ей надзор поручил. Взглянул на меня, и я понял: «Во всем тебя послушаюсь, но одного не отпущу». И сам со мной в дорогу отправился. Благодарю, радость моя, за твои лекарства — давно такой силы в ногах не было, да и хребтина не так болела. Конечно, и пути такого давно не бывало. Я иной раз, когда сил мало, ночью на мишутку садился, чтоб православный народ не удивлять. Днем-то раздельно шли: я трактом, он лесом. Иногда к людям выходил. Я запретил ему драть скотину, только просить. Так он мне пару раз дарственные ковриги приносил.

Мишутка послушивал да почавкивал импровизированно сбалансированным кормом — одними углеводами всеядному зверю питаться нежелательно. Я всерьез задумалась, как же быть к зиме: оборудовать четвероногому гостю спячку-берлогу или приучить пить кофе и отправить обоих обратно пешим маршрутом?

Была иная, более масштабная проблема: ко мне зачастили светские визитеры, конечно в расчете на аудиенцию у старца. Я отворяла ворота с печальным пониманием: в его Саровскую даль просто так не съездишь, а тут — столичный пригород.

Между прочим, тотчас же по городу поползли слухи, что все мои прорицания были получены от старца. Особого распространения не получили, так как отче Серафиме их пресекал. Мне сообщили о его словах:

— Если Эмма Марковна что и предвидела, то своим светским разумением. Мое дело было ее исследовать. Ничего богопротивного в душе ее и словах я не обнаружил.

Некоторое время спустя, чтобы не отягощать меня наплывом гостей, старец переселился на городское подворье Валаамского монастыря. Мишутку поручил мне. Попросил не запирать, не сажать на цепь. Только обустроить загон без ворот, велел прочертить линию, снять пожухлую траву, выкопать бороздку. Перекрестил ее, о чем-то пошептался с медведем, удовлетворенно кивнул.

Уезжая, сказал:

— Покидаю вас, чтобы незваных гостей не было. Да чует сердце — от всех непрошенных-незваных не избавить. Опасных гостей. Вы псицу любимую не держите на цепи? Благоразумно. И по-иному себя стерегите, чтобы не было беды.

Игнорировать такой совет было бы глупо. К ночному сторожу добавились два обходчика.

* * *

И опять потянулись дни трудов и ожиданий.

Из-за истории с незадачливым архимандритом, старцем и медведем я ненадолго подзабыла о пропаже Анастасии. Ну как ненадолго — до вечера. Тогда обсудила случившееся с мужем, он принял меры к розыску, с необходимым уточнением, что найденную особу следует не арестовать, а лишь уточнить местопребывание. Правда, сам же и впал в скепсис:

— Знаю твою Настюшу. Если ее похитили, сама освободится, а если решила сбежать, то полиция не найдет.

Я согласилась.

Миша также принял близко к сердцу покушение на усадьбу. Решил сам отправиться к Милорадовичу и потребовать удалить «полуфанатика-полуплута» как фактор общественного беспокойства. Но выяснилось, что Фотий внял рекомендации преподобного и без напоминания удалился из столицы.

Что касается аргентинского графа, супруг направил все необходимые запросы и прибег к агентуре, но не преуспел. Судя по официальным донесениям, граф Сильва де Сильварес действительно прибыл в Лондон из Аргентины, а уже оттуда отплыл в Санкт-Петербург.

— «Команданте провинции Ла-Риоха…» — с неудовольствием произнес муж. — «Сильва де Сильварес» — экий одноногий Сильвер. Чую явную маскарадность. Вот только чуйка хороша в оперативной работе, но для ордера на арест недостаточна.

За особняком аргентинца было установлено наблюдение. Но он переменил жительство. Столицу не покинул — таинственного гостя пару раз видели на Невском.

— Вот, Мушка, возьму выходной и посвящу день розыскной работе, — говорил супруг.

* * *

Выходной на день Мише пока не удавался, но удался на вечер. Я открыла Зимний зал — хорошо отапливаемый и ярко освещенный манеж. Давно его задумала, начала строить летом, руководила работой дистанционно, а когда вернулась, довела и наконец-то признала годным.

Дети и собаки всяко будут носиться-беситься. Летом на лужайке и песке, зимой в снегу, а как глухой осенью? Вот я и подарила нашей семье пространство, где можно играть в любые игры, не опасаясь врезаться в вазу, стену, подоконник.

В пятнашки играли все. Я прислушивалась, как дышит набегавшийся Алеша, как Сашка. Наконец-то успокоилась.

Потом дети умылись и легли спать. Мы тоже приняли душ, но не торопились последовать их примеру. Сидели в гостиной с бокалами яблочного сидра, недавно присланного из Голубков, и лениво беседовали обо всем.

Все равно не расслабиться. Ладно, история с интригами Фотия закончилась… Жаль, что он уж слишком шустро покинул столицу. Расспросить бы его, выяснить, с чего он так настойчиво хотел меня сплавить? Да, не сомневаюсь — это к его выгоде. Но единоличной ли?

Уже настал ноябрь. В конце этого месяца произойдут события, после которых следующий месяц станет знаковым в истории России. А я почти ничего не сделала, кроме предварительной обработки общественного мнения. Какая-то политическая гомеопатия! Хоть напроситься на прием к великому князю Николаю Палычу и посоветовать: будут на вас давить — не присягайте! Помните, это вам должны присягнуть.

Дохлый номер. Знаю я Николая Палыча — такой же упрямец, как Константин и Александр. Выслушай и сделай наоборот. Хоть к его жене обращайся. Вот только Александра Федоровна на мужа явно повлиять не способна. Характер не тот. Понятливей, да просто умнее, жена Михаила Палыча — Елена Павловна, но самого младшего царевича убеждать нет смысла.

Может… Может, убедить других женщин? Даже не тех, кому в реальной истории предстоит отправиться в Сибирь за мужьями, а тех, кому суждено овдоветь?

И все же собственные и государственные проблемы были на втором плане из-за Анастасии. Спасла девушку, освободила, дала хорошую работу… теперь даже не знаю, где она находится. Может, и спасать не следовало?

— Мушка, а насчет Насти… — сказал муж, будто угадав мои мысли.

Его прервал сигнал тревоги. Механический сигнал из моего кабинета, слышный не только на весь особняк, но, пожалуй, на всю усадьбу.