Трудовые будни барышни-попаданки 5

Швейцар распахнул двери, возгласил:

— Ротмистр особого эскадрона Федор Штерн и его адъютант Николай Луценко!

— Уж очень особый эскадрон — ротмистру адъютант положен, — шепотом заметил Миша.

— Штерн в гостях у Шторм, — улыбнулась я. — Сейчас все узнаем.

Едва визитеры переступили порог, на них были направлены зеркальные лампы с прожекторным эффектом. А вот мы сидели в тени. Приятно наблюдать, как незнакомцы, освещенные от головных уборов до заляпанных сапог, пытаются разглядеть хозяев, щурясь и чертыхаясь.

— Эмма… Да уберите этот чертов блеск! Эмма Орлова-Шторм, — продолжил визитер в гусарском мундире, но в фуражке, — я прибыл к вам по поручению…

В самом начале монолога я толкнула ногой супруга: включай патриархат!

— По какому праву вы обращаетесь к моей супруге в присутствии ее законного супруга? — спросил Миша самым серьезным тоном.

— Сударь, мы имеем поручение непосредственно к ней! — заносчиво сказал «гусар».

— Молодой человек, извольте обратиться как положено! Вы столь слепы, что не видите перед собой чиновника второго класса?!

По моей команде лампы были сфокусированы на нас, вернее на Мише. Отставка с поста помощника министра не означала лишения чина, поэтому он был в служебном мундире — надел впервые с июня.

— Простите, ваше высокоблагородие, — сказала «фуражка», слегка притушив апломб, — мы действуем по поручению его сиятельства графа Андрея Аракчеева. Нам предписано….

После этих слов решимость гостя угасла окончательно. Я уловила почему. Человечек-то наглый, но недалекий. Явно рассчитывал встретить напуганную барыню, которая при виде такого отряда, да еще услышав имя всесильного временщика, падет в обморок. А тут все не в его пользу. И приходится выкручиваться.

— Так что же вам предписано? — спросила я с доброй улыбкой.

— При… Пригласить вас к его сиятельству, — неуверенно закончил ротмистр Штерн.

— Как скажет мой супруг, — смиренно ответила я.

— Скажу, что в наши планы не входит посещение его сиятельства, — резко отчеканил Миша. — Да, кстати, господин Штерн. Вы были отчислены из Гродненского гусарского полка после не очень красивой истории, связанной с полковой казной. Дело еще не закрыто. У вас уже новый чин в Поселенческих войсках?

Ротмистр что-то промямлил. Слово взял его спутник-адъютант, до того стоявший в стороне. Его грубое лицо покрывали шрамы от сабельных ударов, а вот тон оказался вежлив.

— Ваше высокопревосходительство, уважаемый Михаил Федорович. Уважаемая Эмма Марковна. У нашего графа большое горе случилось: убит человек, близкий его сердцу. Всем известно ваше предречение — она до Покрова не доживет. Вышло по вашему слову. Его сиятельство желают узнать, откуда это стало вам известно.

«Зачем же было жечь лицо горничной щипцами для завивки? Конечно, при этих условиях зарежут».

Я приготовилась процитировать Булгакова. Подумала: может, гуглануть на точность? Сообразила, что сейчас нет ни гугла, ни Булгакова.

— Его сиятельство, — повысил голос супруг, — не уполномочен проводить следственные действия и не имеет права принуждать к общению даже частных лиц. Ее высокопревосходительство Эмма Марковна Орлова-Шторм не намерена покидать пределы своего имения и совершать визиты.

Последние слова были особо громогласны и резки. Миша даже рубанул воздух рукой — всё!

Между прочим, мог бы добавить, что мы в ссылке и нам предписано не покидать имение. Но надо ли напоминать о недавнем понижении нашего статуса?

Несколько секунд длилась такая тишина, что я, впервые за последние месяцы, поняла, что часы нуждаются минимум в смазке, если не в ремонте.

Потом натужное тиканье заглушил несмелый голос адъютанта Луценко:

— Ваши высокопревосходительства, войдите в наше положение. Нам предписано без Эммы Марковны не возвращаться.

— Да! — подал голос осмелевший ротмистр. — Велено вас в Грузино доставить!

Ну, велено так велено. Можете без меня не возвращаться — просто не возвращаться. Поить и кормить буду влежку, а рядовым чинам найду работенку. Если, конечно, господа-аракчеевцы на такой вариант согласятся.

Между нашими креслами — журнальный столик, под газетой револьвер. Пусть этим мужским инструментом пользуется Миша. За дверями — вооруженные мужики.

Блин, как не хочется!

Между тем донесся звон колокольчика.

— Вот и официоз пожаловал, — заметила я, а супруг кивнул.

Глава 47

Ждать разгадки пришлось недолго.

— Полковник Петр Воронский, по поручению ее императорского величества! — гаркнул швейцар.

— Мушка, — шепнул муж, — подкатывает предложение, от которого трудно отказаться.

И состроил гримасу. Я замахнулась на него, как на соседа по парте, он отклонился, едва не упав вместе с креслом.

И мы рассмеялись оба. Чем привели в удивление как двух застывших аракчеевцев, так и долговязого офицера в орденах и лентах, стремительно вошедшего в зал. В его левой руке был небольшой кожаный портфель.

— Здравствуйте, ваше высокоблагородие, здравствуйте, ваше высокоблагородие, — быстро сказал он, кивнув Мише и поклонившись мне. — Я прибыл с конфиденциальным поручением, не допускающим посторонних свидетелей.

— Господин полковник, — улыбнулась я, — прислуга удалится. Что же касается господина офицера и унтер-офицера Поселенческих войск, то могу предположить: цель вашего визита совпала с целью их визита.

Казалось, полковник Воронский только сейчас заметил Штерна и Луценко. И взглянул на них взглядом мастифа на пекинеса, посетившего тренировочную кинологическую площадку.

— Этим господам офицерам, — заявил он с максимально доступным ему сарказмом, — я бы рекомендовал удалиться вместе с прислугой.

И добавил взгляд, полный не столько юмора, сколько гнева.

Прежние визитеры вышли. Ротмистр Штерн еще пытался возразить, а адъютант, вернее унтер, едва его не подталкивал.

Я вопросительно взглянула на полковника, а Миша пододвинул ему стул. Посланец императрицы покачал головой — времени нет рассиживаться.

— Уважаемая Эмма Марковна, ее императорское величество желает, чтобы вы безотлагательно прибыли в столицу.