Трясина.Год Тысячный ч.1-2

– Алех Валога, - представился он, показав мне офицерское удостоверение.

Валога. Я уже слышала это имя.

– Госпожа Семишка, Наместник желает видеть вас, - сообщил Валога.
– Извольте пройти со мной.

– Да, конечно, - ответила я, запинаясь. Во рту у меня вдруг пересохло.- Только...мне надо собраться. Вы дадите мне несколько минут?

Он медленно кивнул.

– Собирайтесь, госпожа Семишка. Только не затягивайте с этим. Его Превосходительство - очень занятой человек.

Сборы заняли несколько минут. Я наспех пригладила волосы, припудрилась и нанесла немого кармина на губы. Ненавижу эти пудры и помады, но сегодня случай особенный. Я иду к Наместнику, и выглядеть я должна достойно. Потом я надела своё лучшее платье, накинула матерчатый плащ, сунула ноги в крепкие туфли на низком каблуке (только такие и ношу) и взяла сумку с комода. В сумке самое необходимое - ключи, кошелёк с деньгами, записная книжка и перо-самописец, костяной гребень и маленькое зеркальце. И документы. На улице в любой момент мог подойти патруль и потребовать удостоверение личности. Напоследок я нанесла на виски и запястья несколько капель цветочной воды - у меня имелся единственный флакончик на все случаи жизни. Наконец, заперев квартиру, я вышла из барака.

Машина ждала снаружи. Мне уже приходилось ездить в самоходных экипажах, но в таких вот, казённых, ещё ни разу. Мощная, роскошная зверюга с серебристо-чёрными хромированными бортами и затемнёнными окнами. В салоне было прохладно. Пахло сандалом. Мягкие сиденья были обтянуты кожей, место шофёра отделяла перегородка из звуконепроницаемого стекла. Шум двигателя был почти не слышен. Я тайком поглядывала на Алеха Валогу, сидевшего рядом со мной. В нём было что-то от грызуна - узкая, длинная физиономия, волосы мышиного цвета. Гнусный, наверное, тип. Впрочем, в контору только таких и берут. Я всё ждала, что он заговорит о моём брате, но Соглядатай пока помалкивал. Он сидел, невозмутимо глядя вперёд и держа фуражку на сгибе локтя. Лицо его оставалось непроницаемым.

На подступах к Триумфальной машина остановилась. Дорога была перекрыта, омнибусы и самоходные экипажи стояли, заглушив двигатели.

– Что там случилось? - спросила я, прильнув к окну.

– По-моему, безнадёжно, - произнёс Валога, побарабанив пальцами по дверной панели.- Правильнее будет пройтись пешком, я полагаю.

Бросив шофёру: 'Давай в объезд!', он двинулся к площади просто по проезжей части, обходя остановившиеся экипажи. Я последовала за ним. На Триумфальной у дворца-резиденции толпились люди. По периметру площади стояли солдаты внутренних войск, выстроившись в двойную шеренгу. Я смотрела и не верила своим глазам. Последний раз я видела что-то подобное зимой, во время бунта. Тогда людей попросту расстреляли из винтовок, не позволив им даже приблизиться к резиденции. Теперь же стражники стояли неподвижно, как изваяния. Очевидно, они не получали приказа разгонять толпу. Я взглянула на Валогу. Он был спокоен, даже весел. Происходящее вокруг его, похоже, забавляло. Увидев мою растерянность, Соглядатай снисходительно улыбнулся.

– Вам неуютно в толпе, Лита?
– сказал он.
– Предлагаю обойти площадь по кругу, вот тут, где солдаты. И не беспокойтесь, они не причинят вам вреда. Стражники не станут вмешиваться, если только толпа не выйдет из-под контроля. Но это вряд ли.

Он взял меня под локоть и потащил к резиденции. Мы шли вдоль шеренги стражников - их щиты и шлемы поблёскивали на полуденном солнце. Толпа на площади гудела, как растревоженный улей, а над брусчаткой, над головами людей, захлёбываясь, вопил громкоговоритель. "Лицемерие Братства... соцветия лжи обернулись кровавыми плодами... избиение безвинных...трусливо отрицая...метание шакалов, загнанных в угол... во всех городах Метрополии... исполненные негодования...возмездие! Возмездие!"

"Возмездие!" - завопил кто-то в толпе. Толпа всколыхнулась, и над площадью взметнулся штандарт Империи - золотой ястреб на багровом полотнище. Затем ещё один. И ещё, и ещё. В считанные мгновения площадь расцвела маковым полем.

– Царьгород! Ромея! Хвала Самодержице! Хвала! Самодержице!
– неслось над толпой.

'Дуумвират!
– голосил громкоговоритель.
– Гнездилище лжи! Избиенье безвинных! Мужедевы! Возмездие!' На площади появились ещё флаги. Сначала знамя Дуумвирата-союза королевств Эверон и Антраум - полотнище цвета индиго с жёлтой сдвоенной звездой по центру. Потом замелькали флаги стран Братства - одноцветные, двухцветные, триколоры. Флаги несли молодые, крепкие парни в гражданской одежде, держа их полотнищами к земле. "Дуумвират! Лицемеры! Возмездие!" Толпа немного расступилась, и я увидела жаровню на треноге, стоящую просто на брусчатке. В жаровне пылал огонь. "Избиение безвинных! Мужедевы! Возмездие!" Молодчики в штатском подносили флаги к центру площади, где стояла жаровня, швыряли их на брусчатку и втаптывали в пыль под ликующие крики толпы. У кого-то в руках появилась жестянка с керосином. Я видела, как какой-то молодчик в алой соколке поднёс факел к жаровне. Облитые горючкой полотнища полыхнули, как солома. Повалил дым. Толпа взревела. Над головами людей метались знамёна Империи. Кто-то с силой пнул жаровню ногой - она качнулась и повалилась в костёр, разметав по брусчатке пылающие уголья. К небу полетели снопы искр. "Поветрие лжи... сивер приносит скверну...огонь нас очистит... Царьгород... всесожженье!"

В шеренге стражников началось какое-то движение. Моё внимание было приковано к площади, и я не видела, как к зданию резиденции подъехал бронированный фургон с зарешёченными окнами, остановившись за спинами солдат. Лязгнула металлическая дверь. Шеренга расступилась, пропуская двух молодчиков в соколках, которые вели под руки человека с залитым кровью лицом. Они прошли совсем рядом, и я смогла его разглядеть. Его губы были разорваны, во рту почти не оставалось зубов, с подбородка стекала тягучая багровая слюна. Выйдя на площадь, молодчики взяли его за ворот и волоком потащили по брусчатке. "Диверсант! Диверсант! Схватили диверсанта!" - послышались крики из толпы. Молодчики в соколках подтащили несчастного к центру площади, где горели вражеские знамёна, и швырнули его под ноги толпе. 'Наш разум ясен, а кулак тяжёл! В едином порыве! Возмездие!' - вопил громкоговоритель. 'Возмездие!

– вторила толпа.
– Смерть! На кол! В костёр его!' Человек стоял на коленях, заслонив лицо руками, и казалось, силился что-то сказать, но из его горла вырывался лишь хрип. Я взглянула на стражников. Неужели не вмешаются?.. 'Возмездие!' Из толпы вынырнула немолодая грузная женщина в холщовой блузе и широкой юбке и, визжа, вцепилась в волосы человеку, стоящему на коленях. Это будто послужило сигналом для остальных. На "диверсанта" обрушился град ударов. Его повалили на землю и принялись остервенело пинать ногами. Он лежал в пыли, скорчившись и обхватив голову руками, и не пытался даже сопротивляться. Кто-то, изловчившись, ударил его ногой под рёбра, потом в лицо. На камни брусчатки брызнула кровь. Толпа сомкнулась вокруг своей жертвы. Больше я ничего не видела.

Я почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Ноги мои подкосились, и я опустилась на ступени резиденции. В голове шумело, перед глазами плыли багровые пятна. 'В едином порыве'. Скольких ещё 'диверсантов' нужно убить, чтоб Самодержица удовлетворилась, наконец?..

– Лита, вам дурно?
– услышала я.

На моё плечо легла рука, затянутая в перчатку. Я подняла глаза. Валога стоял, склонившись надо мной, и глядел на меня почти с участием.

– Лита, да на вас лица нет. Как я вас понимаю. Я тоже потрясён до глубины души... вероломством Дуумвирата.

Взяв меня под руку, он помог мне подняться со ступеней.

– Будьте добры, соберитесь. Его Превосходительство не любит истеричек. Ну и семейка у вас. Вначале я решил, что вы не столь сентиментальны, как ваш брат.

'Сентиментальный' - это он про Яна? Однако. Я поднялась, опираясь на его локоть. Меня всё ещё трясло, ноги были как ватные.

– Идём, Лита, - сказал он.
– И возьмите себя в руки, наконец!

Вдвоем мы направились к центральному входу. Сзади ревела и бесновалась толпа. Я понимала, что этот день уже вошёл в историю. Именно таким мы запомним начало войны - обезумевшая толпа на площади, знамёна, дым и пламя, кровь на брусчатке и захлебывающиеся вопли громкоговорителя.

Лита - Аудиенция

Дворец на Триумфальной, возведённый в пятую годовщину Воссоединения, был самым уродливым зданием в городе. Беспорядочное нагромождение неуклюжих цилиндрических башен с узкими, как бойницы, окнами и широченной террасой над центральным входом - зрелище скорее нелепое, чем величественное. Но Наместнику вроде нравится. Его всегда отличало дурновкусие во всём.

Когда мы вошли в аванзал, в глазах у меня зарябило от блеска мрамора, хрусталя и позолоты. Посреди зала журчал фонтан в каменной чаше, выложенной золотистой мозаикой. Над фонтаном нависала колоссальная трёхъярусная люстра с хрустальными подвесками. По углам стояли вымпелы и багряные имперские знамёна - уже довольно запыленные. Стены украшало панно из разноцветной смальты: белокаменные башни и крепости Царьгорода, зубчатые стены Цитадели, а на их фоне - почившие императоры правящей династии в золотых одеждах. Злосчастного Алаиса среди них не было. Двенадцать лет назад он был свергнут с престола собственной мамашей, и его дальнейшая судьба оставалась неизвестной. Говорят, что его то ли убили, то ли отправили в ссылку, где он и умер. А его августейшая матушка теперь самодержавно правит Империей, и судя по всему, из Цитадели её вынесут только вперёд ногами. При жизни власть она ни за что не отдаст.

Впрочем, внутренним убранством любовалась я недолго. Алех Валога уже тащил меня вперёд - скорей, скорей! Передо мной замелькали мраморные лестницы с позолоченными перилами, красные ковровые дорожки, пыльные люстры, полутёмные коридоры с множеством закрытых дверей. Потом автоматический подъёмник с зеркальными стенами и матовым светильником под потолком. Снова коридоры - бесконечно длинные и абсолютно одинаковые. Если б не Валога, я бы попросту заблудилась в этом лабиринте. Наконец мы остановились перед массивной дверью, обшитой дубовыми панелями.