Туата Дэ

Несмотря на все эти прискорбные волнения негров, метисов и индейцев в колониях, мой дядюшка, смог вполне самостоятельно оградить и даже приумножить, пожалованное ему вице-королем и Его Величеством….

Это была самая длинная его речь на том званом ужине. Его экзотическая внешность привлекала внимание, но на вопросы он отвечал сухо и односложно

Бовеса был там - как и многие желающие выпить и покутить за чужой счёт. Ему ещё тогда подумалось, что неразговорчивость этого андского дикаря - происходят от его необразованности и неумения держать себя в обществе.

Хотя, в нём и чувствуется кастильская кровь, но она явно сильно разбавлена индейской. А его жидкий и примитивный мозг не приспособлен ни к чему кроме дикарской жизни под сенью жарких джунглей и гор. Он, определённо, должен едва ворочать челюстями,как мельничными жерновами, прежде чем что-то сказать,помогая медленному ходу мыслей. Природа, определенно, пожертвовала внутренним пространством черепного свода, ради пропорционального утолщения кости, способной выдержать даже косой удар сабли с седла. Просто живое торжество идей этого француза… Как его там? Ах да, Ламарка. Только то,что нужно. Всё прочее, непотребное для существования в гуще безжалостной кавалерийской рубки, природой отсекалось - иногда даже буквально, вместе с носом, отрубленным саблей какого-то конника-льянерос, видимо, тут же им и убитого. Согревать и без того жаркий воздух сельвы латинских колоний для вдоха не требовалось. А мерзкий запах военного общежития и предместий тамошних городов - пожалуй и вовсе лучше не ощущать.

Для чего ещё могли потребоваться хрящ и несколько кожаных тряпочек- согласно Ламарку?

Только для женщин.

Но врядли этого ацтека интересовали такие глупости.

Будто спеша возместить потерянное, поверх костей, наросли пласты наполненных взрывной энергией упругих мышц, набухающих при самом лёгком движении его рук как взбудораженное дрожжами тесто. Пальцы, похожие на кузнечные клещи. Толстый костяк, несущий это мощное и тяжёлое тело - невозможно было поверить,что этому ящеру всего пятнадцать лет.

Но только не мозг, приспособленный к тонкой и сложной работе мысли….

Мои заслуги в этом деле были столь ничтожны… - придерживая, хрупкую как сухая веточка ладонь дрожащего вовсе нет старости согбенного старика

Он полагал так - до того, как внезапно появившийся наследник старого гранда, не только получил хорошие рекомендации, юкатекский дикарь всё-таки выдержал экзамены в Сан-Фернандо, и сонное болото провинции Кадис всколыхнуло слухами о том каких денег стоило дону Ребейре получить нужные рекомендации, ускорить рассмотрение кандидатуры своего почти перезревшего “родственничка” комиссией.

Когда им повезло попасть в один полк они стали встречаться - чаще, чем на в коридорах и аудиториях толедской Пехотной академии. Ему пришлось говорить с этим…

И тогда он понял - нашедшийся племянничек старого дона не особенно любит открывать рот просто так.

Де Ланда был вежлив, аккуратен…. Но говорил мало. Он, казалось, точно выбирает каждый момент- когда должно быть произнесено именно это слово и ничего больше.

Тут не помогало даже вино. Вежливо улыбаясь, андский великан с искусственным керамическим носом, поглощал его как дождевую воду. Оно совершенно не пьянило его - или, по крайней мере, - это было незаметно.

Это, а так же его тяжёлый характер, обособили его, отгородив от офицерского собрания каменной стеной молчания. Впрочем…

Он не подслушивал тогда, совсем. Но бригадир орал на де Ланду при всех - за плохую выправку его людей. А потом и вовсе схватил за пуговицу и одним движением сорвал её - что-то не понравилось ему во внешнем виде…

Хотя это было невозможно, -"дикарь" ничего не делал так, чтоб это надо было переделывать и Бовеса это знал, - генерал нашел к чему придраться. Может, быть даже и вовсе, выдумал…

Знал это и сам де Ланда. И, вместо того, чтобы молчать - возразил. Что он там сказал, Бовеса не услышал. Зато ответ… От ответа генерала затрещали жёлтые древние камни казарм:

Вы забываете своё место! Де Ланда или как вас там… Вы осмелели! Дон Рибейра усыновил вас, - хотя, я считаю это причудой, но уважаю решение стареющего, почтенного гранда. Но даже это не даёт вам всех поколений его славных рыцарских предков, восходящих к Алонсо Кастильскому. Ни их благородства, ни ума! Смирно! И извольте глядеть прямо! И слушать! Если вам это не так трудно…

Бовеса поспешил прочь, не слыша, да и не прислушиваясь к дальнейшему разговору. Ему было всё понятно. Никакой родственник у дона Ребейры никогда не находился. А может… Новичок редко улыбался и смеялся - как и редко разговаривал. Но когда все же открывал рот, то жемчужно-белых зубов там было явно побольше, чем положено по человеческой природе. Может, это лишь глупые мысли, но в то, что де Ланда мог убить его и съесть - поверить было можно.

Но всё же, он задал ему именно этот вопрос. Ответом ему послужила оплеуха. Горячая и тяжёлая, как древний известняк статуй из собора, ладонь ударила лейтенантика и тот упал на дощатый пол. Мир в его глазах двоился, а голова гудела будто колокол.

Его кровь вскипела, он тут же схватился за саблю… Де Ланда не успел бы достать свою - но его схватили за руки и оттащили. Ссора - дело обычное, даже исподволь поощряемое. Но даже у убийства в Кастилии есть определенные правила.

Обжигающая как огонь, ураново-черная сталь рассекла воздух наискось, крест накрест Ублюдок крестил и крестил его железом, будто как священник на отпущении грехов .

Бовеса не мог не то что наступать - даже вынырнуть из этой острой стальной купели, хоть на мгновение,чтобы сделать спасительный вздох. Несмотря на то, что он был одним одним из лучших в рубке и на манеже, сейчас, он мог только обороняться, расчетливо и терпеливо - дожигая оставшийся в медленно, но верно остывавших и слабевших мышцах жар.

Вы недостойны этого клинка!- выплюнул он ему в лицо, вязкие как горячая, болезненная слюна, слова.

Мысль что хитрить недостойно, как и причин, толкнувших его в этот поединок, так и его дворянского достоинства. Но ублюдок не достоин соблюдения правил чести. Де Ланда разозлится, откроется, совершит ошибку. И это он будет отпускать ему грехи, разрезав косым ударом лёгкое!

Заставит признаться его - на смертном ложе, - как он заставил старого дона Барраса, как он подкупал чиновников из геральдического департамента, вписывая свое выдуманное имя…. Во всём!

Вы не дворянин! Никогда им не были!
– прохрипел он.

Следующий удар тяжёлого прямого клинка урановой рапиры, будто летавшего в порывах яростного урагана,только одетого в белую рубаху, который он только чудом смог отразить своей саблей, наносился со всей силой, грозившей уже даже не рассечь глупого Бовесу, наискось от плеча до левого подреберья - а просто вбить его между известки и кирпичей .

И НИКОГДА ИМ НЕ БУДЕТЕ !