Туата Дэ

– Ты уже готова, я правильно понимаю? – спрашивает Лжек. – Составила план перелётов, собрала вещи, купила билеты.

– Типа того, – отвечает Атлостарвинта. – Мы теряем время. Заскочим в гигамаркет за провизией и сразу же в космопорт.

Лжек колеблется. "Вот твой шанс на новую заморозку возраста, Лжек.", произносит Филлин. Он смотрит на сидящего перед ним мужчину своими умными, всё понимающими синими глазами. "А если что-то пойдёт не так?", спрашивает Лжек. "Непредвиденные обстоятельства имеют место быть.", отвечает Филлин. "Вы ведь первопроходец, мистер Кройц. Ледокол в заполярных краях. Форс-мажор – это неизбежность в таком роде дел. Считайте это высшей лигой. К тому же вы, судя по вашей биографии, отлично способны справляться с непредвиденными обстоятельствами." Он поправляет свой воротник. "По рукам.", говорит Лжек.

В кафе входят двое новых посетителей. Молодая пара. Заказывают рай-ланч и два особо крепких кофе. Вслед за ними заходит ещё один, синеглазый юнец в синем жилете и чёрной рубашке. Лжек вспоминает Филлина, а затем мгновенно узнаёт посетителя. Спустя секунду он отмахивается, – есть дела поважнее. Атлостарвинта ничего не замечает. Синеглазый юнец заказывает порцию обычных блинов и воду, а затем усаживается за соседний столик. Аккурат за Атлостарвинтой.

– Ну так что, Лжек? – спрашивает она, утомившись ждать ответа. – Погнали.

– Мы не можем вместе вот так открыто разгуливать, – отвечает Лжек, протягивая ей ключ-карту от своей машины. – Давай ты в гигамаркет, а я тут подожду.

– Ты уверен? – вопрошает Атлостарвинта, приподнимаясь из-за стола.

– На все сто, – говорит Лжек. – Давай быстрее, я тебя жду.

Не произнося больше ни слова, Атлостарвинта провожает Лжека полным сомнений взглядом и уходит из кафе. Подождав ещё пару десятков секунд, за время которых соседу по столику уже принесли тарелку, полную парных блинов, Лжек вышел из-за стола и подсел к синеглазому юнцу. Последний бросил короткий удивлённо-вопросительный взгляд на возникшего перед ним мужчину средних лет, с редкой сединой. И ничего не говорит.

– Киндигглер Райстерршаффт, – вполголоса обращается к нему Лжек. – Не думал, что когда-нибудь вас увижу.

Юнец быстро пережёвывает два блина, поглядывая на новоявленного фаната.

– Лжек Кройц, я правильно понимаю? – спрашивает он. – О чём же вы хотите поговорить?

– Редко встречаешь кого-то из ваших кругов, – отвечает Лжек. – Ранее я имел кое-какие дела с вашей сестрой, мисс Беллой. Лет тридцать... тридцать шесть, или пять тому назад. Она мне рассказывала много нелестного о вас.

"Вечный дебила кусок.", признаётся юная девица. "Постоянно всё портит. Может только ломать построенное другими. Особенно мои достижения. Прямо-таки проклятие ходячие. Единственное его достоинство – смазливое личико. Приторно-виноватое, слащавое лицо с вечной улыбкой. Только из-за этой отличительной черты имбецильного вырожденца ещё терпят." Лжек стоит в стороне, прислушиваясь к нытью Белладольфии, разговаривающей с одним из своих родственников.

– И это всё правда, – с улыбкой подтверждает Киндигглер, явно не желая разговаривать на эту тему. – Целиком и полностью. Лучше расскажите мне, что за времена были двести восемьдесят лет назад? Это было до моего рождения, но вам уже тогда возраст заморозили.

– Эпоха взлёта ноотропных исследований, – вспоминает Лжек. – Ваш отец счёл это направление, так сказать, основополагающим. Новым горизонтом для оставшегося на краю Вселенной человечества. А спустя пару десятков лет произошла антропогенная катастрофа на Сватрофане. Все материалы исследований, кроме ноотропной заморозки возраста, засекретили или уничтожили.

– Вы там были? – спрашивает Киндигглер. – На Сватрофане, я имею ввиду.

Сырость подземных тоннелей, дёргающий ухо голос координатора полевого штаба, идиотские позывные, бродящие по всему континенту девки. Прозрачные, непрозрачные, совершенно невидимые. Взрослые, молодые, юные. Десятки овощей с автоматами в качестве сопровождения. Морской бриз. Подозрительные звуки в траве. Расплывчатые силуэты на побережье. "Под трибунал пойдёшь, кретин!" Остров со спящим вулканом вдали. Зелёно-жёлтый батискаф. "Шутняра" на ремне, предохранитель снят. Только бы без сюрпризов, бормочет оперативник. Его лицо покрывает зелёный песок, ноги утопают в песке набережных дюн. Разрывной подствольный заряд пролетает в нескольких сантиметрах от плеча и взрывается за спиной. Чёрный дым пробудившегося от вечной спячки вулкана накрывает весь Сватрофан. Геотермальная электростанция под островом не выдерживает.

– Обычным ликвидатором, – отвечает Лжек, не обращая внимания на возникшие воспоминания. – Избавлялся от обитательниц по всему Сватрофану. Пять лет гибели множества опытных оперативников, полевых агентов. Один раз обитательницы даже до штаба добрались, и весь командный состав подчистую снесли ударом орбитального лазера. Я, как сейчас помню, в это время дрых в одном из тоннелей.

– Я читал, что после событий на Сватрофане выжило всего сорок девять оперативников, – задумчиво сообщает Киндигглер. – Вы один из них. Единственный выживший из единственных выживших. Остальные погибли от старости или более ранних факторов.

Джун Сатури смотрит удивлёнными глазами на стоящего перед ним Лжека. Держит его за руку своими слабеющими, сморщенными пальцами. Он не может говорить. Через восемь минут лёгкие Джуна откажут, и предпоследнего сватрофанского ликвидатора не станет. Всё дальнейшее ляжет на плечи Лжека. Он смотрит на умирающего Джуна Сатури, – великолепного снайпера, за все пять лет уничтожившего более восьми сотен обитательниц, – и ничего не чувствует. "Сохраняй дистанцию, Кройц, держись от всего подальше.", говорит он, выпивая кружку чая быстрого приготовления. "Избегай любопытства. Только так можно остаться в живых. Пережить всех. А не эти твои... близкие контакты." Сидящий рядом мужчина смотрит в пол, погруженный в собственные мысли. "Конечно, Джун. Здравая мысль."

– Я воспользовался оставшимся после катастрофы оборудованием для ноотропной заморозки, – спокойно признался Лжек. – Командование, как я понял, всё узнало, но не стало докапываться. Всё слили на особые условия Сватрофана, чудотворные, так сказать. Жаль, что заморозка была не того качества, что сейчас. Недолговременная.

– Печально всё это, наверное, – предположил Киндигглер, вспоминая про блины.

– Что печально? – встрепенулся Лжек. Он не ощущал печали. Лишь временный холодок ветра памяти.

– Быть последним выжившим, – говорит Киндигглер, разжёвывая блины. – Единственным оставшимся свидетелем ужасов тех лет. Опыт подобного рода и формирует старческие ощущения.

– У меня есть более приятные воспоминания, – отвечает Лжек. – Из более давнего прошлого. А Сватрофан – это так, попутное.

– Понятно, – кивает Киндигглер. – Но каково же ваше мнение обо всём случившемся? Кто, на ваш взгляд, виноват в катастрофе на Сватрофане?

О, это легко. Мудак Дейктириан, выдумавший этих воздушных тёлочек? Кто-то из его детишек, подсунувший папаше прекрасную идею? Не предсказавшие наихудшие последствия эксперимента исследователи Райстерршаффт? Да кто угодно. Все виноваты.

Однако в таких случаях обычно говорят, что...

– Никто не виноват, – отвечает Лжек. – Это было неизбежностью на данном этапе. Своего рода жертвой, данью будущему.

– Какому будущему? – спрашивает Киндигглер, уплетая новый блин. – Ноотропные исследования ведь закончились, вместе с гибелью ведущей исследовательницы. Вельфриветы Шаффран, если я правильно помню.

– Ходят слухи, что ты со своей ближайшей сестрой тоже... – Лжек для вежливости запинается, отводит взгляд на окно. – Обитатели. Белла похожа на обитательницу, а ты похож на свою сестру. За двести с лишним лет Райстерршаффт могли доработать ноотропные технологии, отдав всё самое лучшее последним наследникам. Плюс, выжившие обитательницы то и дело встречаются на каждой планете.