Туда! И надеюсь, обратно...

Спустя несколько минут, в течение которых я бессмысленно пялилась в пустоту, а парень терпеливо ждал (вот честно, не парень, а просто мечта – терпеливый, понимающий, с чувством юмора, к тому же, вполне симпатичный. Если бы встретила его недели две назад, влюбилась…) проснулось моё любопытство.

– А откуда у тебя зеркало? Тем более такое… – я внимательно оглядела небольшой овальный предмет, остановив свой взгляд и указательный палец на узоре из страз. – милое? Ты…

– Как ты посмел? – воскликнула подбежавшая девочка лет семи. Я села, не выдержав разгневанного детского взгляда, перед которым даже головная боль отступила на задворки сознания. – Опять?! Ты же обещал!

Когда я поняла, что негодование направленно не на меня, а на парня, то с облегчением отодвинулась от оного на несколько сантиметров, чтобы, если это чудо в штанах цвета фуксии заплачет, меня не зацепило. Не могу смотреть как дети плачут, тут же начинаю плакать сама, особенно когда нахожусь в таких растрёпанных чувствах как сейчас.

Но девочка заметила мой манёвр и обратилась ко мне.

– Он тебе его продал, да?

– Что продал? – я в недоумении покосилась на блондина, который во всю мотал головой.

– Я ничего ей не продавал.

– А с тобой мы дома поговорим, – бросила девочка, даже обернувшись в его сторону. – За сколько он тебе продал моё зеркало, которое выманил у меня под таким противным предлогом «чтобы не разбилось».

– А… зеркало… Так он мне его не продавал, а просто одолжил, – и я протянула ей её сокровище, показывая, что готова с ним расстаться, ничего не требуя взамен.

Она нахмурила бровки, с недоверием поглядывая на меня зелёными, как у брата глазами, наклонила голову в сторону, размышляя, стоит мне верить или нет, но в конце концов, встряхнув смешными кривыми косичками в стиле «Пеппи Длинныйчулок», пожала плечами.

– Ну ладно… – она протянула мне руку, но не затем, чтобы забрать своё зеркало, а затем, чтобы пожать мою руку. – Меня Маша зовут!

– Приятно познакомится, а меня…

Но она уже не слушала, вырвала руку и, бросив взгляд прищуренных глаз на брата и прошептав «я всё равно слежу за тобой», побежала к мальчику, который ждал её у песочницы, отважно защищая построенный замок и захваченную у противника стратегически важную шишку.

– Ты продавал зеркало сестры? – интересуюсь я у парня, как только девочка отбегает на некоторое расстояние.

– Причём достаточно выгодно, – не отрицает он. – За бутылку воды, полпачки жвачки со вкусом кока-колы и две наклейки с дельфинами.

Я рассмеялась, чем вызвала на его лицо очаровательную улыбку, и только сейчас поняла, что мне надо домой, увидеть папу и сестру, по которым я ужасно соскучилась, к тому же, может быть, у меня в комнате есть подсказка как вернуться обратно, если, конечно, мне это всё не приснилось…

– Мне пора, – известила я парня, вставая и отмечая, что головокружение практически прошло. – Спасибо за всё.

– Да пожалуйста, – он пожал плечами. – Встретимся ещё?

– Я… не знаю.

Он прищурился, и, видимо заметив в моих глазах что-то такое, чего бы я не увидела ни под одной лупой мира, сказал.

– Давай так, я буду ждать тебя через неделю в час дня здесь, в Таврическом парке, прямо напротив фонаря 28. Приходить или нет, выбор за тобой!

Улыбнувшись, я кивнула, отвернулась и зашагала к выходу из парка, сопровождаемая его пояснениями.

– Двадцать восьмой, это который через один после тридцать четвёртого! За это можешь сказать спасибо своей любимой убийственной женской логике! И да, – он замолчал, и мне пришлось остановится и развернуться, чтобы удовлетворить своё любопытство. – Я соврал насчёт билета. Он был несчастливым.

Нет, я определённо влюбилась бы в него, если бы не одно «Но».

Блондинистое «Но» с голубыми глазами.

Комментарий к Часть II. Игры. V Когда писала предложение “Или можем подождать минут десять...”, расположившись на скамейке напротив фонаря 28, даже подумать не могла о том, что через десять минут на согреваемую солнечными лучами меня любимую, упадут первые капли нежданного ливня... Вот уж и вправду “Это Питер, детка!”

====== Часть II. Игры. VI ======

Выхода нет только из гроба, так что не нойте.

Джонни Депп

– Алина, что я попросил сделать?

– Посуду помыть. И?

– Вот именно! Тогда почему сковородка всё ещё в раковине?

– Так сковородка – это же не посуда…

– А что?

– Кухонная утварь!

Я вздохнула, покрепче сжала найденный в кармане джинсов ключ и, пробормотав «Дом, милый дом», провернула его в замочной скважине.

Первыми, кто меня встретил, был запах копчёного лосося и куча Алининых туфель, о которую я споткнулась, пошатнулась, но устояла, чтобы через пару секунд оказаться на полу, поскользнувшись на луже почти растаявших кубиков льда.

– Дом, милый дом… – повторила я, но уже громче.

– Под ноги надо смотреть, – пожала плечами Алина, не отрываясь от зеркала, с помощью которого она пыталась найти микроскопические недостатки в своём макияже. – Я надеюсь, ты не на мои туфли упала?

– Боюсь, для этого мне пришлось бы упасть в другой квартире.

– Вот и падала бы! – она взволновалась и подбежала ко мне, чтобы вытащить из-за моей спины сиреневые шпильки и прижать их к груди, с облегчением выдохнув. – Ты хоть знаешь, что они стоят…

– Десять тысяч четыреста девяносто рублей, – продолжила я, без особых трудов извлекая из памяти число, повторённое ею не сотню и даже не тысячу раз. – А со скидкой, с которой ты их и купила, иначе бы папа выгнал тебя из дома без мобильника, пять тысяч девятьсот девяносто. – я встала и отряхнулась, отцепив от футболки, неизвестно откуда взявшийся шарик чертополоха. – Я помню.

– Если бы ты помнила, ты бы не падала, – заявила она и удалилась в свои апартаменты, не забыв эффектно встряхнуть волосами, на укладку которых ушла значительная доля её жизни.

– О, солнышко, ты вернулась?

Я перевожу взгляд с плаката «VIP. Войдёшь и получишь!», украшающего вход в логово моей любимой сестрёнки, на ведущий в кухню дверной проём, в котором стоял мой папа. Небритый, в своей любимой зенитовской футболке. Но больше всего я скучала по его взгляду серых глаз, одновременно излучающих радость, строгость, печаль, любовь и ёжик знает, чего ещё… Настоящая бездна чувств, заставляющая меня бесконечно улыбаться.

– Папа… – я бросилась к нему навстречу, перепрыгнув через кучу обуви, чтобы обнять самого любимого и родного человека в этом мире, впитать в себя его запах.