Тварный град

Отступать некуда. Она крысолов. Она вернулась, чтобы спасти город наравне с отцом. Она отыграет этот концерт на ура и на «бис», если придётся!

— Всё будет хорошо, — прошептала сама себе.

— Unbedingt, meine Liebe?, — шелестнул в ответ Юрец. Она положила ему руку на запястье. Он натянуто усмехнулся.

К недоумению Полины, «Бэха» подрулила к форту, на внешних укреплениях которого они с Фелом ловили рыбу. Юрец поманил жену за собой несколькими быстрыми движениями головы. Полина выскочила из машины и зашуршала ботинками по гальке.

— Здесь наше тайное хранилище. На экстренный случай, — пояснял он, пока почти бегом вёл её.

— Для припасов?

— Ага.

Внутри форта было гулко, темно и сыро, отовсюду торчала проржавелая, столетней давности проводка, а штукатурка бетонных стен пестрела надписями поколений. Полина засмотрелась бы на старину, не будь на взводе и так страшно занята. Юра светил фонарём и манил.

— Поторопись, Полька-Пулька! Да что ты отстаёшь, давай шалмей сюда!

Коридор, поворот, ещё поворот. Никогда бы не подумать, что заросший дёрном форт — настолько монументальное сооружение! Но тайный, тварный Невгород не переставал впечатлять.

— А тут толстые стены?

— Очень! Рассчитаны на удары артиллерии! Ну вот, — Юра нащупал совершенно новую металлическую дверь, сродни тем, что открывали входы в казармы стаи. Вытащил одну из ветхих коробок проводки и извлёк оттуда блеснувший в свете фонаря ключ. Провернул замок, отпер хранилище и вдруг, резким броском схватив Полину за рукав, зашвырнул внутрь. Громыхнул дверью прежде, чем она с криком осознания впечатала кулак и гобой по ту сторону ловушки.

— Юрец, нет!!! Юра, не смей!!! Юра, я буду играть, я буду драться! Не поступай так со мной!

— Прости меня, любимая моя маленькая девочка, — донёсся торопливый шепот из замочной скважины, после того, как там провернулся ключ, блокируя выход. — Прости и прощай. Если я не выживу, тебя найдут мои друзья, а если не найдут, это всё равно менее мучительная смерть, чем сдирание кожи. Так надо. Твой отец справится с дудкой.

— Юра, сука, открой!!!

— Я тебя люблю и любить буду. Моя последняя мысль будет о тебе. Отсидись здесь.

— Юра!!!

Она сползла вниз двери, чертя носом линию по металлу. Обида ошарашила, вывернула наизнанку. Так вот о чём с ним говорил папа. Подговорил запереть её тут!

— Юра, нет…

Его дробные шаги смерили эхом коридор. Рыдания задушили, ослепили, несправедливость и неминуемость потери навалились плотным занавесом. Концерт завершился, не начавшись. Полина тщетно колотила в дверь, и гудение металла под её кулаками будто отсчитывало минуты до беды.

? — «Обязательно, любовь моя» (нем.)

43. Дина

Прильнуть к двери горячим лбом, пытаться сообразить, что делать.

Что делать, что делать, что делать…

Юра оставил ей гобой. Как оружие на случай вторжения. А ещё в хранилище действительно имелся запас еды и воды. Из кромешного мрака Полина вырезала фонариком от мобильного банки и канистры. Связь глушила бетонная подушка. Даже Феликсу не позвонишь. Холод обнимал за плечи. Безысходность сдавливала сердце. Полина знала, что где-то тут, в камнях форта копошится старый Ури, но подзови она его дудкой — как объяснить крысе, что ей нужны ключи? Да и как ему их снять? А если и снимет — дверь не откроет… а бетон будет грызть неделю.

Придурошная ситуация! Полина из злости на себя попинала ногами дверь. Села в угол, на деревянные ящики, обхватив колени. Голова лихорадочно варила.

Должен! Должен найтись выход! Не может не найтись! Она здесь не останется! Никому нельзя ставить малышку в угол!?

Но не прошло и десяти минут, как за дверью опять застучали ноги, и радость от того, что Юра передумал, мгновенно сменилась ужасом — а вдруг это враги прознали о хранилище и спешат по Полинину душу? Или альфа…

Полина быстро спряталась за ящики и прежде, чем сообразила, что гобой остался лежать посреди бункера, дверь с грохотом распахнулась. Раттенменши в камуфляже втолкнули внутрь две фигуры, на миг в проеме, в луче диода почудилось волевое лицо старшего Альбрандта, и с тем крысы опять запечатали хранилище. Одна из фигур неловко поднялась, ринулась к двери и принялась биться в неё, мыча неразборчивые ругательства знакомым голосом. Вторая с трудом села.

Полина догадалась, что они были связаны и в намордниках. А ещё, что к ней отправили собак. Фонарик осветил две растерянные мордашки с тугими ремнями на них, и Полина ринулась освобождать Милану с Диной.

— Как это снимается?

Дина промычала и указала стянутыми ремнём руками в пряжку на затылке. Секунда, и она заговорила.

— Фу-у-ух, проклятые крысы! Да развяжи меня! Это всё из-за неё, вечно из-за неё! Дряная собачонка!

Ей ответом было гневное гуканье Миланы. Полина грешным делом подумала, а стоит ли освобождать подруге морду, или оставить, как есть? Но это было бы жестоко.

Она помогла девочкам избавиться от пут. Дина заскулила и потёрла колено — очевидно, оно всё продолжало болеть.

— Вот и помогай крысам после этого! — разлаялась младшая сестра. — Ну вернись, Венечка, я тебе устрою!

— Помолись Луне и Лесу, чтобы не альфа за тобой пришёл, щеночка! — осадила её Дина и с мукой глянула на Полину.

— А что альфа? — та почуяла запах жареного.

— Да почему мы здесь, как ты думаешь? Эрфольг приказал отправить нас с ней и всех кошек, помогавших крысам, на кастрацию за несанкционированный проход под мостами! Прикинь?

— Чиво?! — писк Полины затопил спертый воздух комнатушки.

— Та-во! — передразнила Милана. — Он нас навеки собаками сделает после битвы! И котов не пощадит!

— Это ты не была осторожна! — по-новой завелась Дина.

— Ох, можно подумать, он бы не пришёл к этому рано или поздно! Ему только повод дай! Он же сумасшедший!..

— У тебя все сумасшедшие, и Юрка тоже!

— Ну в сравнении с альфой он цветочек! — Милана растерла запястья. Замерла и по примеру Полины пнула дверь. — Дурацкая ты, дурацкая! Как нам помочь им, как мне спасти Веню?

— Никак, ав! — огрызнулась Дина. — Как ты отсюда сбежишь? У них замки что надо! Напор воды выдерживают и крысиных зубов, не то, что твои лапки!

Милана зло уставилась на неё. Упёрла руки в боки и заявила:

— Вы как хотите, а я буду делать подкоп!

— Здесь кругом бетон!

— Ну и что?

Милана выпустила чёрные твёрдые когти и принялась старательно скрести пол.

— Только поранишься!

— Неважно! Мой Веня! Я должна выбраться!

Она шоркала-шоркала когтями, дошла до твёрдого бетона, остановилась и заскулила: