Твоя наследница

— Давид, я понимаю, ты хочешь сказать Амине, что являешься ее отцом, но… Черт, это сложно, — слышу, как Юля чуть отстранив трубку, тяжело вздыхает. Смотрю на нее, сидящую на подоконнике и вижу, как она запрокидывает голову и зарывается свободной рукой в волосы, наматывая «хвост» на палец. Нервничает, но заканчивает мысль. — Я хочу попросить тебя не торопиться.

Тараторит скороговоркой. И замирает. Даже дыхания больше не слышно, а силуэт в окне застывает, словно статуя.

Уверен, ждет, что откажусь. Начну настаивать и давить. Опущусь до угроз.

Только зря.

Она — мать. Если считает, что так будет лучше для ребенка, спорить не стану. Но важное для себя уточняю:

— Сколько?

— А?

Ну вот, явно не верила, что получит согласие.

Хотя стоит ли удивляться?

Раньше я, не особо утруждаясь, уговаривал ее на всё, чего хотел сам. И даже если поначалу она сопротивлялась, то грамотными фразами и умелыми действиями легко менял ее «нет» на «да» в ста случаях из ста.

— Сколько тебе нужно времени, Юля? — даю понять, что согласен на ее просьбу.

— Две недели, — выпаливает она, а после чуть более тихо добавляет, — максимум месяц. Я хочу сама с ней поговорить, подготовить, не травмировать неожиданно, а дать время осмыслить ситуацию. Сейчас же такой возможности не будет. Ты, наверное, уже знаешь, Соня с Алексом и близнецами улетают на две недели в Италию. Немного отдохнуть. А мы с Аминой переезжаем к ним, чтобы присматривать за Надюшкой и Богданом.

— Я понял. Не волнуйся, у тебя будет это время, — даю «добро», но тут же озвучиваю своё условие. — Но я хочу с ней общаться уже сейчас, а не через месяц. Хочу, чтобы она ко мне привыкала, узнавала.

Как и ты.

Добавляю мысленно.

— Ладно… Хорошо… — по голосу слышу, Юля рада уступке с моей стороны. — Спасибо.

А вот благодарность лишняя. Это я ее должен благодарить за каждый день, что она заботилась об Амине, но об этом мы поговорим позже.

— Не за что, — даю понять, что тема исчерпана.

— А ты о чём начал говорить, когда я помешала? — осмеливается напомнить Котова.

И я решаю, что нет смысла больше тянуть время. И так его слишком много потратили впустую.

— Я сегодня вернулся из Турции, — произношу ровно, гася шквал эмоции, разъедающий душу, стоит вспомнить разговор с отцом, делаю паузу и заканчиваю. — Теперь я выяснил всю правду.

Глава 11

ДАВИД

— Я сегодня вернулся из Турции, — произношу ровно, гася шквал эмоций, разъедающий душу, стоит вспомнить разговор на повышенных тонах с отцом. Делаю глубокий вздох и заканчиваю. — Теперь я выяснил всю правду.

Тишина в ответ настораживает. Заставляет вынырнуть из собственных заморочек и сосредоточиться на женщине, которая в сложившихся обстоятельствах пострадала больше всех.

Мне не нравится, что я ее не слышу.

Это дезориентирует и напрягает.

Открываю рот, намереваясь позвать Котову по имени, но она опережает.

— Не надо мне объяснять, Давид, — тихая просьба. Пауза, во время которой, как я вижу сквозь окно, Юля запрокидывает голову и прикрывает глаза ладонью, словно стирает пелену тяжелого прошлого. И продолжение. — Всё в прошлом.

Не согласен.

Вот не согласен и всё тут.

Не переубедит и не заставит свернуть.

— Надо, — произношу жестко.

Стараюсь и в ее голову вложить свою уверенность.

Потому что по опыту знаю: забыть не выйдет, а вот отпустить ситуацию — реально, но прежде следует разобраться в ней от и до.

Только разложив по полчкам весь тот винегрет из лжи и наговоров, появится возможность двигаться дальше. Может быть, даже вместе.

Да, это моя призрачная мечта с недавних пор. Стать частью маленькой семьи. Не просто воскресным отцом, а любимым папой и, может быть, любимым мужем.

Почему нет?

Я ведь тоже человек. И подвержен слабостям. А две девчонки, живущие в высотке, перед которой я сижу в машине, с недавних пор ею и являются. Моей слабостью.

Конечно же, это все призрачно, потому что свою вину за прошлое я признаю и не снимаю. Но и причину поступков объяснить должен.

— Надо, — повторяю вновь жестко. — Тебе надо. И мне надо. Я виноват, Юля. За свой неправильный выбор. За веру в родных. За то, что ошибся и не понял тогда главного: моя семья была не той, где я остался, а той, что прогнал.

— Давид, — женский голос полон мольбы.

Понимаю, что ей больно и не хочется ворошить прошлое, но, как привык, не оставляю выбора, лишь его призрачные очертания.

— Мы можем отложить этот разговор сейчас, — делаю громкую паузу и предлагаю сомнительную альтернативу, — Но тогда продолжим его при личной встрече. И он обязательно состоится. В ближайшее время.

— Опять решаешь за нас обоих? — произносит вроде бы ровно, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы уловить недовольные нотки.

— Не опять, а снова, — стараюсь разрядить обстановку.

— Я тебя выслушаю, — сдается.

Сквозь окно вижу, как Юля спрыгивает с подоконника и куда отходит. Легкий шорох, громкий шум от помолки зерен.

— Кофе на ночь вреден, — комментирую раньше, чем успеваю подумать.

И тут же получаю обоснованное:

— Ты что, подсматриваешь?

Уже готов произнести: нет, конечно.

Но не осмеливаюсь. Хватит лжи и обмана в нашей с Котовой истории. Пора переходить к правде.

— Ну-у, — тяну, удивляясь самому себе, что решаюсь на признание, — с улицы третий этаж особо не поразглядываешь.

Даю пару секунд на осмысление, а затем…

Любопытная Юля высовывается из окна и внимательно изучает двор.

А она милая. И, несмотря на расстояние, мне кажется, что я вижу ее широко распахнутые в удивлении голубые глаза.

Не сдерживаю улыбки и указательным пальцем левой руки пару раз поддеваю подрулевой переключатель света. «Моргающие» фары во дворе, освещенном всего парой тусклых фонарей, увидеть несложно.