Твоя наследница

— Стас Хромов, — подсказываю ей.

— Неважно, — отмахивается, не зацикливаясь на имени, — я же его с того вечера больше ни разу не видела. Честное слово. А как тогда?

— Это не фотошоп, Юля. Я просил сделать проверку подлинности ваших личностей.

— Ничего не понимаю, — повторяется она.

Голос взволнован, но слез больше нет.

Тоже заинтересовалась?

Это хорошо, что отвлеклась и готова продолжить разговор. Потому беззвучно выдыхаю и поясняю:

— Посмотри внимательнее и вспомни обстановку кухни в моем загородном доме, — даю наводку. — Знакома?

— Да.

— Скажу больше: это тот же день, когда Хромов на тебя напал.

— Не может быть. Я тем вечером была одета, а тут…

— Верно. В этом и была моя первая ошибка. Я просил проверить на фото достоверность личностей. Твоей и этого… парня. То, что умельцы смогут подкорректировать вашу одежду, точнее, ее некоторое отсутствие — не учёл.

— Получается, — делает она правильный вывод, — кто-то из присутствующих тогда в доме гостей успел сфотографировать, как меня чуть не изнасиловали, а на помощь даже не подумал прийти?

— К сожалению, да.

О том, что это вполне могла совершить моя сестренка, резко невзлюбившая Котову, как только узнала, что я сделал той предложение, пока молчу. Есть только догадки. Но я узнаю обязательно. Пока же трусливые зайцы только и делают, что перекидывают вину с себя на другого.

— Какой ужас, — женский голос полон печали и грусти.

Согласен.

Полностью согласен.

Хотя скорее это не ужас, а человеческая зависть и гниль.

— Это был не единственный обман, Юль, — продолжаю поражать Котову раскрытым, можно сказать, заговором против нашей с ней пары. — Помнишь, я усомнился, что ты беременна от меня?

— Конечно, — слышу неконтролируемый фырк. — Отлично помню.

А что ты хотел, Дав?

Тут же спрашиваю самого себя.

Вряд ли возможно даже годы спустя забыть то, как любимый человек, который предложил пожениться, вдруг не только отыгрывает свое решение назад, но и обвиняет в измене.

— За несколько дней до твоего приезда в Турцию, я был в клинике, сдавал анализы и проходил обследование.

— Но зачем?

— Там вышло немного странно, но в тот момент я не задумывался о совпадениях. Отец вдруг стал сетовать, будто бы мать ему писала, что в детстве я сильно переболел инфекционным паратитом и возможно никогда не смогу иметь детей. Вот и уговорил пройти тесты, чтобы успокоится. Я поехал в клинику, которую он рекомендовал. И узнал о том, что бесплоден.

— Но как? — вновь голос Юли полон эмоций и удивления. — Это же медицинское учреждение. Они же не могли подделать информацию.

— Я тоже так думал, — хмыкаю совсем нерадостно, — до позавчерашнего дня. Оказывается могли. Отец признался, что директор клиники — был его одноклассником и другом.

— Твой отец тебя тогда обманул?

— Совершенно верно. Причем, дважды. Я же не поверил первым результатам. И в день, когда ты прилетела в Стамбул, чтобы сделать мне сюрприз и официально познакомиться с семьей, получил результаты уже из второй клиники.

— И они тоже сказали о твоем бесплодии?

— Точно так. У Дамира Цикала оказались слишком длинные руки и хорошие связи.

— Но это же преступление, Давид. Здравоохранение должно помогать людям, а не вредить им, — а вот и честная, и справедливая Юля проявила себя.

В этом Котова не изменилась. Всегда старалась жить по совести и ненавидела, когда других несправедливо ущемляют и обижают.

— О, поверь, обе клиники уже закрыты, а их деятельность очень скрупулезно и въедливо изучают спецслужбы. Вряд ли у них даже со связями моего отца или еще кого-то могущественного получится отмыться от большого скандала, который я им организовал.

— Мстишь?

— Ищу справедливость.

Жду, что Юля по доброте душевной заступится и попросит забыть о прошлом и отступить, но она на этот раз удивляет:

— Вот и правильно! Молодец! Не хочу, чтобы эти бесчеловечные существа еще чью-то жизнь сломали.

— Не сломают, — даю обещание, которое выполню. — Больше не смогут.

— А знаешь, странно получается, — начинает рассуждать Котова, а я поднимаю взгляд и вновь любуюсь ее силуэтом в окне. Красивая, даже вот такая немного по-детски милая любительница подоконников, — как они узнали, что я беременна? Или это было совпадением?

— Правильный вопрос, — хвалю за догадливость. — Тебя в клинике видела подруга Карины, одна из твоих бывших клиенток. Ты с обменной картой в руках шла, счастливая. Дамочке хватило ума сопоставить одно и другое и сделать выводы. Позвонить и сообщить моей сестре шокирующую новость — являлось делом пары минут.

— Да, верно. Я посещала клинику в начале недели, а к тебе полетела только в субботу, когда освободилась в салоне.

— А почему сразу не сказала о ребенке? — спрашиваю не чтобы уколоть, а просто ради интереса.

Поражает другое: как порой обстоятельства играют не в твою пользу и всё складывается один к одному, чтобы испортить идеальный порядок течения жизни.

Сегодня ты счастлив и готов покорять горы, а завтра весь мир ополчается против тебя, и ты близок к тому, чтобы опустить руки.

— Хотела сюрприз сделать, — спустя паузу произносит Котова, наверное, тоже вспоминает те дни. — Даже пинетки купила. Одни розовые, другие зеленые. Срок же был совсем маленький, и я не знала, кого мы… я жду.

Понимаю, что оговорка у нее выходит случайно.

Но по сердцу бьет отменно. Сволочью себя вновь чувствую. Предателем и подлецом, отвернувшимся от девушки, которая решила подарить главное сокровище.

— Давид, неужели они меня так сильно ненавидели? — спрашивает Юля, отвлекая от самобичевания. — Что я им сделала?

— А ничего, — ухмыляюсь невесело. — Просто испортила планы моего отца выгодно пристроить меня, женив на дочери партнера, и взять в оборот, полностью подчинив. А Карина в очередной раз проявила свою патологическую ревность и жадность. Она привыкла быть центром моей жизни, важной ее частью, ради которой я готов на многое. А тут ее сдвинули с пьедестала.

— Но я же…

— Юля, — выделяю имя голосом, чтобы привлечь ее внимание, — вы слишком разные. Поэтому ты никогда не сможешь понять сути их мотивов. Они же даже не расстроились, что испортили мою жизнь, не извинились, когда я их разоблачил. Они знали, что у них растет внучка и племянница… и им было чхать на вас. Понимаешь? На меня, на тебя, на Амину. Для них все люди вокруг — словно пешки и куклы, которые должны удовлетворять их потребности. А если пешки взбрыкивают или нарушают правила, о них не жалеют и скидывают с поля. Дамир Цикал прежде всего циничный делец и бизнесмен, роль отца он исполнял только на публику.