Ты будешь моей, адептка, или Демон плохому не научит

— Да, извиняться! Извиняющийся поцелуй.

Я вдруг бросилась ему на шею, вцепилась в него, как клещ, насильно соединив наши губы.

А что? На добровольный поцелуй рассчитывать не стоило. Пришлось импровизировать, вытаскивать из рукава козырь в виде фактора неожиданности.

Профессор Морган остолбенел. Первые секунды он был шокирован настолько, что даже не пытался отбиваться, а потом замычал, задергался, сжал пальцами мои плечи, пытаясь оттолкнуть меня от себя.

А я и не сопротивлялась. Поцелуй был? Был. Настоящий? Настоящий. Не воздушный и не какой-нибудь жалкий чмок в щеку. Я даже языком в сомкнутые губы профессора немного потыкала. Раз поцелуй состоялся — значит приворотные чары сняты. Миссия выполнена.

В общем, с легким сердцем я позволила мистеру Моргану меня оттолкнуть.

А потом, отстранившись, залепила ему грандиозную пощечину:

— Да как вы смеете! Лезете с поцелуями к собственной студентке!

— Я? — опешил профессор, красный, как помидор.

— Ну не я же! Вам должно быть стыдно!

— Мне? — Глаза профессора полезли на лоб.

— Ну не мне же!

Эх, талантливая актриса умерла в тебе, Харпер. Всеми силами изображая праведный гнев, я направилась к двери, отомкнула ее коротким заклинанием и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на шокированного преподавателя.

— Я к вам извиниться пришла, а вы… — Я осуждающе поцокала языком и покачала головой. — Надо бы к ректору сходить пожаловаться.

Профессор Морган аж спал с лица. Поди докажи, что не баран, что это не ты набросился с поцелуями на адептку, а она сама ополоумела от страсти и вешалась тебе на шею. Кто ж в такое поверит? На слово — никто. А использовать сыворотку правды запрещено законом: нарушение прав личности.

— Харпер! — Мистер Морган не нашел, что ответить, и просто до хруста сжал челюсти.

— Я была о вас лучшего мнения, профессор.

— Хар-р-рпер!

— Но так и быть, я вас прощаю, оставим случившееся в тайне. Не буду я жаловаться ректору. Но на лекцию сегодня не приду. У меня эта… Как ее? Моральная травма. Вот.

В коридоре, за дверями аудитории, я навалилась спиной на стену, переводя дыхание.

О, Единый и боги-хранители, я это сделала! У меня получилось.

Нервный смешок вырвался из груди, стоило вспомнить растерянную физиономию профессора Моргана.

Этот безумный спектакль с обвинениями, устроенный после поцелуя, назывался: «Лучший способ защиты — нападение». Я решила действовать на опережение, пока меня саму не потащили к ректору на ковер или не наказали как-то иначе, например, недельной отработкой по утрам. Череда недавних событий открыла мне глаза на одну удивительную истину: иногда удобно, когда тебя считают ненормальной чудачкой, с которой лучше не связываться. Теперь профессор Морган будет обходить меня десятой дорогой, считая непредсказуемой и опасной. И сто раз подумает, прежде чем поставить мне низкий балл или не принять у меня зачет.

Гордая собой, я двинулась вперед по коридору.

«Надо бы рассказать обо всем Эгмонту, — подумала я. — Пусть оценит, какая сообразительная девушка добивается его расположения».

Подумала и остановилась как вкопанная.

Перед внутренним взором до сих пор маячил образ прекрасного эльфоподобного блондина, окруженного золотым сиянием и летающими сердечками.

Проклятие! Приворот не снят!

* * *

— И ты его поцеловала, — демон неодобрительно покачал головой. И взгляд у него при этом был осуждающий-осуждающий. Словно я преступление совершила. Словно ему было не плевать на нарушение норм морали. То же мне блюститель нравственности нашелся.

— Поцеловала. А что еще мне оставалось делать? Я хотела избавиться от неразделенной любви. Не получи-и-и-илось, — и, расстроенная, я громко высморкалась в носовой платок, а другим — вытерла слезы, бежавшие по щекам.

Сейчас было раннее утро. Предаваясь горю, я сидела на кровати в комнате демона, а сам он стоял у стрельчатого окна в лучах выглянувшего из-за туч рассветного солнца.

— Значит, не к нему ты испытываешь настоящее чувство, — сделал вывод Карвен.

За его спиной я в который раз шумно всхлипнула.

— А к кому тогда?

— Возможно, к тому, кто все время рядом? — Демон обернулся и посмотрел на меня как-то странно. — Кто помогает тебе с твоими проблемами. — Прикусив губу, он сделал неуверенный шаг в мою сторону. — С кем ты проводишь большую часть свободного времени. — Приблизившись, Карвен опустился передо мной на корточки и после недолгих сомнений положил руки мне на колени. — К тому, кто принимает тебя такой, какая ты есть. Со всеми достоинствами и недостатками. Возможно, именно его тебе надо поцеловать, чтобы снять чары Брунгильды. Его, а не профессора Моргана. — Карвен чуть качнулся вперед, к моему лицу, и прикрыл глаза. — Поцелуй его.

— Злобнокуся?

— Что?

Сидя передо мной на корточках, Карвен часто-часто заморгал.

— Ну ты же сам сказал. Тот, кто все время рядом, — перечисляла я, загибая пальцы. — Кто помогает мне с решением моих проблем. Кто принимает меня такой, какая я есть. Это мой фамильяр.

У демона брови поползли вверх, а уголки губ, наоборот, вниз.

— И я его люблю. Правда, не как мужчину, а как своего питомца. Думаешь, поможет, если я чмокну его в нос?

— Попытка не пытка, — отчего-то раздраженно ответил демон и поднялся на ноги.

Он снова подошел к окну, разглядывая клубящийся за стеклом туман, сквозь который пробивались солнечные лучи.

— Знаешь, Харпер. — Голос Карвена, к моей глубокой растерянности, был полон враждебных ноток. — Мне надоело работать на тебя бесплатно. Ношусь с тобой, как дракон со слитком золота, и ничего не получаю взамен. А у нас вроде договоренность. Или ты забыла?

А ведь и правда! В последнее время жизнь моя была настолько бурной и полной событий, что я зациклилась на себе и своих проблемах, а про обязанности перед демоном напрочь запамятовала.

— Ой! — Я виновато улыбнулась. — Прости. Готова наверстать упущенное. Согласна компенсировать свою забывчивость в двойном объеме.

— Даже так? — Взгляд Карвена смягчился. Он посмотрел в окно, и его глаза вдруг расширились. — А это что такое? — Заинтригованный чем-то в небе, демон едва не ткнулся носом в оконное стекло.

— Что там? — Мне тоже стало любопытно, и я поднялась с кровати.

— Вон, прыгает по крыше северного крыла.

Вдалеке в клочьях тумана мелькала темная фигура чудовища — рога, загнутые назад, крылья, как у летучей мыши, только огромные, длинный хвост с пикой на конце. Отсюда видно не было, но я знала, что морда у чудовища плоская, будто приплюснутая, набрякшие брови нависают над глазами, налитыми кровью, а из пасти наружу торчат два острых клыка. Нижних, а не верхних.