Ты будешь моей, адептка, или Демон плохому не научит
Шрифт:
— Это Бронкс, возлюбленная Злобнокуся.
— Ну и вкусы у твоего фамильяра, — фыркнул демон, с интересом рассматривая монстра на крыше.
— Своеобразные. — Не могла я не согласиться. — Кусик любит всяких уродливых тварей. Для него чем страшнее, тем лучше.
Какое-то время мы молча любовались или, вернее будет сказать, ужасались видом Бронкс, скачущей по парапету северного крыла академии. Затем Карвен повернулся ко мне и спросил с улыбкой:
— Так что насчет компенсации в двойном объеме?
Словно во сне я наблюдала за тем, как его пальцы потянулись
— Что мне надо делать? — шепнула я под бешеный грохот собственного сердца.
— Ничего особенного. — Жаркий взгляд демона скользнул по моему лицу. — Просто полежи со мной рядом, делясь своей силой.
— И все? Никаких заклинаний читать не надо?
Вместо ответа Карвен мягко подтолкнул меня к постели.
Шаг — один, второй — и задней стороной ног я ощутила деревянную боковину кровати. Матрас скрипнул, принимая на себя тяжесть наших тел. Сначала легла я, затем Карвен устроился рядом, положив мою голову на свою выпуклую грудь. Такую гладкую, такую крепкую, такую теплую. Голую! И прямо в ухо мне забилось чужое сердце. Громко, тяжело, часто.
Ладонь Карвена накрыла мой затылок, пальцы зарылись в волосы. Я ничего не видела. Только белую кожу мужской груди. Ничего не слышала, кроме этого отчаянного сердцебиения. Ни о чем не думала. Лишь о том, как мне хорошо и уютно в объятиях демона.
Хотелось, чтобы время замедлило бег. Чтобы оно остановилось совсем.
Глава 12. Дом, милый дом, или Как пережить выходные
В конце учебной недели волшебная почта доставила мне письмо от родителей. Вечером перед парами в оконное стекло ударилась летучая мышь, к ее маленькой лапке была привязана записка. На выходные нас с Брунгильдой звали домой, и я уже предвкушала, какими долгими и унылыми будут эти два дня.
Пока радостный Злобнокусь, горячий поклонник маминого пирога с яблоками, с энтузиазмом паковал мои чемоданы, я сидела на кровати и горько вздыхала.
Два дня с Брунгильдой под одной крышей. Два дня лекций на тему: «Бери пример с сестры». Два дня, в течение которых мои нервы будут испытывать на прочность.
Привет, комплексы. Привет, неудобные вопросы и нравоучения. Привет, нудные семейные ужины, когда сидишь перед пустой тарелкой и в десятый раз слушаешь, как сестрица поставила очередной рекорд.
И улыбаешься, улыбаешься до боли в скулах, ибо, если выглядишь грустной, любимая матушка из тебя душу вытрясет, но докопается до причин твоей печали. А затем скажет, что ты лоботряска и переживаешь из-за ерунды.
— Готова? — спросил Кусик, и мы отправились в зал отбытия на первом этаже «Черного солнца».
Там уже выстроилась гигантская очередь из желающих провести выходные дома, в кругу семьи. Длинная цепочка учеников тянулась от самых дверей до разноцветной воронки открытого портала. За чужими спинами я разглядела Брунгильду, окутанную сиянием, исходящим от телепорта,
ее стройную фигуру, почти растворенную в этом буйстве красок. Сестрица уже готовилась шагнуть в портал и перенестись в Фаберию.Фаберия…
Это была страна, где два разных мира существовали параллельно друг другу, почти не взаимодействуя. Мир простых людей с их техническим прогрессом и всякими необычными приборами, облегчающими жизнь, лишенную магии. И мир волшебников, не признающих достижения науки.
Днем по городу, извергая клубы дыма, разъезжали быстрые самоходные повозки, которые называли машинами. Вечером по дорогам Фаберии колесили экипажи, запряженные лошадьми. Если бы в такое время на улице показался автомобиль, горе-водитель загремел бы в тюрьму на несколько суток.
Таковы законы. Пока солнце стоит высоко в небе, страна принадлежит обычным людям, но с наступлением сумерек Фаберия переходит во власть ведьм и колдунов.
Ни один уважающий себя волшебник без крайней на то нужды не выходил из дома днем, в царство дымящих, тарахтящих автомобилей. Ни у одной нормальной магической семьи в гостиной не было телевизора, а на кухне — посудомоечной машины и машины для приготовления кофе. Всех этих новомодных, современных штучек колдуны боялись, как огня, и с упорством фанатиков цеплялись за дремучие традиции.
Пока мои ровесницы, лишенные дара, щеголяли по улицам в коротких шортах и использовали для общения маленькую конструкцию под названием телефон, я была вынуждена носить платья в пол и отправлять подругам письма мышиной или голубиной почтой.
Считалось, что научно-технический прогресс убивает магию. Многие волшебники всерьез полагали, что можно разучиться колдовать, если взять в руки пульт от телевизора или один раз прокатиться в самоходной повозке. Для уборки маги использовали бытовые чары или труд горничных, передвигались в конных экипажах или с помощью порт-ключей, еду и одежду покупали в специальных магазинах, которыми владели такие же волшебники, не терпимые к изобретениям науки.
В связи со всеми этими предрассудками — а я считала страхи колдовского сообщества именно предрассудками — время для перемещения было выбрано такое, чтобы оказаться в Глоссоне, столице Фаберии, глубоким вечером.
К городскому зданию прибытий и отправлений, в котором находился общественный телепорт, родители обещали прислать экипаж, и когда я вышла на улицу, то увидела знакомую черную коляску с открытым верхом. Бруни уже сидела на диванчике внутри, со скучающим видом разглядывая витрину швейного ателье на другой стороне дороги.
— Как всегда, опаздываешь, сестрица, — недовольно протянула она, когда мистер Патрик, наш кучер, приблизился ко мне, чтобы взять из рук чемодан и разместить его на специальной полке для багажа позади сидений.
Я ничего не ответила, считая спор пустым делом, зато возмущенный Злобнокусь не поленился вступиться за хозяйку.
— А очередь в зале отбытий нам занять было не судьба? — прошипел он, порхая над моим плечом. — Ничего для родной сестры не сделаешь, фу, мяу. — И добавил шепотом мне на ухо: — Нагажу ей в туфлю.