Ты меня не заставишь

Рустам с сыном на руках садится в машину. Я залезаю следом.

– Он не заболел?
– спрашивает муж.

Осторожно дотрагиваюсь до детского добика.

– Вроде бы - нет. Скорее всего, смена обстановки. Да и замкнутое, тесное пространство долгое время тяжело переносится. Хотя дети все по-разному реагируют. Большинство в машинах спят без задних ног.

Ребенок уснул. Его держит Рустам. Меня тоже начинает клонить в сон. Да так, что глаз разлепить не могу. Чувствую, что меня обхватывает сильная рука, прижимает к крепкому торсу.

– Спи, - вроде бы слышу я.

Только, наверное, мне это снится. Рустам меня теперь ненавидит.

Следующие пару часов я сплю. Пока меня осторожно не встряхивают за плечо.

– Оль! Давид проснулся...
– голос у Рустама с хрипотцой.

И я на самом деле лежу у него на плече. Значит, не приснилось? Во мне впервые за всё это долгое, страшное время просыпается надежда, что всё еще можно вернуть. Ведь может быть такое?! Я ведь ... его не разлюбила.

Машина стоит на парковке перед гостиницей.

– Пойдём. Давида надо покормить, переодеть. И самим отдохнуть. Нам еще несколько часов ехать.

Это хорошая идея, поэтому я не спорю, а иду за мужем, который несет сына на руках.

Глава 39

Глава 39

Ольга

Время в гостинице пролетает быстро. Заботы о себе и Давиде не позволяют мне думать. Тем более, что в номере только я и ребенок. Да люди Сатаева за дверью. Куда делся Рустам, не представляю, а спрашивать неудобно. Сын ведет себя, как обычно. И о том концерте, который он устроил в машине, ничего не напоминает. В номер приносят обед, причем всё то, что подходит для кормящих. Рустам позаботился? Ну, а кто же еще...

Усаживаю Давида на кровати, обкладываю подушками, достаю разноцветные тряпочки нанизанные на веревку, любимую игрушку моего сына. Игрушку, которая была мне доступна, даже не из-за экономии, а потому что купить что-нибудь у меня не было возможности. В деревне игрушками не торговали. Там даже магазина не было. Пару раз в неделю приезжала машина, в которой можно было купить самое необходимое. В ближайший город я поехать не могла, потому что у меня маленький ребенок и меня искали. Это я точно знала.

Давид начинает развлекать сам себя, я ем. После так, как никто за мной не приходит, ложусь на кровать возле ребенка. Малыш тянется к моим волосам, запускает в них руки.

– Ай-яй-яй!
– грожу ему пальцем, осторожно вынимая маленькие ручки из своих волос.

Он начинает заливисто смеяться.

В этот момент и заходит Рустам.

– Поехали, - говорит сухо.

Я собираю ребенка и себя. Гадать, что и как будет, я уже устала. Мне нужно ему рассказать, как всё было. А после... У него есть право выбора.

И снова машина. Замкнутое пространство. На этот раз Рустам едет с нами. Это почему-то воспринимается мною еще тяжелее. У меня такое ощущение, что между нами бетонная стена, которая с каждой секундой делается выше и толще. Но развлекать ребенка вдвоем проще. Этого не могу не признать.

Время не стоит на месте. И вот мы уже подъезжаем к городу. Но едем другим маршрутом. Не к квартире. Не спрашиваю ничего, пока не заезжаем на территорию дома, огороженного высоким забором. Участок охраняется. Это я успела заметить.

– Что мы тут делаем?
– задаю вполне уместный вопрос.

– Я здесь живу, - поясняет Рустам.

Больше не задаю никаких вопросов. Захочет - расскажет сам.

Меня отводят в комнату. Время уже позднее, Давида пора укладывать спать. К комнате примыкает ванная. Там все приспособления для купания ребёнка. Справляюсь с этой задачей. А вот со сном у нас не ладится. Давид на новом месте, его это нервирует. Поэтому на то, чтобы уложить сына, у меня уходит пара часов.

Несколько раз заглядывает Рустам, но надолго не задерживается, так как Давид на него отвлекается.

В последний раз Рустам приходит, когда сын уже уснул. В руках у него радионяня, которую он оставляет возле ребенка.

– Идем. Если проснётся, то мы услышим, - а я вдруг осознаю, что хочу отложить этот тяжелый разговор на неопределенное время.

Чтобы сохранить призрачную надежду на невозможное.

Только Сатаев не расположен ждать.

– Идём, Ольга, -повторяет он уже настойчивее.

Плетусь за ним по коридору. Он заходит в кабинет. Дом - роскошный. И опять же - какой-то теплый. Такой же, какой была квартира, которую он мне подарил. Интересно, что он с ней сделал?

– Я слушаю, - раздается холодный голос мужа.

Вот и всё... Пути назад нет. Сажусь в огромное кресло, подбираю под себя ноги и, разглядывая ковер на полу, принимаюсь рассказывать. На Рустама не смотрю специально. Не хочу видеть, какие эмоции вызывает в нем мой рассказ. Не уверена, что смогу говорить, если замечу на его лице ненависть.

– Я поехала в клинику, где наблюдалась. Не знаю, как это у них, тех людей, которые всё затеяли, получилось, но меня вывели оттуда через черный ход. Куда делись твои люди, я не знаю. Привезли на какой-то склад. Там был мужчина. У него шрам на левой щеке. Глубокий, но небольшой. Он сказал, что я - дура, и что совсем тебя не знаю. Что ты... был киллером. И что я зря с тобой связалась. Потом он сунул мне в руки мой телефон, который они до этого отобрали, и сказал, что я должна написать тебе сообщение, чтобы ты приехал на склад. Я отказалась... Тогда он приставил нож к моему животу и пригрозил, что воткнет мне его, если я не сделаю, как он велит. Я... Он так смотрел... Он бы сделал это, не раздумывая. Я спросила, зачем ты им нужен. Мне ответили, что это не моё дело. Мужчина надавил на нож... Слегка. Порезал меня...

Я всё-таки вскидываю взгляд на Рустама. И жалею, что сделала это. Он смотрит на меня. Внимательно. Как на чужого человека, пытаясь понять, лгу ли я. На какое будущее с ним я надеюсь?

Снова утыкаюсь взглядом в ковер.

– Тогда я написала то, что он хотел. Я не знала, что могу еще сделать. И я очень боялась, что они...
– с трудом сглатываю, так как слюна делается вязкой и говорить тяжело, - причинят мне какой-то вред, и я потеряю ребенка. После... Ты приехал.

Перед глазами страшные картинки... На склад заводят Рустама. Мужчина со шрамом несет какую-то чушь про то, что я на него работаю. Говорит еще что-то, но я смотрю лишь на мужа. После он что-то пересылает Рустаму на телефон. И вот тогда... Тогда Рустам взглянул на меня совсем иначе.

– Тебе завели, а тот, со шрамом стал говорить, что я... работаю на него. Потом что-то тебе отправил на телефон. А после, почти сразу же выстрелил в тебя. И я поняла, что живыми мы с тобой оттуда не выберемся. А ты... Истекал кровью и клялся, что отомстишь. Мне. Затем на склад ворвались вооруженные люди. И, когда меня уводили, я заметила Шахова. Но меня всё равно увезли.

Рустам подходит к окну и перебивает меня:

– Очень трогательная история, Оля. И как же тебе удалось выжить? Тебя должны были убить...