Ты меня не заставишь

Он на меня уже не смотрит. Я вижу лишь его напряженную спину. Не верит мне?

– Меня посадили в машину. У них было несколько машин. Но за этими машинами увязалась погоня. И мне просто повезло. Та машина. на которой везли меня, провалилась куда- то колесом. Со мной было всего двое человек. И они оба выскочили из салона. Я поняла, что это мой единственный шанс. Тоже выпрыгнула и побежала. Там рядом была остановка. И подошел автобус. Я успела заскочить в него.

Рустам разворачивается. Его глаза горят. Он очень быстро оказывается рядом со мной.

– Почему ты не вернулась?!

Я вжимаюсь в кресло.

– Может, потому что рассчитывала воспользоваться деньгами, которые тебе перечисли за то, чтобы заманить меня в ловушку?

О каких деньгах он говорит?!

– Не верю! Представляешь? Не верю... Я подыхал, а ты стояла и смотрела...

Мне хочется закричать в ответ. Но я перехватила его руку своими, только отцепить ее не могу. И кричать тоже не могу.

Лишь сиплю:

– А что я могла сделать? Что?!

– Не предавать меня!

Он не верит. Не хочет мне верить.

– Я не предавала!
– и это правда. Я не делала того, в чем меня обвиняет. Но то, что сделала... Что это?

– Ненавижу тебя!
– цедит Рустам...

Произносит с ненавистью. Которая меня убивает. Каждую мою клетку. Я же не признавалась себе, но я питалась энергией, которую он мне дарил... Его любовью... Его заботой...

Что осталось после всего? Выжженная пустыня.

– Ненавижу тебя...
– повторяет Рустам тише.

И я чувствую его губы на своих. Я боялась, что этого никогда больше не случится. И сразу же его язык врывается в мой рот, а я - пускаю его. Хотя, наверное, не надо. Но иначе не могу. Я не смогла бы отказаться от его поцелуя.

Рука, что душила меня всего секунду назад, уже лезет под свитер, ощупывает грудь, сдавливает её. Второй рукой Рустам вжимает меня в свое сильное тело. И я чувствую, что он меня хочет. У меня слабнут ноги, руки ложатся на его плечи. Я растворяюсь в его прикосновениях. Как же мне хорошо сейчас...

Я по-прежнему на него реагирую. Так, как раньше. А может быть сильнее. Потому что внутри рождается просто дикая потребность принадлежать ему полностью. Хочу его член... Грязно, откровенно. Без запретов. Как одержимая.

Скидываю оцепенение. Отвечаю ему на поцелуй. Вкладываю в него всё: боль, тоску, страсть, похоть, разочарование. Голод. Голод по нему. Потому что другой мне не нужен.

Рустам стягивает мой свитер, отбрасывает его в сторону. Задирает бюстгальтер, теребит сосок. Чувствую, что течет молоко. Становится неловко. Какая из меня сейчас соблазнительница? Дойная корова, скорее.

Но вот Рустама это не смущает. Он слизывает капельку молока. А меня изнутри бьёт током. Хочу его. Как оголодалая. Хотя почему как? Сколько у меня не было секса? Очень долго...

Рустам вбирает мой сосок в рот. Выгибаюсь в пояснице. Жмусь к нему сильнее. А он... Всасывает сосок сильнее. И глотает молоко. Это так дико... Но при этом настолько сильно возбуждает.

Его губы осыпают мою грудь быстрыми, жадными поцелуями. Такое ощущение, что у меня кровь кипит...

Его рука торопливо расстегивает пуговицу и молнию на моих джинсах, ныряет под белье. Туда, где всё горячо и мокро. Где всё пылает.

Перед глазами начинает плыть от прикосновения мужских пальцев к клитору. Эти прикосновения рождают миллиарды различных ощущений, наполняя тело приятной истомой и дикой жаждой одновременно. Всё-таки мы - животные во многом. И в этом тоже.

– Ру-у-ста-а-ам, - вывожу протяжно. На весь кабинет. Не могу сдержаться, чтобы не произнести его имя. Мои руки мечутся по его телу, гладят его через рубашку.

Только его имя, произнесённое мной, меняет всё.

Рустам убирает от меня руки. Отстраняется.

Смотрю на него во все глаза. Нет, только не это. Не оставляй меня сейчас!

Но вслух не решаюсь этого произнести.

– И снова я ведусь на тебя...
– хрипит Рустам, Его глаза пылают, грудь ходит ходуном. Брюки топорщатся в паху. Он хочет. В этом нет никаких сомнений.

Тогда что же?

– Нет. Второй раз нет...
– говорит он сам себе и направляется прочь из кабинета.

Сбегает...

– Ты ведь тоже виноват!
– кричу ему вслед, - Ты обещал быть опорой, а чуть не погубил меня... Нас!

Но Рустам ничем не показывает, что слышит мою претензию.

Упрекать его было не лучшей идеей. Но мне тоже больно. А тогда... Я даже не знаю, как всё это пережила...

И вот теперь... Неужели, всё?

– Зачем привез меня сюда?!
– кричу я снова, надеясь хоть на какой-то ответ.

Он уже взялся за ручку двери. Сейчас уйдет. Итак и ничего не скажет?

Но Рустам оборачивается:

– Ты по-прежнему моя жена, Оля...
– говорит тихо.

Распахивает дверь и стремительно уходит.

А я превращаюсь в статую.

Жена... Ненавидимая своим мужем, которого я всё ещё люблю.

Рустам

Кровь долбит сильными толчками в ушах. В паху всё окаменело. Больше всего хочу вернуться в кабинет и заняться с Ольгой сексом. Но что-то не пускает. Даже не могу объяснить, что именно.

Головой понимаю, что то, что она рассказывала, скорее всего, правда. Не походила наша с ней история на срежиссированную. И информация по ней, которую я выяснил, подтверждает ее слова.

Но опровергнуть слова тех, кто всё это заварил, я уже не смогу. Пока я находился в больнице, на меня было совершено еще два покушения. И я перестал церемониться. Их тупо зачистили. В том состоянии было не до откровенных разговоров. а сейчас спросить увы! уже некого. Остается либо поверить Ольге. Либо потерять её. Теперь окончательно. А сын? Оставить себе? После всего, что она пережила, чтобы выносить его и родить?

Хочется постучать головой о какую-нибудь стену. Может, тогда в ней всё встанет на место.

Я всегда старался работать головой. Именно поэтому еще жив. Сейчас факты выглядят не очень. Оля заманила меня в ловушку, ей перечисли крупную сумму. Но зачем это было делать? Я ей ни в чем не отказывал. Она была беременна. Беременность была желанная и тяжелая. Не до того, чтобы участвовать в разборках. И я прекрасно понимаю, что винить ее особо не в чем. Её схватили, вывезли на склад, угрожали... Как подумаю о том, что Арбатов, приставив нож к ее телу, требовал от нее что-то, то хочется этого урода воскресить и убить еще раз. Жаль, это невозможно. То, что она не стала изображать из себя ни Зою Космодемьянскую, ни Жанну д'Арк вполне понятно и даже похвально. Ничего хорошего из этого бы не получилось. Её бы просто убили, а с её телефона написали бы всё, что угодно. И я бы помчался туда, куда сказали, если бы понял, что Оле угрожает опасность.