Ты знаешь мой секрет?

— Лиза умерла, — снимаю темные очки и смотрю на старика. — Совсем недавно похоронили в Рождествено.

— Ох ты, горюшко.

Сосед поглаживает по спине, и я не отступаю в сторону, как делаю почти со всеми, избегая контакта. Он один из немногих, к кому я привыкла и спокойно выдерживаю нарушение личного пространства.

— Соболезную, милая. Лизонька-Лизонька, эх, ну надо же так. А я все надеялся, что обойдется. Что чудо произойдет.

Киваю, потому что и сама верила до последнего, что всё наладится.

Но жизнь — вещь непредсказуемая.

— А это Алекс Гроссо, — представляю стоящего рядом со мной брюнета, меняя тему, когда дядя Ваня переводит на него взгляд.

И пока мужчины пожимают друг другу руки, совершенно спокойно стою рядом, не ожидая, что обычный вопрос, который через минуту задаст сосед, нарушит мои планы.

Да и перекроит всю дальнейшую жизнь.

— Сонечка, а что же с малышкой-то теперь будет? Семья мужа заберет, или ты сама воспитывать станешь?

* * *

После ошарашивающего своей прямолинейностью вопроса дяди Вани я скомкано прощаюсь с ним, ссылаясь на большую занятость, а заодно уверяю, что пристававшие ко мне бандиты, которых он совершенно не испугался и старался прогнать, чтобы помочь, больше сюда не вернутся.

Алекс же сохраняет внешнее спокойствие и никаких вопросов не задает, чем нервирует всё сильнее.

Он дружелюбно прощается с моим соседом. Спокойно ходит следом по обычному сетевому магазину, управляет тележкой, с одним передним сломанным колесом, не желающим ехать в нужную сторону. Не кривится от запаха полуфабрикатов, пока выбираю наиболее симпатичную курицу в подложке. Сам фасует овощи и зелень для салата, почти не выказывая удивления, когда я отправляю его их предварительно взвесить на весах и налепить ценник. Не фырчит в очереди на кассу, пусть та и тянется медленно, так как работает молодой продавец-ученик, немного нервничающий и много тупящий.

Ни слова Гроссо не говорит и пока мы возвращаемся назад домой. Он сам несет пакеты, не позволяя мне или охране помочь. И отдает распоряжение последней не отсвечивать и ждать в машине.

Нервы натягиваются, как канаты. Мотыльки внутри тревожно переглядываются, теряясь в сомнениях. А я накручиваю себя все больше и больше.

Пока едем в лифте, брюнет прожигает меня таким взглядом, что кажется, видит насквозь. Начинаю ёрзать, переступать с ноги на ногу и отсчитывать мысленно секунды, торопя поскрипывающую технику двигаться шустрее.

И как только заходим в квартиру, открыть которую у меня выходит только со второй попытки, так как руки дрожат, не выдерживаю и, скинув рюкзак на стенку-прихожую, оборачиваюсь к Гроссо.

— Я… — начинаю, еще совершенно не зная, что хочу сказать.

И вообще: собираюсь оправдываться или нападать?

Как мужчина опускает пакеты прямо на пол и сам делает стремительный шаг ко мне.

Только вот его планы разительно отличаются от моих. Алекс не собирается вести задушевные беседы и выяснять отношения, а также уточнять, о чем шла речь в разговоре с соседом дядей Ваней.

Он подхватывает меня на руки, легко подкидывая вверх, и в жадном порыве набрасывается на губы.

Да я даже его рык слышу.

Голодный, но довольный.

И это мне не кажется. Ни разу.

Одной рукой придерживает попу, второй зарывается в волосы, фиксируя затылок, чтобы не думала увернуться, и не целует, терзает губы.

Жарко, страстно, неумолимо.

Сопротивляюсь ли я?

Вырываюсь?

Даже не думаю.

Я вообще в тот момент ни о чем не думаю, зато с удовольствием скольжу ладонями по рельефной грудной клетке, обхватываю сильную шею, вдыхаю его исключительно-волнительный аромат, сводящий с ума, прижимаюсь еще теснее, потираясь грудью, отчего он не только рычит, но и урчит, и стремительно втягиваюсь в процесс, доставляющий удовольствие обоим.

Гроссо умеет целоваться.

Одиннадцать баллов из десяти. Даже при моем скудном опыте.

Не удивлюсь, если у него есть красный диплом по технике поцелуев. Настолько умело и опытно он ведет в танце языков, владеет не только моими губами, а всем телом.

Алекс делает шаг вперед, и я чувствую спиной стену. Жаркое огромное тело прижимается ко мне спереди, сильные руки не позволяют соскользнуть вниз, а прямо в промежность упирается доказательство того, что наше тесное общение мужчину очень радует.

Очень-очень.

Зажатая со всех сторон, я совершенно не чувствую дискомфорта, мне уютно, мне хорошо.

— Даже не надейся избавиться от меня сегодня ночью, — выпустив на секунду губы из сладкого плена, сипло выдыхает мой первый мужчина.

Не отвечаю. Вцепляюсь в горловину футболки, надетой под пиджак, и уже сама притягиваю болтуна ближе.

Думать и жалеть буду потом…

Или не буду…

Посмотрим.

Глава 13

Как оказываемся в комнате — загадка. Вообще смену дислокации ощущаю, только когда Алекс укладывает меня на кровать и нависает сверху. Опирается на локти, чтобы не давить собственным весом, ловит мой взгляд чернющими глазами и невесомо касается пальцами, очерчивая губы.

— Хочу их до безумия, — выдыхает тихо.

И это единственное предупреждение перед тем ураганом, который обрушивается на меня, окутывая со всех сторон.

Он окружает своим теплом, своим ароматом, своей аурой, а заодно сносит все надуманные страхи и одолевающие сомнения, и, конечно, же заодно сносит одежду.

В какой момент мы оба оказываемся обнаженными, не имею представления. Просто спустя время прикосновения становятся острее, а затем наши тела соприкасаются полностью.

Выдыхаю ртом и выгибаю шею, когда Алекс скользит носом по скуле, а членом по моему животу. Ощущаю какой он упругий, горячий, нетерпеливый.

Помню, что Гроссо был в первый раз нетерпелив, вот и сейчас, уверена, он горит желанием ворваться в меня, но пока сдерживается.

И входит пока только своим языком в мой рот. И эти напористые и откровенные движения прекрасно имитируют то, что будет чуть позже.

Нетерпеливо ерзаю, скользя руками по широким плечам, спине, ягодицам. Сама подаюсь вперед бедрами, разводя их шире, чтобы стать ближе.

— Тшш, не спеши, Соня, — Алекс с нежеланием прерывает поцелуй и вместо того, чтобы дать мне то, что я прошу, просовывает одну руки между нами и осторожно раздвигает пальцами мои складки.

Подушечки легко скользят, растирая влагу, кружат, задевая клитор, совсем чуть-чуть проникают внутрь, и я выгибаюсь со стоном.

— Алекс?.. — шепчу, не то спрашивая, не то поощряя и требуя большего.

Ищу взгляд мужчины, который в этот момент мне необходим. Но вечерние сумерки скрывают его, и мне остается только чувствовать.

— Пожалуйста… — бормочу еле слышно, притягивая Гроссо еще ближе к себе, желая ощутить всю его тяжесть, всю страсть, весь темперамент. — Пожалуйста, хочу…