Тыл-фронт

Хлопоча вокруг него, Федорчук предложил вызвать кого-нибудь из девчат, хоть бы Соню Давыдову — «подогнать шинель».

— И все-то вам известно, Кондрат Денисович! — покраснел Петр.

Звать Соню не пришлось — она пришла сама.

— Ну, я пишов, скоро наряд инструктировать.

— Какой же может быть теперь наряд? — разоблачил его Варов.

Когда девушка молча взялась за шинель, старшина погрустнел.

— Вы шо же? — недовольно спросил он. — Поцацкалысь и хватэ? Чи у вас настоящая дружба?

Грубоватый голос Кондрата Денисовича звучал неподдельной отцовской грустью.

— Не знаю, товарищ старшина, — первой прошептала Соня.

— У меня нет никого, кроме тебя, Соня… Да вот — Денисович, — взволнованно отозвался Варов.

— Зачем ты так, Петя! — воскликнула Соня.

— А я уйду! Сват из меня поганый… плохой, — проговорил Федорчук.

Но тут показался запыхавшийся Земцов. Получив у старшины разрешение, обратиться к Варову, он заторопился:

— Идем, идем. Где я только тебя, Петр, не искал! Капитан Рощин разрешил сходить на Андреев камень. Хоть издали взглянешь на границу.

За ними направились все свободные от наряда батарейцы. Разведчики поднялись на вершину сопки. Впереди расстилалась «мертвая» полоса: изрытые окопами сопки, оскаленные огромными зубами-надолбами пади, бесконечные ленты просек с дорогами где-то под полутораметровой толщей бетона притаились орудия.

— Вот он — священный рубеж, за который без войны погибли тысячи наших бойцов! — тихо заговорил Варов. — За три года ни одного выстрела через границу. А за чертой ее притаился враг: коварный, жестокий. — Петр был бледен, дышал тяжело и часто, словно ему не хватало воздуха. — Убийцы! — прошептал он, — Неужели они так и останутся безнаказанными?

Смотри, Денисович! — вдруг радостно воскликнул Петр. — На Сторожевой флаг!

На самой вершине Сторожевой сопки, там, где рос вековой дуб, развевался красный флаг. Он веял над кронами деревьев и, казалось, парил в воздухе. От ласковых дуновений ветерка алое полотнище вытянулось вдоль, границы, словно прикрывая ее собою.

— Развевается! — прошептала Давыдова, Федорчук и Варов взглянули на Соню.

— Ты була там? — изумленно спросил Федорчук…

— Я хотела, чтобы он развевался там, где был Петя…

— Вечно будет развеваться! — как клятву произнес Федорчук.

Книга вторая

Стремительный удар

Часть первая

Оперативная пауза

Глава первая

1

Смолянинова Георгий Владимирович встретил на аэродроме.

— Не выдержал? — проговорил Виктор Борисович, пожимая Савельеву руку.

— Соскучился, — отозвался командующий.

В машине долго молчали: Смолянинов, очевидно, собирался с мыслями, Георгий Владимирович, не имея привычки расспрашивать.

Не соображу, с чего и начинать, — словно извиняясь, заговорил первым Смолянинов.

— С фронтовых новостей! — подсказал командарм.

— В том-то и дело, Георгий Владимирович, что о них мало говорилось, — с заметным волнением отозвался Смолянинов. — Да и о чем говорить? Наши войска на Берлин пошли. Некий полковник Клаус фон Штауфенберг покушался на жизнь своего фюрера. Зашел к нему в кабинет, где должно быть совещание, и «оставил» у Гитлера на столе, портфель с бомбой замедленного действия.

— Ну и что?

— Взорвалась! Всех советников наповал, Гитлер уцелел.

— Жаль! — крутнул головой командарм.

— Не совсем! — возразил Виктор Борисович. — Он как-то сказал, что Германии в ближайшие триста лет не суждено уже иметь такого фюрера. Так вот, международный суд и виселица покажут, что Германии не нужен второй Гитлер не триста лет, а вообще.

— Генерала Отта и военного атташе отозвали из Японии не в связи с этим?

— Нет! Эти не смогли убедить Хирохито разделить лавры с Гитлером. Назначили матерых нацистов: послом — Штамера, военным атташе бывшего помощника военного атташе фон Петерсдорфа.

— Неужели до сих пор Япония обнадеживает их? — удивился Савельев.

— Сейчас другой курс. Сигемицу обратился к нашему правительству с призывом принять участие в осуществлении высокой задачи восстановления мира во всем мире, с Иронией пояснил Виктор Борисович.

— Чтобы сохранить Квантунскую армию… — хмуро отозвался Георгий Владимирович и вдруг рассмеялся: Вокруг пальца хотят обвести! — заметив недоумение Смолянинова, пояснил: — Так определил политику империи сегодня один старшина.

— Довольно меткое определение. Что-то подобное высказал и начальник Главпура, — заключил Виктор Борисович и, придвинувшись к Савельеву, полушепотом добавил: — Наше правительство, видимо, денонсирует Апрельский пакт.

Георгий Владимирович долго и сосредоточенно молчал. Не потому, что эта новость оказалась для него неожиданной. Он был твердо убежден, что Япония зарвалась, и это неизбежно. Савельева обеспокоило другое.

— Японские империалисты в своем вероломстве достигли совершенства, — заметил он. — Утонченный авантюризм — их главный козырь в игре.

— Денонсация — не объявление, войны, а крайнее предупреждение, — заметил Смолянинов.

— Оперативная пауза тоже долго продолжаться не может, возразил командарм.

— В ближайшие дни кое-что получим, — пояснил член Военного Совета, — Войска приказано держать на всякий случай в боевой готовности. В Квантунской армии после отставки Тодзио произошли большие изменения.

— Еще бы! — воскликнул Георгий Владимирович. — С времен императора Мейдзи он единственный добился такой власти: премьер-министр, военный министр, начальник генерального штаба, министр вооружений, руководитель всей японской промышленности.

— Вот, вот! Теперь он без власти. Новый военный министр фельдмаршал Сугияма приказом № 1 уволил Тодзио в запас!

— Взял реванш! — рассмеялся командарм. — Его же Тодзио в прошлом году снял с должности начальника генерального штаба!

— Сейчас начальником генерального штаба Умедзу, — сообщил Виктор Борисович.

— Умедзу? — удивился Савельев. — А главнокомандующим Квантунской армией кто назначен?

— Генерал Ямада!

— Ямада? — переспросил Георгий Владимирович. — Барон Ямада! Орешек крепкий!