Тысяча городов

Некоторые из его фантазий в этом роде беспокоили его. В своем воображении он сформировал картину своей армии, устремляющейся из Васпуракана, чтобы спасти его, которая казалась настолько реальной, что он был потрясен и разочарован, когда никто не ломился в дверь. Как это обычно бывает, надежда превзошла реальность.

Между собой слуги начали говорить скорее о дожде, чем о снеге. Абивард отметил, что он не подкладывал в жаровни столько угля, сколько раньше, и не спал под такими огромными грудами ковров, мехов и одеял. Приближалась весна. Ему, с другой стороны, некуда было идти, нечего было делать.

«Спроси Шарбараза, царя Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство, освободит ли он мою семью и позволит ли им вернуться во владения Век Руд», - сказал он стражнику - и тому, кто мог бы слушать. «Если он хочет наказать меня, это его привилегия, но они не сделали ничего, чтобы заслужить его гнев».

Привилегией Шарбараза, однако, было то, что он выбрал для этого. Если сообщение и дошло до него, он не обратил на это внимания.

По мере того, как один тоскливый день перетекал в другой, Абивард начал лучше понимать Тикаса. В отличие от видессианского отступника, он не сделал ничего, что заставило бы его повелителя нервничать по поводу его лояльности - во всяком случае, он все еще так считал. Но Шарбараз все равно занервничал, и результаты-

«Как я, по-твоему, смогу командовать еще одной макуранской армией после этого?» - прошептал он Рошнани в темноте после того, как их дети - и, если повезет, любые затаившиеся слушатели - отправились спать.

«Что бы ты сделал, муж разума, если бы получил другое приказание?» спросила она, даже более мягко, чем он говорил. «Перешел бы ты на сторону видессиан, чтобы отплатить Царю Царей за то, что он сделал?»

Тогда она тоже думала о Тикасе. Абивард покачал головой. «Нет. Я верен Макурану. Я был бы верен Шарбаразу, если бы он позволил мне. Но даже если раньше у меня не было претензий к нему, теперь они есть. Как он мог позволить мне возглавить войска, не опасаясь, что я попытаюсь отомстить, чего заслуживаю?»

«Он должен доверять тебе», - сказала Рошнани. «В конце концов, я думаю, он будет доверять. Разве твой волшебник не видел, как ты сражался в стране Тысячи городов?»

«Богорц? Да, он это сделал. Но смотрел ли он в прошлое или в будущее? Я не знал тогда, и я не знаю сейчас».

Богорз видел и другое изображение: видессиане и корабли, солдаты, высаживающиеся в неизвестном месте в столь же неизвестное время. Насколько это имело отношение к остальной части его видения, Абивард не мог даже предположить. Если волшебник и показал ему кусочек будущего, то он был бесполезен.

Рошнани вздохнула. «Не знать тяжело», - согласилась она. «Например, то, как к нам здесь относятся: само по себе это было бы неплохо. Но поскольку мы не знаем, что будет в конце этого, как мы можем не беспокоиться?»

«Действительно, как?» Спросил Абивард. Он не сказал ей, что Шарбараз хотел отрубить ему голову - и хуже. Какой в этом смысл? он спрашивал себя. Если бы Царь Царей решил сделать это, Рошнани не смогла бы остановить его, а если бы он этого не сделал, Абивард заставил бы ее волноваться без необходимости. Он редко что-то скрывал от нее, но это держал при себе без малейшего следа вины.

Она прижалась к нему. Хотя ночь была не такой холодной, как раньше, он был рад ее теплу. Он задавался вопросом, будут ли они все еще в этой комнате, когда ночи, не меньше, чем дни, будут потными мучениями, а кожа только и делает, что прилипает к коже. Если им суждено быть, они будут, решил он. Он ничего не мог с этим поделать, так или иначе. В конце концов он сдался и заснул.

Дверь в зал открылась. Дети Абиварда уставились на него. Это было не совсем обычное время. Абивард тоже уставился. Он так долго был взаперти, что находил смену распорядка опасным само по себе.

В комнату вошел прекрасный евнух, который проводил его к Динак. «Пойдем со мной», - сказал он своим красивым, бесполым голосом.

«Ты снова везешь меня к моей сестре?» Спросил Абивард, поднимаясь на ноги. «Пойдем со мной», - повторил евнух, как будто Абиварда не касалось, куда он направлялся, пока он не добрался туда, и, возможно, не тогда тоже.

Не имея выбора, Абивард пошел с ним. Выходя за дверь, он подумал, что хуже быть вряд ли могло. Он и раньше так думал, время от времени. Иногда он ошибался, о чем предпочел бы не вспоминать.

Он быстро понял, что евнух ведет его не по тем коридорам, по которым он ходил, чтобы навестить Динак. Он снова спросил, куда они идут, но в ответ ему было только каменное молчание. Хотя евнух не сказал ни слова, ненависть вырвалась из него, как пар из кипящего котла. Абивард задавался вопросом, была ли это ненависть к нему в частности или к любому мужчине, которому посчастливилось иметь бороду и все части тела в сборе и в хорошем рабочем состоянии.

Несколько раз они проходили мимо других людей в зале: каких-то слуг, какой-то знати. Абиварда так и подмывало спросить их, знают ли они, куда он направляется и что с ним будет, когда он туда доберется. Единственное, что его сдерживало, была уверенность в том, что так или иначе евнух отплатит ему за его безрассудство.

Он не был во дворце много лет, прежде чем пришел вызов, который привел его к гораздо более близкому знакомству с одной небольшой его частью, чем он когда-либо хотел. Тем не менее, коридоры, по которым он путешествовал, начали казаться знакомыми.

«Мы собираемся в...?» спросил он, а затем остановился, не закончив вопрос. То, как напряглась спина евнуха, сказало ему яснее слов, что ответа он не получит. На этот раз, однако, это имело меньшее значение, чем могло бы иметь при других обстоятельствах. Рано или поздно, независимо от того, что сказал ему евнух, он узнает.

Без предупреждения коридор повернул и вывел в огромное помещение, потолок которого поддерживался рядами колонн. Эти колонны и длинное пространство ковра, тянущееся прямо от входа, привлекали внимание к большому трону в дальнем конце зала. «Подойди и будь узнан», - сказал евнух Абиварду. «Я полагаю, вы все еще помните обряды».

Судя по его тону, он не предполагал ничего подобного. Абивард ограничился одним натянутым кивком. «Я помню», - сказал он и двинулся по ковру к трону, где в ожидании сидел Шарбараз, Царь Царей.

Дворяне, стоявшие в тени, уставились на него, когда он шагнул вперед. Стены тронного зала выглядели иначе, чем он их помнил. Он не мог повернуть голову - не нарушая придворного ритуала, - но бросил взгляд вправо и влево. Да, эти гобелены на стенах были определенно новыми. Они показали макуранские победы над армиями Видесса, победы там, где он командовал армиями Царя Царей. Ирония поразила его, как дубинка.

Евнух отступил в сторону, когда ковер закончился. Абивард вышел на полированный камень за тканую шерсть и распростерся ниц перед Шарбаразом. Он задавался вопросом, сколько тысяч мужчин и женщин легли на живот перед Царем Царей за долгие годы, прошедшие с тех пор, как был построен дворец. Конечно, достаточно, чтобы придать особый блеск участку камня, где соприкасались их лбы.