Тысяча городов

Абивард фыркнул. «Нет, и это тоже не его армия расположилась лагерем вокруг нас.» Он подергал себя за бороду. «Интересно, мог ли он отправиться на север, в горы и долины Эрзерума. Он мог бы найти там друзей, каким бы изолированным он ни был».

«Судя по рассказам, в Эрзеруме можно найти все, что угодно», - сказала Рошнани.

«Сказки говорят правду», Сказал ей Абивард. «Эрзерум - это мусорная куча мира.» Горы, протянувшиеся от моря Миласа на восток до Видессианского моря, и долины, раскинувшиеся среди них, были настолько пригодной для обороны местностью, насколько это когда-либо было создано разумом и рукой Бога. Из-за этого почти в каждой долине там были свои люди, свой язык, своя религия. Некоторые из них были коренными жителями, некоторые выжившими, чье дело было потеряно во внешнем мире, но которым удалось создать для себя убежище и защитить его от всех желающих.

«Люди в некоторых из этих долин поклоняются Фосу, не так ли?» Спросила Рошнани.

«Так и есть», - сказал Абивард. «Я бы хотел увидеть, как Видессос оттеснят в одну из этих долин и забудут о нем до конца времен.» Он рассмеялся. «Это произойдет не в ближайшее время. И видессиане хотели бы, чтобы мы вернулись туда навсегда. Этого тоже не произойдет».

«Нет, конечно, нет», - сказала Рошнани. «Бог никогда бы не допустил такого; сама идея привела бы ее в ужас.» Но она не позволила Абиварду отвлечь ее, вместо этого продолжив свой собственный ход мыслей: «Поскольку некоторые из них поклоняются Фосу, разве они не могли бы помочь Маниакесу?»

«Да, я полагаю, что так», - согласился Абивард. «Он мог бы перезимовать там. Хотя, должен сказать, я не понимаю, зачем ему это. Он не смог бы держать это в секрете всю зиму, и мы бы ждали, когда он попытается вернуться в низменности, когда наступит весна ».

«Это так», - признала Рошнани. «Я не могу поспорить ни с одним словом из этого. Но если он не отправился на север, юг, восток или запад, то где он?»

«Под землей», - сказал Абивард. Но надеяться на это было слишком.

Он сам приготовился к зиме, разместив свои войска в нескольких близлежащих городах и преодолев поразительное отсутствие энтузиазма у городских губернаторов по поводу обеспечения их припасами.

«Прекрасно», - сказал он одному такому чиновнику, когда тот наотрез отказался помогать солдатам. «Когда видессиане вернутся следующей весной, если они вернутся, мы отойдем в сторону и позволим им сжечь ваш город, даже не преследуя их потом.»

«Вы не могли поступить столь бессердечно», - воскликнул губернатор города.

Абивард посмотрел на него свысока. «Кто сказал, что я не могу? Если ты не помогаешь кормить солдат, сиррах, почему они должны помогать защищать тебя?»

Солдаты получили всю пшеницу, овощи и птицу, в которых они нуждались.

Всего через пару дней после того, как Абивард выиграл ту битву, к нему прибыл гонец с письмом от Ромезана. После обычных приветствий командующий полевыми войсками перешел прямо к делу: «С сожалением должен сообщить вам, что проклятые видессиане, да провалятся они и их Автократор в Пустоту и будут потеряны навсегда, проскользнули мимо моей армии, которая охотилась на них. Следуя вдоль реки Рамнос, они достигли Питиоса, на Видессианском море, и захватили его врасплох. Когда порт был в их руках, пришли корабли и увезли их; я предполагаю, что к настоящему времени они вернулись в город Видесс, также преуспев в том, чтобы бесконечно смущать нас. Клянусь Богом, господь, я отомщу им».

«Есть ли ответ, повелитель?» - спросил гонец, когда Абивард снова свернул пергамент с посланием.

«Нет, ответа нет», - ответил Абивард. «Теперь я знаю, куда исчезли видессианцы, и скорее хотел бы этого не знать».

Зима в стране Тысячи городов означала теплые дни, прохладные ночи и редкие дожди - ни о каком снеге не могло быть и речи, хотя пару дней шел мокрый снег, из-за которого практически невозможно было выйти на улицу, не упав. Абивард находил это досадным занятием, но его детям это доставляло огромное удовольствие.

Хотя Маниакес не вернулся бы до следующей весны, если бы не это, Абивард не позволил своей армии бездельничать. Он муштровал пехотинцев каждый день, когда земля была достаточно сухой, чтобы позволить им маневрировать. Чем больше он работал с ними, тем счастливее становился. Из них получатся достойные бойцы, как только они достаточно потренируются в маршировании и привыкнут к мысли, что врагу нелегко сокрушить их, пока они стойко держатся.

И затем, когда приблизилось зимнее солнцестояние, Абивард получил сообщение, которого он ждал и боялся с тех пор, как Шарбараз приказал ему выступить против Маниакеса с силами, которых, как он знал, было недостаточно: призыв немедленно возвращаться в Машиз.

Он посмотрел на запад, через пойму, в сторону далеких гор Дилбат. Новости об ордене распространились очень быстро. Туран, который присоединился к нему после побега Маниакеса, подошел к нему и сказал: «Мне жаль, господин. Я не знаю, что еще ты мог бы сделать, чтобы удержать видессийцев подальше от Машиза.»

«Я тоже», - устало сказал Абивард. «Думаю, ничто не удовлетворило бы Царя Царей».

Туран кивнул. Он ничего не мог на это сказать. Нет, было одно, что он мог сказать. Но вопрос, почему ты не поднимаешь восстание против Шарбараза? разве человек не мог спросить об этом своего командира, если этот человек не был уверен, что его ответом будет что-то вроде: "Да, почему бы и нет?" Абивард никогда не позволял - был осторожен, чтобы никогда не позволить - кому-либо создать такое впечатление.

Время от времени он задавался вопросом, почему. В последние годы он, как правило, был счастливее всего, когда находился дальше всего от Шарбараза. Но он помог Шарбаразу свергнуть одного узурпатора просто потому, что Смердис был узурпатором. Сделав это, как он мог подумать о том, чтобы свергнуть законного Царя Царей с трона, принадлежащего ему по праву? Краткий ответ заключался в том, что он не мог, даже если бы хотел иметь возможность продолжать смотреть на себя в зеркало.

И вот, без надежды и страха, он оставил армию в руках Турана - лучше в своих, чем в руках Тзикаса, рассудил Абивард - и подчинился приказу Шарбараза. Он хотел оставить Рошнани и своих детей позади, но его главная жена и слышать об этом не хотела. «Твой брат и мой могут отомстить за нас, если мы падем», - сказала она. «Наше место рядом с тобой.» Обрадованный ее обществом, Абивард прекратил спор, возможно, раньше, чем следовало.

Путешествие по земле Тысячи городов показало шрамы, оставленные видессианским вторжением. Несколько холмов были увенчаны обугленными руинами, а не живыми городами. Скоро, поклялся Абивард, эти города снова оживут. Если бы ему было что сказать по этому поводу, деньги и ремесленники из видессианских западных земель помогли бы им снова жить - это взывало к его чувству справедливости.

Скажет ли он что-нибудь по этому поводу, еще предстоит выяснить. Письмо, призывавшее его в Машиз, не было таким раздражительным, как некоторые послания, которые он получал от Шарбараза. Это могло означать, что Царь Царей был благодарен ему за то, что он удержал Маниакеса от разграбления столицы. С другой стороны, это могло также означать, что Шарбараз лукавил и хотел, чтобы он вернулся в Машиз, прежде чем совершать те ужасные поступки, которые он совершит.

Как обычно, Рошнани думала вместе с ним. Когда она спросила, что, по его мнению, ожидает их в Машизе, он пожал плечами и ответил: «Невозможно судить, пока мы туда не доберемся.» Она кивнула, если не удовлетворенная, то, по крайней мере, понимая, что знает столько же, сколько и ее муж.