У свободы цвет неба

– Почему к вечеру?
– ответила Ленчик.
– Уже наверняка понеслось.

Лейшина внимательно посмотрела на Дейвина.

– Ты сейчас не в Приозерск?

Он улыбнулся:

– Рассчитываешь на встречу с князем?

– Знаешь, да, - сказала она, - очень. И нагло надеюсь на ваши технологии, чтобы попасть домой до полуночи. Нам еще вопросы готовить к завтрашней пресс-конференции с этим вашим Эрве.

– Ну пойдем, - согласился граф, - порвем наместнику день на тряпки.

– И он согласится?
– скептически хмыкнул Валентин.

Да Айгит посмотрел на него без улыбки:

– Валентин Аркадьевич... Князь мечтал посадить их в лужу около сотни лет. Как же он может не согласиться принять помощь в таком вопросе? Марина Викторовна, проверь карманы, шаг пятнадцать секунд, общее полторы минуты, жду в своем кабинете.

Портал он поставил точно в дверном проеме. Валентин, глянув в молочно-белое окно, в котором исчез сааланец, качнул головой и сказал:

– Позер...

Гранд Витара осталась ждать хозяина через улицу от входа в парадную Марины Лейшиной. Вместе с коммом Дейвина да Айгита.

Разговор с Димитри у Марины вышел какой-то невнятный. Вернувшись назад в сопровождении Дейвина через каких-то полтора часа в мрачном и безнадежном настроении, она закрыла за графом дверь и вернулась в свой "конференц-зал". За время ее отсутствия Глюк и Валентин успели смотаться в "Колобок" за пирожками, солянкой и картофельной запеканкой и заварить чай на всю компанию.

– Ну, что привезла, Мариша?
– спросил Валентин.

– Не знаю, Валя, - ответила Лейшина.

– А точнее?
– спросил он с обычной успокаивающей интонацией.
– Ты солянку-то бери.

– Солянку сами ешьте, там сто пудов ветчина, - вздохнула Марина.

– А запеканка, думаешь, с говядиной?
– хмыкнул байкер.

– Уверена, - ответила она.
– Свиной фарш светлый.

– А. Ну сама смотри. Так что насчет конкретики?

– Насчет конкретики у нас карт-бланш на любые вопросы, потому что погоды они не делают. Алису саалан в любом случае будут переводить в свое гражданство, поскольку законы для мага есть только в их законодательстве и в наше правовое поле их не пропишешь, хоть на британский флаг порвись.

– А маг, по их мнению, должен соблюдать закон?
– уточнил Валентин, и в глазах его загорелся нехороший огонь.

– По моему мнению тоже, - кивнула она, орудуя вилкой, - как и любой другой человек.

– А, - кивнул он.
– То-то ты больше десяти лет нас тут привечаешь.

– Так, - сказала она раздраженно, - давай-ка закрывать эту тему.

– Как скажешь, - невозмутимо ответил он, мешая чай в кружке.
– А про Полю что?

– А Полю они тащат сразу в четыре стороны. И в крае остаться у нее шансов не до фига в любом случае. Эрве намерен зашкварить ей репутацию окончательно за завтрашнюю пресс-конференцию, и единственное, что мы можем сделать, это помешать ему. Но есть еще Вейен да Шайни, и у него на нее совсем другие планы. Что до самого Димитри, у него личные планы в отношении Поли есть, но другого характера. Он, по крайней мере, не намерен ей объяснять, с кем она будет спать, а с кем нет. И что самое поганое, какие-то планы есть у их императора, который там вообще джокер в колоде, бог из машины и воплощение непредсказуемости.

– И что, узнать ее мнение, конечно, никто из них не собирается?
– спросил байкер.

– Конечно, нет, зачем?
– безнадежно сказала Марина.
– Это же аристократические игры, и они в них всю жизнь играют. Мы против них деточки, им по две сотни лет, сволочам. Их лет, не наших. Да Айгит из них самый молодой, ему на наш счет сотни полторы годиков. У них план построить ситуацию так, чтобы ей было не дернуться с намеченного ими курса. Кто лучше играет в этот покер, тот и молодец. Знаешь, как ее развели на серию разговоров с магистром этой их Академии после следствия? Под обещание разрешить инициировать наших ребят, сирот из интерната при резиденции. Дать им быть магами.

Виктор Саамо одним движением встал из кресла-мешка и положил руку на плечо Марины.

– Давайте вопросы готовить. Завтра надо в форме быть, еще выспаться не помешает перед этой милой беседой.

После пресс-конференции досточтимый Эрве, отпиваясь чаем у директора интерната, задумчиво улыбался, говоря, что не видел настолько хвойного и чешуистого народа никогда и нигде за всю свою жизнь. Он успел договориться с правозащитниками края о взаимодействии с императорской судейской коллегией и пообещать краю еще один визит, более длительный. А заодно заверить журналистов и правозащитников в том, что мистрис Бауэр благополучна, но действительно очень нужна для выяснения некоторых деталей, уже не имеющих отношения к расследованию, и пообещать дать ей возможность вернуться в край хотя бы на несколько дней. Выразив между делом недоумение по поводу беспокойства о ней и рассказав об условиях, предоставленных женщине, в умеренно позитивных эпитетах. Подразделение Медуницы, вышедшее на дежурство, его не заинтересовало, а вот интернат он осмотрел очень внимательно и целый час потратил на беседу с воспитанниками. После чаепития он продиктовал секретарю директора разрешение обучать Искусству воспитанников этого учебного заведения, поставил подпись на листе, выплюнутом принтером, и отбыл. Князь должен был появиться в Исанисе через день и как можно быстрее вернуться в край вместе с мистрис Бауэр и наконец-то готовым вердиктом о ее полной невиновности по обвинению в незаконных занятиях Искусством. Академии предстояло платить за все. Разумеется, намечалась драка за каждый рубль будущих выплат, но эти детали уже ничего не меняли. И судя по настроению досточтимого Эрве, он все равно считал, что уходит назад за звезды в выигрыше.

На следующий же день князь, проходя в школьное крыло на конфиденцию, слышал, как первые подростки, введенные в Источник, делятся впечатлениями в холле.

– Ну и ничего страшного, - говорил юноша, минуту назад хваставшийся, что его инициировал "лично сам господин граф да Айгит".
– Неприятно, конечно, как в крапиве вывалялся, но минут через сорок уже нормально.

Второй, крестник Айдиша, возражал ему:

– У всех по-своему, похоже. Я вот на месте ощущений никаких не помню, зато потом чуть полкухни не сожрал.

Третья, час назад введенная в Источник досточтимой Эрие, только пожала плечами:

– Да ну, ничего особенного, сквозняк и сквозняк.
– И звонко чихнула.

Проходя мимо, Димитри сказал ей тоном, не допускающим возражений:

– Марш в госпиталь.

– Да, господин маг, - она шмыгнула носом, неуклюже изобразила полупоклон и направилась в названную им сторону.

Войдя в приемную директора, Димитри на ходу улыбнулся Айне, секретарю, и приоткрыл дверь кабинета Айдиша.

– Ты свободен, досточтимый?

– Жду тебя, князь, проходи, устраивайся. Хочешь чай или что-нибудь еще?

– Нет, Айдиш. Сегодня нет. Давай поговорим.

– Давай говорить, Димитри. Что ты принес мне?

– Все сразу, Айдиш, - Димитри вздохнул и сел в предложенное кресло.
– Давно такого не было, чтобы я не мог отличить чувства от мыслей и понять, что во мне говорит и о чем, но сейчас это так.

– Тогда начни с того, что уже во рту, и продолжай, пока не исчерпаешь все принесенное. Потом обсудим.

Закончив, князь понял, что говорил почти час. И что за это время он ни разу не взглянул на досточтимого, а смотрел в основном в потолок, положив затылок на подголовник кресла.

– Вот это я и принес, досточтимый, - сказал он, наконец посмотрев на Айдиша.
– И я не знаю, что мне с этим делать.

Айдиш кивнул, поднялся и принялся заваривать чай.

– Я предвидел это, - сказал он со странной интонацией, - еще когда отправилась первая экспедиция. Если уж на то пошло, Димитри, я счел более безопасным для себя присоединиться к первому рейду и остаться здесь, чем участвовать во всем, что заваривалось в Исюрмере тогда. Вейен... он уже тогда чувствовал, что если клан не сможет быстро приобрести дополнительное влияние, да Шайни начнут терять. А с ними и Академия, как ты понимаешь. Дело даже не в том, что ддайг избавились от ящеров со своей стороны предгорий и они переселились на нашу сторону. Скорее, в том, что у любого развития наступает момент, когда рост превращается в цветение, а цветение в завязи. А если этого не случается, дерево падает на землю, квам бесится, а рыба выпрыгивает на берег. Да Шайни пережили фазу роста и цветения, а плода не завязалось. Дед решил, что упавшее дерево может продолжить расти лежа, и создал партию войны. Я предпочел убраться оттуда.