У Вечного огня

 — Полностью с тобой согласна! Молодежь озверела, это еще мягко сказано! Жалости к людям нет! И воспитания никакого! В школе говоришь, а домой приходят, там телевизор, боевики, кровь, насилие, секс. В голове пусто! Ладно, пошли ужинать! — она взяла сумку.

 — Я котлет нажарил с картошкой. — улыбнулся Павел. — Как ты любишь?

 — Ну, значит, совсем расстроился, раз готовкой занялся! — рассмеялась Нина.

* * *

 Щелкнул замок на железной двери. Семен бросил карты на стол, повернулся. Мишка перешагнул порог, остановился у входа.

 — Что так, в гордом одиночестве? — скривил рот в ухмылке. Семен. — Проходи, вроде, уже свои, не гости. Где твои подельники?

 — Условно им дали!

 — А тебе? — Михаил подошел к парнишке, накрыл широкой ладонью худенькое плечо.

 — Двенадцать! — Мишка засопел.

 — Ух, ты! — хлопнул себя по коленке, Семен. — Это, что ж так сурово!

 — Я убил Сережку!

 — Так ты что на себя все взял? Согласился с обвинением? — Михаил заглянул пареньку в лицо. — Проходи, рассказывай! — он обнял парнишку за плечи, подвел к столу.— Присядь! — в жестяную кружку налил из чайника крепкого напитка. — Попей, легче станет. Ничего! Мамка аппеляцию подаст! Мамку видел?

 — Ей плохо стало! Не знаю, что теперь с нею будет! У нее сердце больное. Наташка в больнице, в психушке, с собой хотела покончить! Адвокат на суде сказал.

 — Это сестра, что ль?

 Мишка кивнул, отпил из чашки горячий чай.

 — У нее любовь была с этим Сережкой. А ты его убил!

 Мишка всхлипнул, размазал по щекам слезы.

 — Я не хотел! — хриплым голосом выдавил он из себя слова, прерывая рыдания. — Я не хотел, я не знал!

 — Ну, рассопливелся! Будет! — Михаил притянул голову мальчика, погладил по волосам. — Крепись! Значит, надолго теперь сюда!?

 — В детскую колонию завтра отвезут!

 — Там полегче! С ребятишками познакомишься!

 — Кто сказал полегче? — Семен стукнул кулаком по столу. — Нынешние ребятишки, настоящие монстры! Приходилось в КПЗ сталкиваться! Как только их родители воспитывают!

 — Те, кто сюда попадают, родителей не знают. Как нынче говорят, дети из неблагополучных семей!

 — Не реви! Что реветь! Тебе все лучше, чем тому Сережке. Лежит себе в земле! А ты живой! Вот об этом и думай! Отсидишь, выйдешь, новую жизнь начнешь!

 — Правильно! — пробасил Семен. — Мужик без тюрьмы, не мужик! Это, брат, тоже жизненная наука! Закаливание!

 — Брось! Ерунду говоришь! Не засоряй мозги парнишке! — крикнул Михаил на Семена. — А ты, пойди, полежи! Ничего, здесь тоже жить можно!

 Мишка встал, отодвинул стул, и, качаясь, опьянев от чефира, побрел к своим нарам. Сел, скинул туфли, лег, накрылся одеялом.

 — На улице снег идет! — произнес он, погружаясь в тяжелую дремоту.

Глава 34.

 Наташа села на постели, подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками, положила голову на руки. Который день никто не приходит. Ничего не знаю. Был суд Мишке, или нет. Посадят его? Втроем убили, сволочи! Кто первым начал ссору? Наверное, Володька. И как управились быстро, минут десять мы были в туалете. Мишка в тюрьме! Бабуля говорит, брат! Как он мог Сережку убить!? В голове закружилось, уже знакомый приступ тошноты волной подкатился к горлу. Она соскочила с кровати. Подошла к раковине, пустила воду, плеснула горсть воды в лицо. Тошнота отступила. Наклонилась к небольшому зеркалу над раковиной, пригладила растрепавшиеся волосы. Потянула прядь волос. Кончики секутся! Лицо бледное! Сколько здесь валяюсь! Я никому не нужна! Она вспомнила день, когда выпила таблетки. Очнулась в палате. Мама плакала, бабуля. Меня спасли! Зачем же держат здесь!? Я совсем здорова! Только вот уже неделю приступы тошноты. Сказать врачу, или не надо? Девушка села на кровать. Выпишут, пойду в школу. Придется вечерами сидеть, чтобы догнать! Алгебра, геометрия! Сережки нет, помогать некому. Самой надо трудиться. Наташа легла, повернулась лицом к стене, закрыла глаза. Как было хорошо! Будто наяву, почувствовала прикосновение рук Сергея. Представила тот единственный их вечер близости. Ощутила горячие губы на своих губах, крепкие объятия ласковых рук. Слезы покатились по щекам. Почему? Прошептали ее губы. За что? Ведь Сережа никому ничего не сделал плохого. Как нам было хорошо вдвоем! Потом ей представилась могильная яма. И как она кричала. Это жестоко, не дать проститься с ним! Открыла глаза, и видения исчезли. Провела пальцем по холодной крашеной в голубой цвет, стене. Сколько еще я здесь буду находиться!

* * *

 Надежда, поднялась по ступенькам, толкнула дверь. Вошла в коридор, прислонилась к стене, приложила руку к груди, пытаясь удержать сердцебиение.

 — С выходом! — произнес за ее спиной высокий голос.

 Надя вздрогнула и повернулась.

 — Здравствуйте, Надежда Ивановна! — лицо Маши осветилось доброй улыбкой. — Мы совсем заскучали без вас!

 — Спасибо, Машенька! — Надя взяла девушку за руку. — Как у вас тут? Тихо?

 Они пошли к ординаторской.

 — Вчера Любу Федорову привезли. В тяжелом состоянии. Откачали! Не знаю, надолго, ли! Старушка возле нее всю ночь просидела. Я говорю, идите домой! А она не уходит! Да ведь и дома теперь у них никого нет.

 — А Наташа?

 — Наташка тоже у нас, в неврологическом. Разве не слышали? Травилась она, с собой покончить хотела.

 Женщина присела на маленький диванчик у стены.

 — Все больные о вас спрашивают! — улыбнулась Маша. — Руки, говорят у вас особенные. Прикоснетесь, и боль стихает.

 Надя улыбнулась девушке, не понимая услышанных слов. Наташа в больнице. Почему хотела покончить с собой!? Надо ее навестить, поговорить с врачом. Девушка должна жить дома. Каковы были ее отношения с Сергеем? Она положила руку на плечо Маши.

 — Спасибо, девочка! Я зайду к главному.

 — Он давно вас ждет! — Маша застучала каблучками по стертому линолеуму.

 Надежда Ивановна подошла к двери, с надписью: Главврач. Постучала согнутым пальцем.

 — Входите! Не занят! — услышала голос Георгия Львовича. Потянула дверь на себя.

 — Надежда Ивановна! — Георгий Львович встал из-за стола, подошел, взял за руки. — Все соскучились! Ждем вас! Как себя чувствуете?

 — Я тоже соскучилась! — женщина наклонила голову, чтобы скрыть, набежавшие на глаза, слезы.

 — Жить надо! Дорогая Наденька! Надо жить! — мужчина потянул ее за руку. — Садись, потолкуем! — сел на стул сбоку у стола. Надя присела рядом. — Извини, начинаю с неприятного, но время не терпит, всего десять дней. С приговором согласна?

 — Да, что ж, теперь делать!?

 — Аппеляцию подавать! Нельзя ручки складывать! Совесть люди продали за деньги! Адвокатишка этот! Нинка вчера звонила. Павел, следователь говорить с тобой желает. Я сказал, сам побеседую. Как чувствовал, ты на работу сегодня выйдешь! Если бы не вышла, домой к тебе лично думал пойти.

 — Разве можно что-то изменить!?

 — Можно, и нужно! Бороться надо!

 — У меня голова не соображает!

 — Если доверяешь, так я составлю, зять с дочкой помогут.

 — Спасибо! У меня к вам встречная просьба!