У Вечного огня

 — Ты смелая женщина! — Андрей покачал головой. — Пока никому не говори! Ну, до определенного срока! Пусть школу закончит!

 — Какая школа! Теперь все по боку! — застонала Любаша. — Вот деточки! Творят, черт знает, что!

 — Я не скажу! — Надя поднялась, повязала платок. — Пойду я. Так вы заберете девочку, или мне к себе везти?

 Люба не повернула головы.

 — Ты скажи, когда? Заберем, конечно, чего уж! — Варвара Михайловна подошла к Наде, погладила по плечу. — Спасибо тебе!

 — Я тоже пойду! — встал Андрей. — Поздно уже!

 Старушка вышла в коридор, взглянула Наде в лицо, прошептала на ухо.

 — Ты не серчай на Любу. Тяжело ей! Сама подумай! Сын в тюрьме, дочка беременная! Как в глаза людям смотреть!?

 — Наташку не обижайте! На людей не надо обращать внимание! — отвернулась от старушки, Надежда.

 Варвара Михайловна закрыла за гостями дверь, вошла в комнату.

 — Я не дам ей родить! Мало мне горя! Еще обузу!? — Люба села на постели, потянула на спину плед. — Как пузо заметно станет, в школу уже не пойдешь! Сядет дома! Кормить кому!? Нет, я не могу такое допустить!

 — Что ты, Любаша! Аборт нельзя! На всю жизнь калекой останется! Никогда не сможет родить! Наденька обещала, к себе малыша заберет, помогать будет! Вырастим!

 — Ой, пусть мои глаза не увидят этого! — крикнула Люба, лицо ее побледнело.

 — Не надо, Любушка! — Варвара Михайловна погладила дочь по руке. — А то опять сердцу плохо станет!

* * *

 Андрей поглядел на идущую рядом Надежду. Словно ростом выше стала. Обрадовалась! Бабкой скоро будет!

 — Наташу отпускают домой?

 — Отпустят! Я не отступлю от Георгия Львовича!

 — Галину упрашивал похлопотать! Чтобы не переводили в психической! Девчонка еще в реанимации лежала. Она не стала, или не получилось, не знаю! — он тяжело вздохнул. — На Галку не обижайся!

 — Я не обижаюсь! — повернула голову Надя, оглядела мужчину с головы до ног. Вот тюфяк! Говорит, словно каша во рту. Набор слов. — Ты вроде, как боишься ее?

 — С чего взяла? Вовсе не боюсь!

 — Любку бросил ради нее! Окрутила чужого мужика, а ты и слова не сказал. У Любки твои дети! — Надя остановилась, грозно сдвинула на переносице брови. — В больнице работаю, знаю, как Мишка с Наташкой на свет появились! Через семь месяцев после свадьбы с Александром! Не веришь!? Давай анализ на ДНК сделаем! — женщина топнула ногой! — Тряпка! Ненавижу тебя! Кольку выручил, а Мишка за троих отдувайся! Он тоже твой сын! Не ходи за мной! — Надя быстро пошла по тротуару. Андрей поглядел ей вслед. От злости баба трепанула! Не может быть! Старуха давно бы проболталась! Почему они привечали меня! Значит, правда! Как я раньше не догадался! Подлец! Правильно Надька меня тряпкой назвала! Он почувствовал, как замерзают ноги в легких туфлях. Снег припорошил тротуар. Интересно, Галка знает? Потому и ревнует! Конечно, знает! Ведь она вместе с Надькой работает. Он постучал ногами одна о другую. Поднял воротник куртки, и пошел к дому.

* * *

 Нина деревянной лопаткой перевернула на сковороде котлеты. Услышав стук входной двери, выбежала в коридор.

 — Раздевайся, кормить буду! Извини, не целую, а то котлеты сгорят!

 — По какому случаю праздник! — Павел снял сапоги, повесил на вешалку шинель. — Зима уже забирает погоду в свои руки. Снег к вечеру гуще пошел!

 — На то она и зима! — засмеялась Нина.

 Павел вышел на кухню, оглядел стол.

 — Ух, и пирог испекла! Молодец, жена! — поцеловал Нину в щеку. — Пировать будем! — потер ладони. — Весь день провозился с бумагами. Тесть, принес аппеляцию, по делу Надежды Ивановны. До сих пор не могу в себя прийти, от такого несправедливого приговора. Получается, несовершеннолетний мальчик один совершил убийство. Двое оболтусов соучастники, или, даже, наблюдатели!? Полный абсурд!

 — Мама звонила, рассказывала, папа писал и страшно возмущался! — Нина облизнула ложку, сощурила глаза, отчего лицо стало хитрым.

 — Сегодня не хочу ни ком говорить! Садись за стол!

 — Согласен! — улыбнулся Павел. — Может быть, все-таки скажешь, по какому поводу праздник?

 — Сегодня была у врача!

 — Кто заболел?

 — У нас будет ребенок! Летом родится! Я уже сосчитала! — Нина поставила на стол тарелку с котлетами. Павел часто заморгал ресницами.

 — Ну и глупое у тебя лицо! Ты что язык проглотил? — Нина подошла к мужу, сзади, обняла, прижалась щекой к его щеке.

 — Правда? — Павел погладил ее руку, лежащую на его плече.

 — Погряз в убийствах, и думаешь, другой жизни нет!? Готовься, папаша!

 Павел поцеловал жену в лоб! — В магазин сам буду ходить!

 — Скажешь! — отстранилась Нина. — Если буду ждать, когда ты из магазина продукты принесешь, от голода помру! Я не больная, а беременная! Потому, мои обязанности по дому не меняются!

 — Тяжести не поднимай!

 — Слушаюсь! — приложила ладошку к виску. Нина. — А теперь за ужин! Ужасно проголодалась!

Глава 36.

 Ноги, словно ватные, ступни цепляются за траву. Руки раздвигают высокие заросли камыша. Скорее, шепчет Володька. Уйти, скорее! Впереди видна спина Кольки. Почему он двигается так медленно. Владимир оглянулся назад. Окровавленное лицо, горящие красным светом, глаза. Страшный, бесформенный субъект занес над его головой, огромный кулак. Колька, Колька! Кричит Володька. Понимает, что из его рта вырывается лишь слабый писк. Колька ушел далеко, и его не слышит. Почувствовал на своем плече горячую ладонь. Вскрикнул и открыл глаза. Над ним склонилось лицо матери.

 — Спишь вторые сутки! — Тамара наклонилась, поцеловала сына в лоб. — Что с тобой! Ты весь горишь!

 — Сон страшный приснился! — Владимир сел на постели, ладонями вытер потный лоб. — Колька не звонил?

 — Никто не звонил! Теперь тебя никто не побеспокоит! Завтракать будешь?

 Володька потер ладонью оголенную грудь. — Мам, выпить дома найдется?

 — С утра пить? Зачем?

 — Муторно мне! Тоска жжет! Не могу!

 — Встань, прими душ! Долго спал, вот и снятся кошмары. — Володька с ненавистью поглядел вслед матери, словно выплывшей из комнаты, с развевающимися фалдами голубого пеньюара. Ничего не понимает! Кто меня преследовал? Постарался он вспомнить приснившийся образ. Серега! Это его, налитые кровью глаза. Мы его убили, нас освободили! Он не простил! Мы даже на его похоронах не были! Нас дьявол проклял!

 — Кушать подано, барин! — Настя, с улыбкой вошла в комнату, неся на вытянутых руках большой поднос. Виляя бедрами, прошла по ковровой дорожке, поставила на стол.

 Володька соскочил с постели. Его любимые плюшки, сметана. Кофейник. Настя постаралась. Сглотнул слюну. Страшные видения мгновенно улетучились из памяти.

 — Соскучилась, красотка! — Володька схватил девушку в охапку, повалил на постель.

 — Что, вы делаете? — Настя отворачивает лицо, пытаясь увернуться от поцелуя.

 — Говорил тебе, не называй барином! Говорил, еще раз назовешь, трахну! Теперь держись!

 — Володя! Как ты себя ведешь? — услышал парень голос матери, встал, подтянул трусы. Настя, закрыв, покрасневшее лицо, ладонями, выскочила за дверь.

 — Мать, как всегда не вовремя!

 — Она домработница! Тебе мало девушек! И потом у тебя, кажется, с Мариной отношения?

 — Сегодня Марина, завтра еще кто-нибудь. А у Насти аппетитные формы!

 — Садись, ешь! — Тамара налила в чашку кофе. — Соскучился по домашней пище!