У зла нет власти

Пальцы Гарольда сжимали мое запястье. К превеликому моему облегчению, он не сдался, не закричал «Бросай!» или тому подобную чушь. Он выровнялся, поднялся повыше, мы миновали ворота между двух высоких скал и, медленно поднимаясь, повернули к замку.

Хорошо, что в поднебесье почти невозможно разговаривать. Ветер шумит.

Вдоль дороги по-прежнему горели факелы, у костров суетились люди – что-то варили в огромных котлах, что-то мастерили или просто жались у огня; даже сверху было видно, насколько они растеряны и подавлены. Кто-то увидел нас в небе, издали, и через секунду все работы прекратились – люди глядели на нас, кто-то махал рукой. Мертвые арбалетчики, по-прежнему дежурившие на скалах, проводили нас тусклыми взглядами: железный череп был у Гарольда, и они решили, что раз мы держимся за руки – я тоже заслуживаю доверия.

Мертвый дракон стоял у меня перед глазами.

Шумело в ушах. Хотелось вернуться домой.

* * *

В черном зале с высокими сводами все еще стоял обеденный стол. У стола сидел человек в железном нагруднике поверх кожаной куртки. Гарольд выхватил меч:

– Деспот!

Человек повернул голову. Его обычно грациозные движения теперь были медленными и тяжелыми. И сам он казался тяжелым, как отлитая из воска кукла.

– Пошли отсюда, Гарольд, – сказала я быстро.

Принц-деспот поднялся. Неуклюже поклонился – мне.

– Что ты здесь делаешь?! – рявкнул Гарольд. По-моему, это он от страха так кричал.

– Служу, – выговорил принц-деспот. – Служу моему господину.

– Гарольд, пошли отсюда…

– Кто тебя убил?

– Мой господин.

– Гарольд, это из-за меня! Идем, я тебе все расскажу… Ну пошли отсюда!

Гарольд хрустнул зубами так, что, кажется, эхо раскатилось под сводами. Я почти силой вытащила его из зала.

– Его нельзя было оставлять в живых, он…

– Молчи. Не надо мне объяснений.

Мы вышли к парадному входу. Скелеты сидели в своих нишах, не шевелясь, будто неживые. И на том спасибо.

– Я забыла тебя предупредить. – У меня зуб на зуб не попадал. – Максимилиан убил принца-деспота, потому что тот…

– Своего лучшего друга, – пробормотал Гарольд. – Первого министра, военачальника, советчика…

– Ну, знаешь. Ты деспота тоже брал в союзники.

Он остановился, тяжело дыша, и я пожалела о своих словах.

– Некроманту нужен мертвый полководец, – сквозь зубы выговорил Гарольд. – Справедливо, правильно. Знаешь, Лена… Я пытаюсь понять и никак не могу… Почему он помнил Оберона, когда я забыл?!

Я не нашлась, что ответить.

От костров к нам бежали стражники: кто-то узнал Гарольда и запричитал совсем по-бабьи. Сквозь тучи дыма пробилось слабое солнце, огни факелов побледнели; мертвые арбалетчики отодвинулись глубже в щели своих укрытий. Земля содрогалась, в скалах гремели обвалы. Тусклые солнечные блики дрожали на поверхности озерной воды.

* * *

Максимилиан сидел на берегу озера – на корточках, опустив ладони в прозрачную воду. Я бесшумно приземлилась на плоский, поросший мхом камень. Странное дело – некромант меня не почуял: сидел, напрягшись, и от его рук расходились по воде широкие круги.

– Макс, зачем ты это сделал?!

Он вздрогнул:

– Не надо так поступать.

– Как?

– Появляться тихо, из-за спины.

– Извини… Зачем ты оживил дракона?

– Я не могу оживлять. Я поднял.

– Как ты смел? Как ты…

– Тихо-тихо! – Он встал и обернулся, пряча за спиной мокрые руки. – Ему все равно. Он мертвый. А я воюю с Саранчой.

– Тебе его не жалко?

– А тебе людей не жалко? Только драконов? Вот какие инфантильные у нас маги дороги…

– Зачем ты меня звал? – Я сжала рукоятку Швеи, будто ища у нее поддержки. – Смотрю, у тебя все нормально, помощь не нужна…

– Нужна, – он глубоко вздохнул. – Спасибо, что пришла.

В его черных глазах совершенно не видны были зрачки. То ли они сузились, как маковые зернышки. То ли, наоборот, расширились, заполнив очень темную радужную оболочку. Руки он по-прежнему держал за спиной.

– Что с тобой? Что с руками?

– Ничего… Я колдовал.

– Покажи!

Он ухмыльнулся и протянул мне ладони. Они были будто в красных перчатках; кончики пальцев почернели, кожа висела лохмотьями.

– Макс! Да что же ты… Как ты вообще… Это же… У меня посох, я могу…

– Ну что ты причитаешь, Лена. Я не младенец.

Он уставился на свои ладони. Отшелушившаяся кожа сдернулась, как змеиная шкура, и ошметками полетела по ветру. Пальцы медленно бледнели, покрываясь новой розовой кожицей. Я вспомнила свои ладони после работы Швеей; сердце у меня стучало где-то в горле.

– В жизни столько не колдовал, – отрешенно сказал Максимилиан. – Сил не хватило вовремя подлечиться. А в озере вода холодная. Очень, очень холодная.

– Я могу… Могла бы… Хотя бы обезболить!

– Обезболивать это нельзя, – он мотнул головой. – Я потом колдовать не смогу, если руки онемеют… Ты видела – скалы?

– Видела. – Я покусала губу. – Почему… почему бы тебе и дальше скалами не воевать? Огонь, дым, обвалы, лавины… По-моему, очень здорово.

– Лавины их не остановят. Видела, как прут? Не-ет, Лена, остановить Саранчу может только большой страх… запредельный ужас. Саранча не боится смерти… Но моих мертвяков она испугается. Я знаю, как расковырять страх в насекомых душонках. Я столько поднял мертвяков, сколько мой дед, наверное, в жизни не видел. А когда в бой вступит дракон…

На его белом лице горели красные пятна – как небрежный грим.

– Макс, – сказала я очень тихо. – Это отвратительно.

– А ты хотела бы, чтобы это было миленько? Миленькая победа? Над Саранчой?

– Зачем ты позвал меня?

– Ты мне нужна. Мне нужен человек, который во время их атаки прикрыл бы тылы от страха. Я буду колдовать, люди могут смутиться, мне нужно, чтобы ты выставила защи…

Он вдруг замолчал, глядя мне через плечо. Я обернулась. По узкой дорожке, выложенной речным камнем, к нам приближался Гарольд.

– И кто же это такой? – тихо спросил некромант.

– Не узнаешь?

Гарольд остановился в пяти шагах.

– Вот как, – пробормотал Максимилиан. – Ничего себе… А что случилось?

– Ничего особенного. Мы остались втроем, кто помнит короля…

– Втроем?

– Я, ты, Гарольд.

– Да?!

Он механически потер ладони, стряхивая лоскутки старой кожи, будто змея.

– Теперь его вспомнят все? – спросил недоверчиво. – Все, кто его знал?

– Это трудно. Но я попробую.