Убить, чтобы жениться

Оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы вытереть ее, но ничего не нашла. Пришлось положить справочник на подоконник. Подцепила удлинившимся ногтем обложку и откинула ее. Листы как были чистыми, так и остались незапятнанными.

— Она пахнет кровью, — предупредил меня Шас.

— Может, тогда лучше обратиться к кому-нибудь из вурдов, — предложила я вслух и задумалась о том, как я с ними буду связываться. — Не получится. Надо самим как-то разбираться.

— Помедленнее, — возмутился ящер, толкая меня мордой под локоть.

— Ай! — негромко вскрикнула я, потому что порезалась пальцем о лист.

Капелька крови упала на пожелтевшую страницу и впиталась.

Мы с Шасом посмотрели друг на друга и снова взглянули на книгу. На открытой странице стали появляться слова, словно кто-то невидимый писал их.

— Приветствуем тебя, раксак! — прочитала я первую строчку. — Кто это, Шас? — поинтересовалась я, не поворачиваясь к нему, а продолжила следить за появлявшимися словами.

— Не знаю, — последовал ответ.

— Раксаком нельзя стать по принуждению. Им не станешь, если с умыслом обменяться кровью с другом, — прошептала я и задумалась. — Лишь с единственной целью — спасти друга своего. Лишь тогда наездник становится раксаком.

Мы оба призадумались, а я снова разместилась на подоконнике, но уже с опаской.

— Мы с тобой обменялись кровью? — уточнила у него.

Ящер закивал мордой.

— Салют. Когда ты необдуманно применила силу источников, а могла бы использовать огненную стихию, — укорил меня он. — Я потерся мордой и капли крови попали мне в рот.

— А я, получается, получила ее, когда отсасывала яд, — добавила я, потирая подбородок.

— А кто стрелял, ты видел? — спросила я, тот замотал головой.

Так и знала, но спросить надо было.

— И зачем в нас стреляли? — задала второй мучавший меня вопрос.

— В меня стреляли, — поправил Шас.

— Но пострадать могли мы оба, если бы ты не нашел полянку, — заметила я. — И какой смысл в яде, если противоядие против него легкодоступно?

— Этому радоваться, а ты расстраиваешься, — укорил ящер.

— Может и так, но что-то тут не сходится, — не согласилась с ним. — Ладно, давай спать, — я зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. — Завтра будем разбираться, — и юркнула на кровать.

Только я прикрылась одеялом, как дверь тихонечко отворилась. Сквозь слегка разомкнутые веки, разглядела Васима, обеспокоенно рассматривавшего меня. Шас благоразумно высунул морду и улегся под окном, свернувшись калачиком. Отец, бесшумно ступая, подошел к окну и затворил ставни, чтобы холодный ночной воздух не мешал спать. Он поправил одеяло и вышел, неслышно притворив дверь.

Утро началось с недовольного шипения Шаса. Окно было закрыто. Пришлось зевая сползти с кровати и отворить. Иначе ящер перебудил бы весь дом. Холодный воздух ворвался в комнату, лаская босые стопы.

— Повторим с книгой? — огорошил он меня сразу и раскрыл рот, высовывая язык.

— Подожди! — едва успев выхватить книгу из-под мокрого языка друга, прошептала я. — Сначала я, а то после тебя негигиенично.

— А после тебя гигиенично, — огрызнулся тот.

— Так я ж не всю книгу облизываю, а только капелькой крови пропитываю, — и порезала палец острой страницей.

Шас тут же облизал книгу, напустив еще больше слюны, и с довольной мордой отодвинулся, чтобы я могла открыть и прочитать наш единственный источник информации. Отросшим ноготком, отбросила обложку.

Приветствие не изменилось. Снова эта непонятная фраза про то, что нельзя с умыслом обмениваться кровью с другом.

«В данном случае незнание — наш выбор. Мы утаиваем от детей о раксаках, способных понимать летучих ящеров и сидящих на них без седла. С кровью ящера изменится тело наездника. Станет оно совершенным.

Но смерть ждет тех, кто умышленно ранит верного товарища, чтобы крови его испить. Недостоин такой наездник носит звание раксака. И вместо крови яду смертельного он изопьет.

Посему храним мы эту тайну. Лишь достойным она сама открывается.»

— Выходит, что я теперь раксак? — спросила у Шаса, когда прочитала то, что было написано.

— Наверно, — как-то неуверенно ответил тот. — Я ж не раксак. Я не знаю.

— А кто знает? — взъелась я на него. — Меня два года не было рядом. Я в живых-то как осталась, до сих пор не могу понять.

— Сосала ты из меня энергию, — буркнул он. — А я делился. Если бы ты умерла, то не было бы у меня наездника. Так и прожил бы неоседланным.

Я уставилась на ящера, открывая и закрывая рот, потому что не знала, что сказать.

— Один наездник на всю жизнь, — как-то грустно произнес Шас. — Легко носить только своего. Все остальные очень тяжелые.

Открыла канал и передала ему энергию.

— Тебе до конца жизни не выплатить, — выдал ящер и облизнул, обслюнявив меня всю.

— Фу, Шас!

Тот лишь посмеялся.

— Не дети же учили тебя и остальных летать?

— Раксаки, — коротко ответил он. — Ася, ящеров учит летать раксак.

— Получается, что те, кто живет на острове, раксаки? — не унималась я.

Друг лишь тяжело вздохнул и высунулся на улицу. Он посмотрел по сторонам. Никого. В такую рань все еще спали. Кроме нас.

— Ша-ас, — позвала я его, напоминая о заданном вопросе.

Ящер задумался. Было видно, что он сомневался открывать мне правду или нет.

— Я уже раксак и имею право знать, — твердо произнесла я.

— Сколько ящеров летало в небе над островом? — вместо ответа спросил друг.

И тут уже призадумалась я, вспоминая время, проведенное в составе делегации. Сколько ни силилась вспомнить, не могла припомнить, потому что ни одного ящера, кроме Шаса, я не видела в воздухе.

Мороз пробежал по коже.

— Ни одного, — подтвердил мою догадку ящер. — Последний раксак научил меня летать. Ставку сделал он на меня, потому что только у меня был наездник.