Убить мажора (антисоциальный роман)
Шрифт:
— Отличное местечко от скуки! — она снова обожгла его взглядом.
— Да, наверное, — ответил Сергей, уже думая над тем, что сказать в следующую минуту. Но в мозгах стоял ее аромат и ничего другого в голову заговорщицки не лезло.
Они сидели молча. Сергея смущало это молчание, а Манхеттен возникшая пауза нисколько не беспокоила. Не смотря на то, что пауза затянулась, она не спешила уходить, не торопилась что-либо говорить, просто смотрела перед собой, перебирая в пальцах наполовину пустой бокал с вином «Dom P'erignon». Сергею стало от этого спокойней.
«Значит, — думал Сергей, — можно вот так вот сидеть,
Манхеттен кому-то улыбаясь кивнула, помахала рукой. Сергей посмотрел в направлении возможного нахождения ее знакомых, но в постоянно движущейся толпе никого не заметил. Когда он вернул свой взгляд на нее, она смотрела прямо в него, прямо в его глаза… своими блестящими ночными глазами.
— Меня зовут Александра… — словно прочитав его мысли, сказала Манхеттен, — лучше — Саша… можно Санек, — она заулыбалась, как озорной мальчишка, — только не Шурик!
— Красивое имя — Александра… Саша… Неизменно приходит на память фильм — «Москва слезам не верит»… А меня, Сергей, зовут… — сказал Сергей, и впервые подумал, что у него дурацкое имя, которое ему всегда не нравилось.
— Мой любимый фильм! — сказала она.
— Моя любимая песня… — горячо поддержал он.
— А знаешь, какой у меня самый любимый момент в фильме? — спросила Саша.
— Какой?
— Где они знакомятся. В трамвае. Когда он в грязной обуви, говорит ей, что он хорошо читает по лицам и она не замужем. Что незамужние женщины смотрят по-особенному, оценивающе… как смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины, помнишь?
— Ага… — согласился Сергей, вспомнив, как совсем недавно думал о том же — как смотрят чужие женщины на мужчин…
— Помнишь, где он говорит, что не женат… Она еще показала ему… — Александра сделала себе под скулу, по горлу, изящный щелчок большим и средним пальцем, означающий предложение выпить водки или человека, предрасположенного к употреблению алкоголя, — помнишь? Он еще сказал, что он хороший, и у него практически нет недостатков?
— Да, да… помню…
— На самом деле любимых моментов в этом фильме у меня много…
— А мой, — перебил Сергей, — где этот… как его? Георгия находят в коммуналке: …он же Гоша, он же Гора, он же Гога… Василий?.. И где в трамвае он рассказывает, как кусок хлеба посыпают зеленым лучком, и сверху килечку… Она еще говорит: ты так вкусно рассказываешь… А он говорит: договорились, в следующий раз беру тебя с собой… На «ты», с ней… — сказал Сергей, словно оправдывал, некогда свой непредупредительный переход на «брудершафт».
— Сережа, можно тебя попросить… Можешь постоять со мною рядом? — смущенно спросила Александра. — Я хочу танцевать, на Танц-поле… А там, так много людей, все толкаются…
— Конечно… пошли…
Александра действительно хорошо танцевала. Легко и увлеченно. Красиво. Эротично. Сергей смотрел на нее со спины и думал:
«Могла ли она станцевать интимный танец… для своего мужчины? Для меня, например… будь я ее мужчиной? Кажется, я смотрел бы и смотрел на нее — бесконечно. И у нее действительно красивые ноги!» — решил Сергей. Упругие сексуальные голени Саши, слегка косолапые ступи, придавали
изящную пикантность.Саша танцевала у края танцпола. Сергей весело щурился на вспышки яркого белого света. Танцующая Манхеттен поднимала настроение. В этот момент, в клетках танцевали «Go-Go», танцевали «топлесс», притягивая освещение зала и сотни восторженных взглядов на свои белоснежные одежды — лоскутки легкой материи. Но Манхеттен нисколько не уступала им в танцевальном эротизме. И Сергей был, как никогда взволнован.
«Влюблен… или увлечен? — вопрос, не нашедший ответа, по-прежнему беспокоил Сергея. Он посмотрел на часы, на часах было за полночь. — Чувства или секс?»
Натанцевавшись, Манхеттен проскользнула к Сергею и, сложив руки на груди, соединив ладони лодочкой, как делают монашки во время молитвы перед распятием, прижалась к нему, сидевшему на высоком стуле. Обомлевший Сергей только успел опомниться, распростер объятья, в которые поймал Александру. На мгновение Сергею показалось, будто он поймал Жар-птицу. Внутренний жар охватил изнутри все тело, и ударил в самое сердце, словно обдав горячим паром. От нее снова веяло уже ускользнувшим от Сергея сладким ароматом.
— Я устала… — сказала она. — Ты отвезешь меня домой?
— Конечно, отвезу! — согласился Сергей.
В машине ехали молча. В машине, Сергей сидел, сложив руки на колени, и смотрел в боковое стекло, перед которым сидела она. В которое она смотрела. Глядя в боковое стекло, он смотрел на нее, а когда она неожиданно оглядывалась на него, он смотрел в пробегающие за стеклом: витрины магазинов, сменяющиеся темными проулками между домами, перекрестками, со стоящими на светофорах машинами, ночными магазинами, у входа в которые, не смотря на позднее время, толпились шумные молодые люди. Как только она отворачивалась в сторону окна, Сергей смотрел на нее. Сначала смотрел на красивый овал лица, тонкую шею, на которой пульсировала венка, плечо, тонкие руки, что лежали на коленях, ее ноги, любуясь их формой и изгибом, и снова смотрел в ночь за ее боковым стеклом.
Не глядя на Сергея, она на ощупь отыскала его руку и взяла ее за ладонь, вплетая в его пальцы свои. Глядя в окно. Продолжая делать вид, будто ничего не происходит. Словно так должно было быть. Словно так она делала и прежде, и так было всегда. Она смотрела в свое окно, держала его за руку, тихо думая о чем-то личном.
Сергей думал о своем. Сергей тушил внутренний пожар возбуждения.
Когда машина остановилась у очередного темного дома, с тускло светящимся подъездом, она посмотрела на Сергея, словно заметила его только теперь:
— Я приехала.
— От тебя вкусно пахнет. Что это?
— Пафюмированная вода «Inside», — тихо произнесла она, — «Trussardi»… от Кутюр…
— Очень приятный запах…
Они замолчали.
— Жалко расставаться, — сказал Сергей.
— Жалко… — согласилась Манхеттен.
— Мы еще можем встретиться?
— Если сегодня расстанемся, — вдруг произнесла она, — не встретимся.
— А мы расстанемся? — неуверенно спросил Сергей.
Она закачала головой.
— Значит — не встретимся… — Сергей вздохнул, и в груди его все сжалось. Очень многое Сергею хотелось сказать Саше, очень сильно хотелось все рассказать. Очень сильно хотелось прикоснуться к ней и удержать ее. Очень сильно, но было страшно. И стеснительно, и больно.