Убийство на станции

— В общем, да. Только бывшая. Эксперимент Фроловой-Синичкиной был направлен на Титан — спутник Сатурна. Эта планета, кроме Земли, имеет плотную атмосферу, реки и озёра. Существование разума на Титане…

— Понятно, — перебил Хромова Николай Иванович. — Я всё это слышал уже, правда, в усечённом варианте без подробностей. Меня больше интересует, что сейчас происходит на станции, и какие события именно на станции этому предшествовали.

— Да, но…

Попытался протестовать Хромов.

— Ярослав, — махнул рукой Плотников, прекращая дебаты. — Я понимаю, что Фролова, Скачкова и Синичкина договорились о какой-то совместной деятельности, имея противоречия в научных взглядах. Что Наталья уговорила папу, и с её подачи вас назначили руководителем экспедиции. Генералу нужен был человек, который бы приглядывал и за Скачковой, и за дочурой. А в случае более менее успешного получения хоть малюсенького результата при проведении эксперимента генерал бы получал некоторый профит. От Синичкиной и вас он бы знал о продвижении гипотезы Скачковой, а получение мощного электромагнитного луча в эксперименте Фроловой могло быть преподнесено, как изобретение нового оружия. Второе было для него предпочтительней, так как обещало совсем другой уровень развития своего влияния. Всё это понятно, и давайте пропустим нюансы межклановых разборок и приступим к главному — непосредственным событиям на станции «Союз».

Хотя, уже про себя отметил следователь, «лекция» Хромова внесла некоторую стройность в логической цепочке умозаключений.

— Хорошо, — Хромов облизнул губы. — Я продолжу…

Рассказ Хромова

Отношения между Натальей и Мариной не были напряженными, но и приятельско-дружескими их нельзя было назвать. Наталья завидовала Скачковой — её внешности, её умению, её фантазии, и что скрывать, определённой сообразительности. Марина была настоящим лидером.

Есть такой тип людей, при появлении которых, другие начинают слушать и быстрее работать. Скачкова умела объяснить задачу сотрудникам так, что те поручение выполняли. И выполняли качественно. У Фроловой, а тем более Синичкиной, такого не получалось. Их мысли плясали, как пьяные мартышки, объевшиеся забродивших бананов. Сотрудники станции очень неохотно сотрудничали с Натальей. Она могла только выражать недовольство, а Скачкова могла и похвалить, и всегда благодарила за отлично выполненную работу. Похвалу от Марины получала и Елена Васильевна — та все-таки была научно подкована, и как учёный нередко давала Скачковой советы, чем вызывала крайнее недовольство Фроловой.

Марина не обращала особого внимания на «заскоки» Натальи, и посмеивалась. Не на людях, конечно. Заместитель Хромова майор Сенников, похоже, влюбился в доктора Скачкову, и всё время старался быть к ней ближе. Сенников был не только военным, но и грамотным техническим специалистом, очень хорошо подкованным теоретически. Пожалуй, таких специалистов, как Сенников, в ВКС были единицы. Майор успешно разбирался во многих технических аспектах задуманных экспериментов.

Все началось с того, что Сенников на совещании объявил о недостатке энергии для эксперимента Натальи. Реактор станции не давал той мощности, что была необходима, и нужно было время для доводки реактора. Это выяснилось в ходе двух пробных пусков экспериментальной установки. Но тут подходили сроки проведения эксперимента Скачковой — сыворотка, вводимая экспериментаторам в капсулах имела временное ограничение. Потому майор предложил отложить очередной пробный запуск установки Фроловой, и направить энергию на эксперимент Скачковой. А после этого заняться доводкой реактора.

Наталья была категорически против. По расчётам доктора Синичкиной станция выходила на оптимальное расстояние до Титана, и если не провести вовремя эксперимент, то следующий удобный момент возникнет только через три года.

Дебаты по поводу распределения энергии длились земные сутки. Наконец, Хромов предложил объединить два эксперимента в один. Учёные посовещались, быстро провели расчёты и, на удивление всех, согласились.

Это заметно повлияло на отношения между Натальей и Мариной. Они, доктор Синичкина и Сенников вместе проводили очень много времени, инструктируя технический персонал станции и используя возможности Прометея на полную катушку. Дошло до того, что в контур базового интеллекта добавили несколько мощных серверов, повысив объём его памяти до десяти петабайт. Такое изменение тоже потребовало выделение дополнительной мощности.

Скачкова готовила свой эксперимент под грифом секретности — никто не знал, каким способом ей удалось рекрутировать экспериментаторов. Это были молодые люди не старше двадцати пяти лет — двое мужчин и одна девушка. Они лежали в специальных капсулах, и вход в тот отсек был разрешён только Скачковой и Светлане Беляниной. Перед началом эксперимента закрытые капсулы были доставлены на площадку рабочей зоны.

Поскольку при эксперименте происходил выброс огромного количества энергии, то Хромов предпринял повышенные меры предосторожности — в зоне эксперимента все находились в скафандрах, а станция была готова к возможной аварийной ситуации. Спасательные шаттлы приведены в готовность, а базовый интеллект получил инструкции по контролю над работой реактора.

Все неожиданности и неприятности начались чуть позже, когда реактор стал подавать энергию на площадку, где стояли капсулы с добровольцами.

— А вот с этого момента подробнее, — попросил Плотников. — Если честно, то я устал, слушая ваше предисловие.

— В этом, как вы сказали, предисловии, могут быть нужные детали, — Хромов взглянул на кухонный модуль каюты. — Я пить хочу.

— Кеша, — призывно махнул ладонью следователь. — Налей полковнику стаканчик воды и вставь в него соломинку для коктейля.

— Не доверяете? — усмехнулся Хромов.

— Пока нет. Я не услышал ничего нового, но потратил много времени. Продолжайте…

На КП станции в тот день дежурил капитан Оболенский. Он же следил за общим состоянием станции в момент начала эксперимента. И это ему поступил сигнал с пульта управления из зоны доктора Скачковой. Она просила приостановить подачу энергии, поскольку из капсул стали поступать от датчиков не те параметры, которые она ждала. Оболенский сообщил Хромову об этом, и тот дал команду на остановку эксперимента. Синичкина и эксперт Рубцова побежали в общую лабораторию готовить добавку к специальному раствору для капсул — в этом растворе покоились тела добровольцев, и почему-то его не хватило на начало эксперимента.

Вот тут и началось. Фролова была очень недовольна задержкой и тем, что Синичкина побежала в лабораторию. Крики Натальи неслись по связи на КП и, оглушенный этой истерикой Хромов пошёл в зону эксперимента, чтобы успокоить возмущенного задержкой доктора.

Он не прошёл и трети пути, как почувствовал вибрацию от работы реактора. Оболенский был с ним на связи, и на удивленный вопрос командира ответил, что управление реактором с КП оборвано, а сам реактор пошёл в разгон мощности. Хромов тут же связался с реакторным отсеком и приказал работающим там специалистам прекратить подачу энергии в зону эксперимента полностью. Там подтвердили получение приказа, но реактор продолжал разгоняться. Тогда командир принял волевое решение. Своим личным кодом соединился с базовым интеллектом станции и отдал команду на полный разрыв энергосетей в зоне эксперимента. При этом Хромов со всех ног мчался обратно на КП.

— Тут я допустил ошибку, Николай Иванович, — хлебнул командир, шумно втянув воду из стаканчика по трубке. — Мне надо было бежать в свою каюту. Так было быстрее добраться до терминала Прометея и попробовать заблокировать сторонние команды на базовый интеллект. Но я побежал на командный пункт и потерял лишнюю минуту. А когда добежал до КП…

Станцию сильно тряхнуло несколько раз. Моргнуло освещение и погасло. Пока Хромов приходил в себя от ударов о стены, заработало аварийное освещение. Командир шагнул на КП и увидел лежащего на полу Оболенского, державшегося за голову. Терминалы на КП запищали, включаясь, и Хромов дал Прометею задание протестировать все системы станции. В общем, стал действовать по инструкции при аварии.