Учитель. Назад в СССР 3

— Митрич — старый перестраховщик, — отмахнулся Олег. — Прорвемся!

Машина взревела и со всего маху села в лужу, которая действительно оказалась глубже, чем рассчитывал водитель.

«Поздравляю, Бобик, ты Барбос», — очень хотелось сказать громко вслух, но не стал.

— Поздравляю, приехали, — вместо этого выдал я.

— Не дрейфь, прорвемся, — заверил меня Неумытов и газанул.

И вот теперь мы шарились по округе в поисках веток, досок, старых кирпичей, чтобы вытащить грузовик из ямины. Хорошо хоть это случилось, когда мы шли с пустым кузовом. На обратном пути, гружеными, могли и перевернуться.

— Подпихивай! Сильнее! Че ты возишься! — орал водятел, перекрикивая шквальный ветер, по-другому и не назовешь. — Я в кабину! Попробую завестись!

— Давай, — крикнул в ответ, отошел в сторону, не доверяя водителю ни на грамм.

Хлопнула дверца, значит, Олег забрался в машину. Через секунду звук двигателя прорвался сквозь грозу, заревел. Грузовик содрогнулся всем своим железным корпусом, как будто подслушал мои не слишком лицеприятные мысли в адрес шоферюги, и полностью их разделял.

— Надо еще! — проорал Олег, высунувшись из окна.

— Что? — заорал я в ответ, из-за грома не расслышав, чего хочет водитель.

— Надо еще веток! — крикнул Неумытов, полностью выбравшись из кабины.

— Понял! — гаркнул я, поглубже натягивая капюшон.

Особого смысла в этом я не видел, ветер норовил то и дело сорвать его с головы вместе с кепкой. Но без головного убора совсем плохо, вода сразу затекает за шиворот. Я полностью промок. Кажется, придется выжимать не только носки с рубахой, майкой и штанами, но даже трусы. Заметил, заглушил мотор, спрыгнул прямо в грязь.

Снова хлопнула дверь, Олег спрыгнул прямо в грязь, присоединился к моим поискам. Кажется, в округе не осталось ничего, что могло бы помочь.

— Топор есть? — крикнул я, подобравшись поближе к шофёру.

— Зачем? — проорал Неумытов в ответ.

— Березки видишь? — я махнул рукой в сторону сплошной стены дождя, сквозь которую мутно виднелись три тонких молодых деревца.

— Ну? — мы продолжали общаться криком, по-другому просто никак: ветер заглушал все слова.

— Надо срубить и под колеса! Топор неси!

— Понял! — Олег замахал руками для надежности и скрылся в дожде. Я пошел навстречу, чтобы не пропустить момент очередной высадки десанта из кабины в лужу.

— Готово! — Неумытов задрал над головой топор, словно флаг.

— Пошли! — приказал я и первым двинулся к березкам, которые ветер пытался сломать, но пока получалось только согнуть.

Деревца оказались хоть и молодыми, но упрямыми. То ли ветер, то ли туфли, которые жмут и мешают плохим лесорубам рубить лес, так чтобы щепки летали, но процесс рубки подзатянулся. К тому моменту, как все три дерева рухнули к нам под ноги, мне казалось, что даже мышцы под кожей напитались дождевой водой.

«Хорошо успели с уборкой, — мелькнула довольная мысль. — Основную массу с полей убрали».

— Поташили! — скомандовал я, видя, что Олег пытается укоротить ствол, обрубив ветки. — Оставь! Бери ствол, я ветки. Потащили! — повторил свой приказ.

Неумытов как-то чересчур быстро согласился, ухватился за отрубленный край, я перехватил ствол в том месте, где начинались ветки, и мы поперли срубленную березу к машине. Березка хоть и молодая, но достаточно тяжелая. К тому же погодные условия не способствовали легкости передвижения.

Пару раз мы едва не чертанулись, но все-таки, спотыкаясь, ни черта не видя под струями дождя, с помощью упрямства и какой-то матери доставили первый ствол к яме. И даже умудрились достаточно шустро подпихнуть деревце под колеса.

— За вторым? — крикнул Олег.

— Да! — ответил я, и мы бегом побежали к поваленным деревьям, скользя по грязи и мокрой траве.

Еще две ходки, и грязный, мокрый Неумытов снова полез в кабину.

— Заводи! — за каким-то чертом заорал я, прекрасно понимая, что Олег меня не услышит и вряд ли разглядит за пеленой дождя как махнул рукой.

С громким ревом двигатель снова заработал. Грузовик заворчал, зарычал, дернулся, пытаясь вырваться из грязевой ловушки раз другой третий. В какой-том момент мне показалось что у Неумытова получилось. Но нет, Зилок снова сел в лужу.

Снова зарычал двигатель. Чертова «Галоша» дернулась и даже вроде покатилась вперед, но тут же съехала в исходную точку. Я выматерился и рванул к машине.

— Вылезай! — заорал, распахивая дверцу, с трудом удерживая, чтобы не оторвало порывом ветра.

— Чего? — Олег наклонился, не расслышал.

Я заскочил на ступеньку и снова заорал:

— Вылезай!

— Тебя? За руль! Да чтоб я своего «Ослика» да в чужие руки! — запричитал Неумытов, но я не позволил шоферу развернуть дискуссию.

Молча ухватил за ворот шоферской куртки и дернул на себя. От неожиданности Олег легко вылетел с сиденья, едва не вывалился в грязь. Я успел удержать опешившего шофера.-

— Ты чего? — возмущено заорал Олег, балансируя рядом со мной на ступеньке.

— Вали отсюда, — велел я, пролезая в кабину.

— Эй, а ну-ка… ты чего это? А? — Неумытов выругался, я глянул в его сторону и ответил на отборном русском народном языке, который понимают во всем мире без перевода.

— Ну, так бы сразу и сказал, чего ругаться-то, — кивнул шоферюга, спрыгнул на раскисшую дорогу, захлопнул дверцу. — Смотри мне, не угробь движок.

Честно, хотелось очень выразительно хлопнуть себя по лицу, глядя на этого… эту самоуверенную бестолочь. Кто его только за баранку пустил? Хотя, чего это я, манера водить у всех разная, а если ума нет, так считай просто вовсе калека.

Я провернул ключ, послушал ровный гул Зилка, затем включил первую передачу и осторожно начал двигаться. Грузовик ожидаемо начал пробуксовывать. Я выжал сцепление, оперативно переключился на заднюю передачу и сдал назад.

Почувствовав, что машина дошла задом до крайней точки ямы, снова выжал сцепление, переключился на первую передачу и снова поехал вперед. Раскачка — самый верный способ вытащить тяжелый автотранспорт из того болота, в которое мы попали. На языке, правда, крутилось совершенно другое слово. Но, как говорит многоуважаемая Зоя Аркадьевна, «вы, Егор Александрович, советский учитель, и это обязывает вас быть всегда на высоте, даже в домашних условиях».