Удрать от замужа, или Последний шанс императора

– Против чего? – Повелитель напрягся, поняв, что позволив себе малость размякнуть, угодил в еще одну ловушку, отнюдь не столь безобидную, как сосисочная.

– Против того, чтобы я забрала всю эту милоту с собой во дворец, - пропела, указав на коробку с крысиным семейством. – Их ведь тут всего-то, наверное, штук двадцать. Или тридцать. Плюс-минус.

– И не старайся, - он раскусил меня на раз. – Если ты вернешься со мной во дворец, то хоть всех крыс в округе с собой забирай, переживу. Лишь бы ты рядом была!

Глаза так полыхнули, что я едва сумела сдержаться, чтобы самой не поцеловать его.

– Но мы так и не спросили у мальчишек, - вдруг задумчиво протянул Маттар, - кого же они все-таки ловили?..

– Не знаю, - помотала головой. – Главное, что я тебя поймала.

– Это уж точно, - улыбнулся.

– Не в том смысле.

– А в каком?

– Пришло время рассказать мне правду, - твердо сказала я. – Больше тянуть нельзя.

Глава 57. Время правды

– Даже не думай о побеге, - предупредила императора. – Пусть хоть война с горными начинается, мне все равно. Я хочу знать правду. И ты обещал рассказать ее мне. Время пришло.

– Ты права, - он кивнул, и у меня от сердца отлегло.

Ведь несмотря на строгий тон и поставленный ультиматум, я все же опасалась, что он найдет способ ускользнуть – в который уже раз.

– Надо собраться с мыслями, - он, сидевший на полу у кровати, заерзал.

– Просто говори правду, так проще всего.

– Попробую. Начать придется с того времени, когда я был совсем юным. Представь, давным-давно было и такое время.

Я промолчала, проигнорировав его попытку пошутить.

– Ума у меня имелось мало. Жажда завоеваний свербила в одном месте. Когда навел порядок при дворе – сама знаешь, сколько голов срубив, я уверился в том, что этот способ прекрасно работает. И стал использовать его, скажем так, словно клише.

Он нахмурился, явно не гордясь тем периодом своей жизни.

– Я пролил реки крови, Микаэла, - тихо признался мужчина. – Гордиться тут нечем. И даже сам не знаю, до сих пор, чего было больше в тех завоеваниях – желания укрепить страну, избавив ее от внешних врагов, или необходимости выплеснуть всю ту боль, что терзала меня изнутри, не давая покоя.

Я коснулась его руки, и император вздрогнул.

– Я повзрослел на поле брани. Закалился, стал жестоким и беспощадным. Меня приняли всерьез, начали бояться и трепетать. Но там, на вершине власти, одиноко.
– Он усмехнулся. – Это будто в полнейшей тьме стоять на вершине горы под пронизывающим ледяным ветром, что стремится столкнуть тебя в бездну. Там… нет ничего хорошего.

Не знаю, почему, но я понимала Повелителя. Слова шли прямиком в мою душу, заставляя чувствовать все то смятение, гнев, боль, что терзали его. И желания осуждать не возникало.

– И вот однажды в этой тьме появился свет, - мужское лицо озарила нежная улыбка. – В поселении, что мы с воинами стерли с лица земли, я встретил раненую девушку. И… рука на нее не поднялась.

– Ты спас ее?

– Не сказал бы, - невесело усмехнулся. – Да, приказал ее вылечить, забрал в свою палатку, берег – сам не зная, почему. Сначала она ненавидела меня, пыталась убить, почти успешно, но в последний момент не смогла. А потом…

– Вы полюбили друг друга, - за него договорила сама.

– Я впервые понял, что это такое – любовь. – Глаза Маттара засияли, словно грозовые тучи в его взгляде разошлись в стороны, уступив место солнцу. – И испытал счастье. Но пришлось узнать и еще одну истину – ничто не вечно.

– Что произошло?

– Нас обманули. Был заговор. Моя любимая погибла. Потому что я опоздал. Не успел спасти. Поставил кое-что иное выше. Решил, что прежде всего я император, а потом уже просто человек. Моя гордыня стоила ей жизни.

Он замолчал, буравя взглядом пол.

– Ты, должно быть, гадаешь, как это все связано с тобой, - продолжил Повелитель, подняв на меня глаза.

– Немного.

– Напрямую. Она – это ты, Микаэла.

– Что? – недоуменно уставилась на него, пытаясь понять.

– Ты была ею в прошлой жизни, любимая, - голос Маттара дрогнул.

– Но почему ты медлил, не рассказывал мне об этом? – теперь уже заерзала я.

Что-то не сходилось. Не стыковались в разуме все кусочки этой головоломки. Они кружились, колко ранили уголками, тревожили и раздражали, но никак не желали складываться в единую цельную картину. И нечто внутри, черное, ехидное, злое, шептало подленько, подсказывая, что когда я все пойму, мне это очень, очень не понравится.

– Потому что все не так просто, любимая, - прозвучало в ответ. – В той жизни ты была дочерью ведьмы в том послении, что мы с армией уничтожили. Чтобы противостоять нам, твоя мать отдала свою душу черной магии. Такое бесследно не проходит, сама понимаешь.

– Говори, - прошептала я, чувствуя, что ничего хорошего не услышу.

– Она прокляла нас с тобой, Микаэла. Вернее, нашу любовь. – Маттар едва выдавил из себя эти слова. – Использовала тебя как дар своим черным богам, принесла единственное дитя в жертву, чтобы ей дали силы на такое проклятие. – И сделала мощный отворот. Я отбил его, но лишь наполовину.

– Что это значит?

– Что я буду любить тебя всегда, а вот ты не полюбишь меня, твоя душа закрыта. Навсегда.

Не оттуда ли растут ноги у моих страхов, желания сбежать и выйти за другого мужчину? Не потому ли отталкиваю императора, изыскиваю причины, чтобы не быть рядом с ним, хоть и ощущаю, как сильно к нему влечет?

– Знаю, тебе хорошо в моих объятиях, - он будто через силу улыбнулся. – Но это даже не сотая доля того, что ты раньше испытывала ко мне. Нам было так хорошо…

В его глазах протаяла такая жгучая тоска, такая мольба, что я услышала этот зов и прильнула к нему. Маттар прижал меня к себе, содрогнулся всем телом и зашептал:

– Не отдам тебя ей, ни за что, Микаэла! Это дар небес, что ты вернулась ко мне! За это стерплю все, все отдам, лишь бы вернуть твою любовь!

– Прости, - ответила, когда по щекам потекли слезы. – Что так мучила тебя. Прости, пожалуйста.

– Твоей вины в том нет. Это все твоя мать.

– Давай найдем ее и… - усмехнулась. – Объясним, что мы против такого с нами обращения?