Угличское дело. Кинороман

– Песок да с десяток крестьян. В разоре земля лежит, правитель.
– ответил Пех.

– Алтуфьево тебе хочу дать.
– сказал Годунов.
– Там панцирники сидят. Богатое село. Возьмешься?

Пех без слов поклонился.

– Хорошо...- удовлетворенно сказал правитель.
– Прежде в Углич тебе съездить надо. Нет не Шуйского это дело...Грубо и тупо...Думю, Нагие чудят. Так что в Углич тебе непременно нужно. Пришло время.

Конец 3 части.

Часть 4.

Осип Волохов зашел на двор дворца Нагих со стороны хлебного амбара. Там у распахнутых черных ворот орал Русин Раков. Подгонял своим козлиным тенорком мужиков-дежек, таскавших пыльные мешки с мукой. Одним из дежек, самым усердным и безгласым, был переодетый Пех. Раков заметил Осипа и переметнулся на него.

– Осип! Что дьяк твой? Все недоимки склевал?

Осип торжественно поклонился.

– Твоими молитвами, губной староста. Завтра поезд в Москву пойдет.

Раков скривился.

– Обобрали Углич, крапивное семя.

Тут встрял Пех. Если бы знал такое слово, сказал бы: аутентично.

– Им что? Черного человека жаль?

Кто-то из мужиков поддержал мгновенно.

– До поры терпим. Время придет и все и всех по делам разложим.

– И на Дон махнем.
– добавил Пех.

Осип оправдывался.

– Я что...Что велят то и делаю.

Раков спросил.

– К матери идешь?

Осип кивнул.

– Скажи, зайду к ней. Ульяна моя велела...Куды прешь!

Окрик Ракова остановил Пеха. Тот с мешком заворачивал не в амбар, а в сторону дворца.

– Полюбопытствовать, господине. Как оно там цари живут.

– Сюда иди, прямокрив. На мешки любопытствуй. Неча выше земли глядеть.

ХХХ

Между амбарным двором и каменным дворцом - глухой высокий тын. Не проберешься, если входа не знаешь. Осип знал. Открыл калитку и увидел перед

собой Тимоху Колобова - ближнего мальчишку.

– Тимох? Что у вас? Тихо.

– Тихо. Царица с царевичем в церкви. Возвращаться скоро будут.

– А это что у тебя за диковинка?
– спросил Осип.

Тимоха показал. На свежем упругом ветру он держал на палочке крутящееся колесико с берестяными лодочками. Колесико весело шелестело, мельтешило на солнце.

– Здорово?

– Здорово. Мамку позовешь? Здесь ждать буду.

– Две копейки.

– А по шейке.
– грозно посулил Осип. Он отобрал у Тимохи колесико.

– Отдай.

– Мамку позовешь, тогда и получишь.

ХХХ

Волохов с сыном сели у стены в прохладной влажной тени. На коленях дебелая Волохова держала развязанный узелок с печеньем из дворцовой кухни. Осип жевал медовые петушки и слушал слезливые жалобы.

– Кричит все. Дерется. За царевичем не доглядаете. А я что не знаю, откуда что берется?...Злится, что царица Ирина меня послала для догляду.

– Я, матушка, думаю. Через царевича действовать надо. Чтобы он матушку свою разжалобил. Ножик мой он носит с собой?

– Не расстается.

– Вот-вот.

Подбежал Тимоха с колесиком. С загадочным видом встал в отдалении.

– Что?
– с набитым ртом спросил Осип.

– Пряник. Никогда таких не едал.

– Еще чего?

– На Тимох.
– Волохова протянула мальчику пряник. Тимоха цапнул пряник.

– Чего у царевича не попросишь?
– спросил Осип.

– Просил.

– Ну?

– Ух и сладкий...Я, конечно, согласный, что лупит, ежели он царевич. Лупить лупи так и угости потом. А то что ж так насухую. Совсем злюче получается.

– Чего приперся то.

Тимоха проглотил пряник в мгновение ока, с сожалением посмотрел на развязанный узелок и сказал.

– Из церкви вышли, скоро через двор пойдут.

Волохова сразу засуетилась.

– Опять бежать надо. С крыльца встречать...А ты иди. Иди, сыночка. Что-то будет, если царица заприметит.

Волохова, причитая и охая, бежала к крыльцу. Рядом подпрыгивал Тимоха. Осип сжал кулаки, со злостью взбил сапогом землю. Подхватил узелок и скрылся в калитке.

ХХХ

Царевич Дмитрий увязался за матерью. Шел за ней по узким горбатым коридорам.

– Матушка!

– Дмитрий.

– Ты обещала?

– Ты уже взрослый, Дмитрий. Пора перестать царем слыть...

Мимо склонившегося Степана Мария вошла в свою комнату и царевич вслед за ней.

– Говорю же, хватит.
– прикрикнула царица.- Делай, что велено.

– Не буду.
– топнул ногой царевич.
– Я хочу, а значит так тому и быть.

Ответом была сильная пощечина. На глазах у мальчика закипели колючие слезы, но он не позволил себе расплакаться. Напротив, царевич выхватил из-за пояса нож со светлым треугольным клинком.

– Не смеешь! Ты! Зарублю!

Царица рассмеялась. Легко обезоружила сына и выбросила его из комнаты.

– Степан!
– закричала она.
– К лекарю царевича.

Степан сзади подхватил царевича и поволок его по коридору. Царица захлопнула дверь.

– Знакомая злоба.
– услышала царица и в испуге отшатнулась.
– Ты? Как?

– В Волохову переоделся.
– Пех подошел к царице, и она сама обняла его, прижалась крепко-крепко.

– Степан твой, дежке наказал морковку в кухню отнести, а дежка подумал. "Дай, по дороге к царице забегу. Столько не виделись" Что ты, любушка?

– Устала. Одним тобой держусь.

– А сын?

– Сам видел. А что дальше будет? Иногда думаю...

– Что?

– Ничего. Правитель послал?

– Он. Проведать, чего тут Нагие чудят.

– Он не знает?

– Если бы знал, такое устроил бы.

– Столько лет милуемся, и не знает?

– Да и пусть...Может скоро совсем вместе будем.

– Как?...Не обманывай. Все бы бросила и за тобой ушла.

– Расскажу, расскажу, милушка. Дай срок.

ХХХ