Украденная память

– Ничего страшного. Мы еще добудем.

– Сволочи, гады. Ну скажи, ну что за безответственность, а? Ну как так можно?

– Прекрати истерику. Ничего непоправимого не произошло. Решение проблемы отодвинулось, только и всего...

– Решение проблемы? Естественно, для тебя это просто решение проблемы. Для всех вас. А что делать мне?! – с болью выкрикнула Наталья и осеклась.

Немногочисленные посетители, вернее, посетительницы фито-бара как по команде оторвались от своих кислородных коктейлей и соков-фреш, повернули головы с силиконовыми губами и с недоумением воззрились на нее. Здесь, в святая святых, в самых что ни на есть сливочных сливках, было совершенно не принято демонстрировать свои эмоции.

– Возьми себя в руки! Что ты нюни распустила? Ему от твоих соплей легче не станет, ясно?

– Ясно, – всхлипнула Наталья. – Это все нервы. Я понимаю. Я все прекрасно понимаю разумом, но сердцем, душой... Ладно, проехали. Какие у тебя планы на вечер? Мы с Владом приглашены сегодня на юбилей Порогова. Ты там будешь?

– Это где же? – усмехнулась трубка. – В том самом театре, где в поте лица своего трудилась твоя незабвенная сестрица? Вряд ли... Ни к чему мне светиться...

– Я так не хочу туда идти...

– Это необходимо для нашего общего дела. Ты обязана, – жестко оборвала ее трубка и отключилась.

– Запишите на мой счет, – хмуро бросила Дроздовская, когда официантка принесла заказанный чай.

– Ага, – пролепетала девица и поспешила скрыться с глаз долой, уловив настроение важной клиентки.

«Тебе бы в кино сниматься, а не разносить витаминизированные напитки ленивым богатым сукам», – равнодушно подумала Наталья. Просто чтобы о чем-то думать. Посмотрела на часы. Времени оставалось в обрез.

Дома, сидя перед зеркалом в своей спальне, Дроздовская с удовлетворением отметила поразительные результаты чудо-массажа. Кожа на скулах подтянулась, порозовела, куда-то исчезли безобразные мешки, набрякшие под глазами. И это несмотря на то, что «активные компоненты маски не успели проникнуть в дерму». Да вы и впрямь кудесник, мсье Паскаль Кош, улыбнулась своему отражению Наталья.

Она нанесла легкий макияж. Чуть тронула тушью ресницы, мазнула бледно-розовой помадой по губам. Брызнула за ушами любимыми «Черутти». «У женщины, которая не пользуется духами, нет будущего», – сказала однажды королева моды Коко Шанель.

Наталья облачилась в стильный брючный костюм антрацитового цвета, накинула на плечи невесомый жакет из серебристой норки.

Они с мужем одновременно вышли из своих комнат. Наталья окинула Влада пристальным взглядом. Хорош! Упакованный в безупречный смокинг, он походил на лондонского аристократа. Тщательно уложенные волосы, свежий цвет лица и идеальные зубы лишь усиливали сходство.

– Тусенька, ты потрясающе выглядишь! – радостно воскликнул муж. У него всегда было отличное настроение. Раньше Наталье это обстоятельство безумно нравилось, добавляло энергии и вкуса к жизни. Теперь раздражало.

У входа в празднично освещенный театр выстроилась, будто в очередь, вереница шикарных лимузинов, полностью парализовав движение по улице. Машины останавливались, лениво выплевывали драгоценных пассажиров – сплошь известных людей – и неторопливо отъезжали.

Толпа зевак, привлеченная повышенным скоплением знаменитостей в одном отдельно взятом месте, застыла, разинув рты. Кругом мелькали вспышки фотокамер.

Гостей встречал сам юбиляр.

– Порогов на пороге... – выдавал он заготовленный заранее каламбур и склонялся в шутливом поклоне.

В фойе установили накрытые столы с шампанским и легкими закусками. Смех, шум, блеск бриллиантов, часов «Ролекс» и силиконовых декольте. Обрывки ничего не значащих фраз.

– А вы не пробовали талассотерапию?

– Прелестная лампа от Тиффани. Дивная... И стоит копейки. Три, что ли, тысячи долларов или четыре, не помню...

– Говорят, приедет сам президент!

– Такого роста курса акций на бирже давно не было...

У Дроздовской закружилась голова. Она сжала пальцами виски. Олененок Бэмби там, в стеклянном стерильном боксе. Ему страшно, одиноко. А она здесь, в этом никчемном мире мишуры и напяленных масок...

– Дорогая, не хочешь бокальчик шампанского? – ласково спросил муж. Он явно наслаждался светской вечеринкой, купался в откровенных женских взглядах. С удовольствием позировал перед телекамерами. Ноги на ширине плеч, одна рука в кармане брюк, в другой – бокал с искрящимся шампанским, чисто выбритый волевой подбородок с очаровательной ямочкой поднят вверх... «Джеймс Бонд, ей-богу! Секс-символ! Кто бы мог подумать», – усмехнулась про себя Наталья. Кто бы мог подумать, что нищий аспирант из Нижневартовска, которого Дроздовская подобрала несколько лет назад, превратится в эдакого денди.

Наталья с трудом улавливала смысл происходящего на сцене. Видимо, действо было талантливым, остроумным. Зал ревел от восторга. Муж хохотал, как безумный. Периодически доставал белоснежный платок и утирал им выступившие от смеха слезы.

«В антракте поеду домой», – решила Наталья. Она еле дождалась окончания первого акта.

– Как домой? – растерялся муж, теребя в руках норковый жакет жены. – Зачем домой?

– Хочешь – оставайся, – раздраженно бросила Наталья, влезая в рукава.

– Наталья Андреевна, голубушка! – услышала сквозь зрительский гвалт Дроздовская. Повернулась на зов. К ним, продираясь через толпу и вытирая на ходу лысину, приближался Яков Борисович Пескарь, зав. труппой театра. Когда-то он приводил к Наталье на консультацию своего якобы племянника. Белокурого женоподобного юношу с нежной розовой кожей, с симптомами депрессии и бессонницы. Наталья сильно сомневалась в их с Пескарем родстве. – Куда вы? – одышливо прокашлял Яков Борисович.

– Неважно себя чувствую, – грустно улыбнулась Дроздовская и протянула Пескарю ледяную ладонь в знак приветствия. – Очевидно, грипп. В такое время года всегда эпидемия.

– Но как же так? – сморщился Пескарь, на всякий случай отходя подальше. – Михал Михалыч очень хочет вас видеть! Прошу вас, умоляю! Зайдите к нему хоть на пять минут! Пожалуйста! – Он в отчаянии затряс толстым подбородком, покоившимся на ярком шелковом шарфике.

– Ну, хорошо, – милостиво согласилась Наталья и двинулась за Пескарем. «Интересно, зачем я Порогову? – думала она по пути. – Если бы не нужда, он вряд ли узнал бы меня при встрече. А уж имя мое точно не вспомнил бы...»

Муж угрюмо плелся следом. Яков Борисович скользнул в неприметную дверь, и разом стих гомон голосов.

– Пойдемте, нам туда, к лифту, – пригласил Пескарь. – Мужские гримуборные располагаются на втором этаже.

Они дружно шагнули в тесную кабину. Настолько тесную, что Наталья на секунду испытала приступ клаустрофобии. Но буквально на секунду, так как лифт, не успев отъехать, тут же остановился. В ноздри шибануло общепитом.

– У нас тут актерский буфет, – пояснил Пескарь. – Здравствуйте, Катя, – поздоровался он с тоненькой изящной девушкой. Ее лицо, обрамленное каштановым каре, показалось Наталье знакомым. Она просто похожа на Джулию Робертс, поняла Дроздовская. Девушка, в свою очередь, тоже пристально посмотрела на Наталью. В ее глазах мелькнуло удивление. – Нам сюда, – указал Пескарь, увлекая Влада с Натальей в узкий коридор. Они уже почти достигли цели, как вдруг Наталья вспомнила.