Укради мою любовь

Я повернулась к Руперту, который стонал на медвежьей шкуре.

— Что говорит алая дама? — поинтересовалась Мадлен, опустившись на шкуру рядом с ним. — Представляете, Руперт, у Элисьены и правда живет привидение.

Руперт умолк и вытаращил глаза, но выглядело это как-то ненатурально.

— Алая дама спрашивает, что конкретно произошло, — соврала я. — Неужели вас одолела старушка?

— Все это очень подозрительно, — согласился капитан.

— Она попросила меня достать корзинку с рукоделием, а потом подкралась сзади и ударила по голове чем-то тяжелым, — пожаловался Руперт. — Уж простите, на затылке у меня нет глаз.

— Я услышал стоны, — подтвердил его рассказ Диер. — И обнаружил господина Коперо на полу спальни. Госпожи Тутье не было.

— Она могла уйти по лестнице для прислуги, — выпалила Реджина. — Я проверю.

Подруга мелькнула и растаяла, а за окном сгустились сумерки, превращаясь в непроглядную ночь, и казалось, что тени за оградой слились, соединяясь в одну фигуру, черную и большую.

Капитан попытался ощупать затылок Руперта, но тот шикнул и дернулся в сторону.

— Я принесу холодный компресс? — без особой охоты предложила Мадлен. — Впрочем…

Она вынула из ведра ложку побольше и приложила к макушке Руперта, а я виновато отвела взгляд. Наверное, это я, как хозяйка дома, должна была позаботиться о пострадавшем. Но первой моей мыслью было, что мэр сейчас задымится от серебра. Но нет, никакого дыма, все тот же Руперт — несчастный, побитый и несправедливо обвиненный.

Коста ошибался: мэр ни при чем. Он жертва.

— Дядя Руперт, тебе больно? — жалостливо спросил Ники.

Руперт поморщился, но героически мотнул головой.

— Нет, дружок.

— Потерпи и все пройдет, — пообещал мой малыш и требовательно сказал: — Мама! Поцелуй его ранку!

Я сконфуженно улыбнулась: непосредственность Ники слегка разрядила гнетущую обстановку. Да и дом больше не трясся. Но я чувствовала напряжение, разлитое в воздухе, который свободно струился сквозь разбитые окна. Враг все еще был там, готовился к новой атаке.

— А у меня спина в стекле, — пожаловался капитан. — Мадлен…

— Я не собираюсь целовать вашу волосатую спину, капитан, — фыркнула она. — Но ладно, давайте посмотрю, что там. Ох, Курт, да тут стекло под лопаткой!

— Я бы без раздумий отдал за тебя жизнь, — тихо признался Руперт, когда капитан с Мадлен отошли под люстру, где было светлее, хотя большая часть свечей погасла. — Элис… Сейчас, когда нам грозит опасность, когда наша жизнь висит на волоске, скажи — что ты чувствуешь ко мне?

— Руперт, я ведь уже говорила, что выхожу за эльена, — слегка раздраженно ответила я, высвобождая ладонь.

— Вот только его здесь нет, — сердито заметил Руперт. — И не будет.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась я.

— Хотел бы — уже пришел. А я рядом. Я всегда с тобой, Элисьена. В горе и радости. Неужели это ничего для тебя не значит?

Диер, ревниво подслушивающий беседу, вклинился между нами вместе с мечом.

— Прошу простить, что прерываю, — сказал слуга. — Однако обстоятельства вынуждают. Там на улице духи, которых явно призвали сюда ритуалом, и я полагаю, это не самое удачное время для выяснения степени крепости дружбы.

Последнее слово он особо подчеркнул интонацией.

— А что нам еще остается? — с трагическим надрывом воскликнул Руперт. — Сейчас или никогда! Элис… Дорогая… Ты любишь меня хоть немного?

Почему это так важно? Взгляд такой пристальный, как будто от ответа зависит его жизнь.

— Я полностью согласна с Диером, — ответила я. — Сейчас не время. Ты был мне хорошим другом, Руперт. Но, видимо, не таким близким, как надеялся.

Поднявшись, я обхватила пальцами рукоятку меча, забирая его из худой руки слуги.

— Элис, давай лучше я! — предложил капитан, но Мадлен шлепнула его по плечу.

— А ну стой и не двигайся! — приказала она. — Тут еще осколок. Шкура как у бегемота: ничего не чувствуешь!

— Это не просто острый кусок металла, — торжественно произнес Диер. — Это могущественный артефакт, который пробуждается посредством искры. Горит точно белое пламя, повергая некрос в ужас!

Меч казался неимоверно тяжелым и оттягивал руку вниз. Я повела им в сторону, в другую, стараясь не слишком размахивать, чтобы никого не задеть. Обычный меч. Тусклый металл.

— Однако, к сожалению, вашей искры, Элисьена, недостаточно, — печально констатировал Диер.

* * *

— Может, дать меч нашему маленькому парню? — предложил капитан и, наткнувшись на мой суровый взгляд, добавил: — Только зарядить. Ты говорила, в Никласе тоже искра.

— Мама, ты дашь мне папин меч? — с восторгом, граничащим с экстазом, выдохнул Ники, когда я протянула ему рукоять.

На Руперта стало больно смотреть. Его лицо сперва вытянулось от удивления и непонимания, а потом он побагровел от бешенства.

— Папа? — переспросила Мадлен и хмыкнула. — Что ж, это многое объясняет. Я-то думала, как тебе удалось окрутить эльена так быстро? А оказывается, вы с ним давно и весьма близко знакомы.

Реджина, выросшая за спиной Мадлен, немедленно ущипнула ее за ребристый бок, от чего та взвизгнула и подпрыгнула на месте.

— Алая дама здесь!

— А вот старушки нигде нет, — угрюмо сказала Реджина. — Я поискала и в шкафах, и под кроватями — на случай, если Руперт спрятал куда-нибудь ее бездыханное тело. Сабрины нет в доме, ни в каком виде, ни в живом, ни в мертвом.

— Сабрина Тутье исчезла, — подытожила я вслух.

Ники тем временем с благоговением обхватил пальчиками рукоять меча, и тот замерцал, словно подсвеченный изнутри. Вспыхнули золотом странные знаки на длинном лезвии, засветился зарей камень в основании рукояти. Щенок радостно залаял, подпрыгнув на месте, а я подняла меч, предвкушая победу.

Меч вспыхнул ярче, но тут же погас. А мгновением позже дом снова тряхнуло. Входная дверь, так тщательно подоткнутая капитаном, страдальчески заскрипела и с грохотом рухнула в холл, как будто кто-то с размаху ударил ее огромной ногой. Люстры закачались, капая горячим воском, а рассыпанная соль взвилась мелкими бурунами по всему полу.

— Эльена! — выкрикнул Диер, подавшись ко мне и заслоняя Ники от того неведомого, что грозилось проникнуть в дом. — Я нашел письма в архивах. Варден эль Брао передал их вам?