Умершее воспоминание

Всю дорогу от аэропорта до дома я ощущал напряжение между мной и Дианной. Где-то в глубине души я даже чувствовал себя виноватым перед ней, поэтому вёл себя с ней неловко, иногда отвечал невпопад, запинался. Это, кажется, только больше злило и напрягало девушку; всю дорогу она сидела неподвижно, молча, плотно сжав побелевшие губы.

Чем ближе был дом, тем больше я начинал волноваться. Руки мои стали ледяными, сердце билось в бешеном ритме, разрывая грудную клетку изнутри. И из-за чего я так переживал? Наверное, я считал, что мой приезд будет неприятной неожиданностью для Эвелин. Я старался убедить себя, что наша встреча неизбежна, что она, возможно, даже хочет видеть меня… Но непонятное сомнение перебивало это убеждение, и в голову мне начинали приходить странные мысли: я полагал, что не достоин нахождения рядом с Эвелин, не достоин даже её мимолётного взгляда… О, поскорее бы приехать домой!

– Не поможете мне донести сумки до ворот? – спросил я водителя такси, расплачиваясь за поездку.

Он бросил безразличный взгляд на наши сумки, которыми были завалены задние сиденья.

– За отдельную плату, – выговорил водитель сквозь зубы, и я возмущённо всплеснул руками.

– Что, даже не поможете девушке с её чемоданами? – спросил я, глядя на Дианну, стоящую возле автомобиля и опирающуюся на один костыль.

Водитель тоже посмотрел на неё и, пожав плечами, бросил:

– Одна рука у неё свободна.

– Ну, знаете… – сердито начал я, не видя предела наглости этого мужчины.

– Не надо, Логан, не надо, – поспешила остудить мой пыл Дианна тихим голосом. – Я помогу тебе.

– Но ты ведь…

– Мне несложно. Я помогу.

Таксист уехал, и мы с Дианной, разделив на двоих все свои сумки, пошли к воротам. Ночной воздух был свежий и влажный, он потихоньку отрезвлял меня, и я начинал успокаиваться. Руки согрелись, сердцебиение вернулось в нормальный ритм. Я перестал понимать, как я мог так волноваться перед встречей с Эвелин: она такой же человек, как и я!

Но стоило мне приблизиться к воротам, как в голове снова лихорадочно завертелся миллиард мыслей, сердце болезненно забилось, а ноги внезапно подкосились. Клянусь, не овладей я собой в то мгновение, точно рухнул бы на землю. У высокого ограждения, прижавшись спиной к холодной каменной стене, обняв колени руками, сидел маленький чёрный силуэт. Даже неверный свет тусклого уличного фонаря позволил различить мне знакомые очертания плеч, шелковистые тёмные волосы, разбросанные по плечам, грустный взгляд…

Это была Эвелин. Она сидела, положив подбородок на согнутые колени, и еле заметно покачивалась из стороны в сторону; её задумчиво-красивые глаза смотрели куда-то вперёд.

– О боже, – вырвалось у меня, и из моих рук посыпались сумки, которые я держал. – О боже… Эвелин…

Сорвавшись с места, я побежал к ней. В тот момент я не думал о Дианне – я думал только о том, что Эвелин одна и что она сидит на земле у ворот моего дома.

Я поднял её с земли, и серо-голубые глаза посмотрели на меня. Я замер.

– Что ты тут делаешь?.. – шёпотом спросил я – своим голосом я не владел совершенно.

Эвелин молча смотрела на меня какое-то время, и клянусь, если это длилось одну минуту, то это была самая счастливая минута в моей жизни. Губы Эвелин начали дрожать, она нахмурилась и открыла рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого молча расплакалась.

Я неуверенно протянул к ней руку, после чего привлёк к себе и обнял так крепко, как только мог. Эвелин обняла меня за шею обеими руками и, уткнувшись носом мне в плечо, глухо всхлипнула. Что я там говорил про самую счастливую минуту в своей жизни? Забудьте. Объятья Эвелин – вот лучшее, что может со мной быть.

– Ну, хватит, хватит, хватит, – говорил я, поглаживая её волосы, – не надо… Что случилось?

Но Эвелин была не в состоянии что-либо ответить. Она никак не могла успокоиться и вела себя так, точно Дианны рядом с нами не было вовсе. Честно говоря, я и сам забыл про её существование… Обнимая Эвелин, я бросил на свою девушку какой-то виноватый взгляд. Лицо Дианны не выражало никаких других эмоций, кроме бешеной ревности; она с возмущением смотрела на меня и будто не понимала, как я могу так нагло обнимать чужую девушку у неё на глазах.

– Пойдём в дом, – сказал я Эвелин, с нежеланием отстраняясь от неё. – Я сделаю тебе какао, и ты всё мне расскажешь.

Осторожно подтолкнув её по направлению к воротам, я вернулся за сумками, что неуклюже выронил до этого. Мой взгляд столкнулся с уничтожающе сердитым взглядом Дианны.

– Ты что, серьёзно? – прошипела она. – Ты пригласил её в дом?

– Не понимаю твоего возмущения, – ледяным тоном ответил я и полез в карман джинсов за ключами. – Ты ведь не думала, что я оставлю её здесь одну?

– О, конечно, – с иронией выдала Дианна и ядовито улыбнулась. – Давай каждого встречного будем домой приглашать! – Заметив у соседнего дома мужской силуэт, моя девушка со смехом спросила: – Молодой человек, не желаете зайти к нам на кружечку какао?

– Заткни-и-ись, – зашипел я, притянув к себе Дианну за локоть. Мужчина, проходивший по другой стороне улицы, вопросительно смотрел на нас. – Извините, – сказал я ему и, сильнее сжав локоть Дианны, прошептал: – Это пока что мой дом, и можно я сам буду решать, кого приглашать на какао, а кого нет?

Она молча смотрела на меня. Я отпустил Дианну и, бросив взгляд в сторону Эвелин, вполголоса спросил:

– Разве ты не видишь, что ей нужна моя помощь? Не будь такой жестокой.

Ничего не ответив, моя девушка не спеша двинулась к воротам; её раздражение никуда не делось. Эвелин даже не смотрела в её сторону; она стояла молча, опустив заплаканные глаза и дожидаясь меня.

Оказавшись в прихожей, Дианна с грохотом бросила на пол свой чемодан. Эвелин вздрогнула и посмотрела на мою девушку, точно только сейчас заметила её; я подошёл к своей ночной гостье и тихо сказал:

– Иди на кухню. Я сейчас приду. – Проводив её взглядом до двери, я посмотрел на Дианну и произнёс: – Не нужно вести себя так. Чего ты добиваешься?

Она сердито бросила костыль на пол и метнула гневный взгляд в мою сторону.

– Ты думаешь, это то, что я хочу делать по возвращении домой? – спросила она меня рассерженным шёпотом. – Думаешь, я хочу сидеть в спальне в полнейшем одиночестве?

– Идём на кухню, – невозмутимо предложил я, пожав плечами, – могу сделать тебе чай с лимоном.