Умершее воспоминание

– Не ставь себя ниже неё, – сказал я с неприязнью в голосе, хотя внутренне осознавал, что значило принижать себя по сравнению с предметом своего обожания. – Как Изабелла может даже думать о том, чтобы покинуть тебя? Ты не заслужил такого. Вовсе нет.

Джеймс улыбнулся и, положив руку на моё плечо, прошептал:

– Спасибо.

Мой внутренний мир сегодняшней ночью дважды перевернулся с ног на голову, и я, сколько ни пытался, не мог понять, в чём именно заключались эти изменения и как мне нужно было относиться к Джеймсу теперь. Выслушав его речи, я не выразил своих искренних чувств и мыслей по этому поводу; признаться честно, никаких мыслей у меня по этому поводу и не было. Я прекрасно осознавал всю жестокость действий Изабеллы: за её неудачно сложившееся отношения должен был ответить кто угодно, и этим кем угодно оказался Джеймс. Она ведь знала наверняка, что он любит её до изнеможения, и решила бессердечно воспользоваться этим. Она знала, что он не откажет ей ни в чём, знала, что он будет терпеть её любую, даже неверную, изменяющую. Так всё и вышло: Джеймс действительно пытался закрывать глаза на то, что она позволяла себе такие оскорбляющие вольности, и её это, несомненно, радовало.

А может быть и такое, что Изабелла, понимая, что не вырастила в себе настоящей женщины, не пыталась найти себе настоящего мужчину. Она старалась изменить Джеймса, превращая его мужественность в мальчишество, переделывала его под стать себе; могу даже допустить мысль, что она делала это неосознанно и её удивление моим словам было настоящим. Если так, у Изабеллы действительно могут быть истинные чувства к Маслоу, с этим я спорить не могу, – да и кто поймёт, что творится в голове у женщины? – но факт того, что Изабелла негативно влияет на изменения, происходящие в Джеймсе, остаётся фактом.

И мне действительно хотелось сказать об этом другу, хотелось открыть ему глаза, но я отчётливо понимал: он не поверит ни единому моему слову. Я был прекрасно знаком с этим состоянием, когда в предмете своего восхищения не видишь изъянов и недостатков, а если и видишь, то стараешься превратить их в достоинства.

Но я молчал, молча обдумывал то, что происходило в моей жизни, и пытался разобраться в своих мыслях. Я пытался поддержать Джеймса, когда он высказал догадки о том, что в скором будущем Изабелла захочет уйти от него, но вся эта поддержка была оказана мной как-то автоматически. В действительности я не осознавал того, что говорил, потому что не до конца понимал, стоит ли поддерживать в данном случае Джеймса и действительно ли Изабелла, задумав уйти от него, предупредит его об этом заранее.

Потом Маслоу ещё долгое время говорил об Изабелле, мимоходом кладя в рот дольки ананаса, а я смотрел на него со слабой улыбкой, делая вид, что участвую в разговоре. Мыслями я был очень далеко – примерно в районе Лос-Анджелеса.

От мыслей, заглушающих голос Джеймса, я опомнился только тогда, когда друг замолчал. Я вздрогнул и огляделся по сторонам. Ловелас в отставке сидел, согнув одну ногу в колене и подняв голову к небу. Он задумчиво смотрел на звёздное небо и загадочно улыбался.

– Вон созвездие Дракона, – сказал он, указав пальцем куда-то ввысь. – А чуть ниже – Малая Медведица.

– Не знал, что ты так ориентируешься на ночном небе.

– Меня Изабелла научила, – улыбнулся друг, – нам часто приходилось вместе созерцать ночное небо. Тем более, здесь нет ничего сложного.

Я промолчал. Маслоу повернул голову и на какое-то время задержал на мне свой улыбающийся взгляд.

– Что? – не понял я, зачем-то оглянувшись.

– Не знаю, – пожал плечами он. – Просто интересно, о чём ты думаешь.

Я безотрадно вздохнул вместо ответа, и Джеймс, бросив взгляд на окно спальни, в котором горел свет, сказал:

– Я видел, что стало с твоим телефоном. На всякий случай я собрал разлетевшиеся детали и положил их всех в пустую тарелку из-под фруктов.

– Спасибо.

– А чем тебе телефон не угодил? – с еле слышной усмешкой спросил Маслоу.

Я опустил взгляд, возвращаясь к ненадолго оставившим меня мыслям, и тихо ответил:

– Я плохо помню, что творилось со мной в ту минуту. Просто… просто все мои мысли были сосредоточены на одном, и её звонок… он просто вывел меня из себя. Я не знаю.

Глаза Джеймса округлились, он ещё раз посмотрел на окно спальни и полушёпотом спросил:

– Эвелин звонила?

– Да.

– О боже! – воскликнул друг, прижав ладонь ко лбу. – И ты просто… не ответил?

– Я так жалею, – дрожащим голосом проговорил я, глядя куда-то вдаль. – Кто бы знал, как мне хотелось бы вернуться на пару часов назад и всё исправить…

Маслоу ничего не говорил и сидел, отрешённо уставившись на свои сложенные замком руки.

– Как думаешь, зачем она звонила? – спросил меня ловелас в отставке.

– У меня даже предположений нет. Но теперь мне кажется, что она хотела сказать что-то очень важное.

– Например?

– Я не знаю, – в отчаянии замотал головой я. – Я не знаю, не знаю, не знаю! Случилось что-то очень важное! Я должен был ответить, я был нужен ей, был нужен! А я, как обычно, думал только о себе. Какое я ничтожество!

– Не надо так, ничего не случилось, – поспешил утешить меня Джеймс. – Она, возможно, просто соскучилась. Только и всего.

«Что ты можешь знать? – гневно подумал я. – Что-то случилось! Случилось что-то очень важное! Что-то происходит!»

– Держи. – Маслоу протянул мне свой мобильный, и я, удивлённо взглянув на него, взял телефон в руку. – Перезвони ей.

Я не знал, насколько хороша была эта идея, и совершенно не знал, что мне нужно было сказать Эвелин, но я был уверен, что просто должен узнать, как она. Мы с ней так долго не виделись, так долго не разговаривали, что я чувствовал себя совершенно посторонним в её жизни. Но мне очень важно было знать, что с ней всё в порядке.

Руки мои дрожали от волнения. Я принялся набирать первые цифры её номера, как вдруг остановился.

– В чём дело? – нетерпеливо спросил Джеймс.

Я поднял на него глаза и тихо сказал:

– Я не помню.

– Что?

– Я не помню номера её телефона! – вдруг закричал я и швырнул другу его мобильный. – Не помню! Вот что!

Джеймс растерянно смотрел на свой телефон и на цифры, которые я набрал.

– Не может быть такого… – проговорил он, стараясь в чём-то убедить меня и себя самого, – это просто нервное… Попытайся ещё, ты всё вспомнишь…

– Бесполезно, – ответил я, устремив мрачный взгляд в сторону океана. – Я никогда не знал номер её мобильного наизусть.

– Но твой телефон ещё можно собрать… Давай соберём его и посмотрим номер Эвелин, а потом…

– Не надо. Нехорошая это идея.

– Что ты несёшь? – нахмурившись, спросил Маслоу. – Ты слышишь вообще себя?

– Я не хочу снова врываться в её жизнь, Джеймс, – проговорил я, – и менее всего мне хочется быть рядом с ней и осознавать, что я… не нужен ей…

– А зачем же она звонила тебе, дурень?

– Я так и думал, что ты не поймёшь. Понимаешь, я лучше я буду здесь, за сотни километров от неё, лучше я буду страдать и мучиться один, чем там, рядом с ней. Мне легче одному. Я даже думать не могу о том, чтобы находиться рядом с ней и не… д-дрожать от восторга.