Умница

Марина, как и Павел Михайлович, была родом из Красноярска, однако познакомились они уже в столице. В том году красавица Марина стала «мисс Красноярский край» и приехала, как десятки других красавиц, бороться за звание мисс страны. По своим данным она вполне заслуживала короны, только данные тут ничего не решали. Марина оказалась не готова к жизни в джунглях столичного шоу-бизнеса, построенного на беспредельной продажности, подлости и цинизме. В Сибири все было попроще.

Павел Михайлович встретил Марину, когда она была в отчаянном положении. Ее обманули, запутали, она оказалась должна большие деньги каким-то темным личностям, крутившимся вокруг конкурса. У нее денег не было – не было даже обратного билета в Красноярск, – только диадема «мисс Красноярский край» со стекляшками в роли бриллиантов. Чтобы рассчитаться с долгом, ей стали настойчиво предлагать сниматься в порнофильмах.

Павел Михайлович вступился за красавицу-землячку. Темные личности отстали, но из конкурса, с которым Марина связывала все свои надежды, она вылетела.

Павел Михайлович предложил ей оплатить билет до Красноярска, но Марина наотрез отказалась возвращаться. «Ну, как я там теперь покажусь? Я умру со стыда. Ведь там во всех газетах писали, что я уже чуть ли не «мисс мира». А тут я заявлюсь, побитой собакой. Здрасьте, давно не виделись… Нет уж, я лучше буду тут голодать».

Голодать Марине не пришлось – Павел Михайлович ей помогал, хотя и предупредил, что это временно. Марина честно пыталась найти работу модели в индустрии моды, но там в ней не нуждались. В домах моды моделями работали жерди ростом под сто восемьдесят, а у Марины были идеальные пропорции. Была еще индустрия рекламы; Марина пыталась сниматься в рекламе духов и белья, но и это не заладилось. Всюду какие-то сальные типы – фотохудожники и редакторы – предлагали ей решать вопросы через постель, а она на это не шла. Марина не была ханжой, но по ее провинциальным понятиям иметь больше одного любовника было безнравственно. А один любовник у нее был – Павел Михайлович Самсонов.

Их связь началась по ее инициативе. Павел Михайлович тогда переживал свой развод, к женщинам относился болезненно, что выражалось в том, что он часто менял их, избегая настоящей близости. Марину он к постели не склонял.

– Пойми, ты мне ничего не должна, – говорил он ей.

– А я это не из чувства долга, Павел Михайлович. Просто девушке нужен секс, – отвечала она, развязывая у него галстук.

– Учти, я жениться не собираюсь, – предупреждал Самсонов.

– Не зарекайся, – смеялась она, расстегивая на нем сорочку. – Да не напрягайся ты так, я же не говорю, чтобы ты сегодня на мне женился. Я подожду…

Павел Михайлович, который как огня боялся близких отношений, тяготился их связью.

– Все-таки, чем ты собираешься заниматься? – спрашивал он.

– А ты возьми меня в свой банк, – неожиданно попросила Марина.

– Ну вот, придумала! Что ты там будешь делать? Ты же ничего не умеешь!

– А я не собираюсь работать. Я буду украшением твоего банка. Вы же там все уроды. Разве нет?

– Как? А я? – смеялся Павел Михайлович.

– А ты – главный урод!

Павел Михайлович веселился от души, но брать Марину на службу не спешил. Его переубедил Синицын, который был в курсе Марининой истории.

– Павел Михайлович, а вы возьмите Марину Анатольевну с собой на переговоры. Пусть ничего не делает, просто сидит рядом с вами. Уверяю вас, это будет полезно для дела.

Самсонову такое в голову не приходило, но у него было чутье на хорошие идеи, и он решил попробовать.

«Градбанку» предстояли трудные переговоры о слиянии. Одев Марину в строгий деловой костюм и назвав ее помощницей, Самсонов привел ее в зал переговоров. Все остальные переговорщики были мужчины, и у них всех при виде Марины отвисли челюсти. Парадоксальным образом деловой костюм, скромный макияж и строгое выражение лица только подчеркивали бьющую через край женственность Марины.

Самсонов посадил Марину сбоку от себя, поручив держать на ослепительных коленях какие-то бумаги, которые якобы могли понадобиться (но не понадобились). Начав переговоры, он сразу почувствовал, что Синицын был прав. Перед Самсоновым сидели акулы бизнеса, готовые драться до крови за каждый кусок, но в присутствии Марины их реакция заметно замедлилась, а агрессивность снизилась, уступая место вредному для дела мужскому позерству и бахвальству. Переговоры прошли для «Градбанка» благополучно.

Самсонов принял Марину на работу. Ее ежедневная обязанность состояла в том, чтобы управлять потоком посетителей, приглашенных или жаждущих попасть на прием к директору. Но по-настоящему она была нужна на переговорах, где теперь также выступала в качестве переводчицы.

– Вы не думайте, Нина, она совсем не дура, – заверяла Клара Федоровна. – На двух языках говорит. Ну, не по финансам, конечно, а так, вообще.

По итогам каждых переговоров Марина получала большие премиальные и была теперь девушкой обеспеченной. При желании она могла бы открыть собственное модельное агентство.

– А они с Павлом Михайловичем…? – наконец задала Нина мучивший ее вопрос.

– Спят ли они? – поняла Клара Федоровна. – Нет, точно нет. У Павла Михайловича есть принцип: не путать работу с интрижками. Он себе этого не позволяет и у других охоту отбивает. Так что, когда он брал Марину на должность, он ее предупредил, что их связи конец.

– А она?

– Она сказала: «Не зарекайся», – засмеялась Клара Федоровна.

– А откуда вы все это знаете? – спросила Нина.

– Да она сама мне рассказывала. Она ведь раньше веселая была, озорная. Это только в последний год она такая смурная.

– Как вы думаете: она все еще надеется выйти замуж за Павла Михайловича? – спросила Нина, стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал как можно равнодушнее.

– Конечно, надеется, – убежденно сказала Клара Федоровна. – Если бы не надеялась, ушла бы… А хотите знать, Нина? Я считаю, что она была бы ему хорошей женой.

Нина промолчала.

Глава 4

Как обычно, Нина обо всем узнала последней. Она замечала, что уже некоторое время на директорском этаже царило необычайное оживление: лифт доставлял туда людей, которых она прежде не видела, дверь директорского кабинета то и дело открывалась, впуская и выпуская посетителей. Однако Нина, по своей привычке, не проявляла интереса к тому, что не относилось прямо к ее работе, которой у нее было по-прежнему много. К тому же Клара Федоровна перестала присоединяться к ней в буфете перед закрытием – то ли обедала раньше, то ли обходилась бутербродами на рабочем месте.

Когда секретарша наконец появилась, Нина спросила:

– Клара Федоровна, а что у нас происходит? Столько народу…

Женщина уставилась на нее:

– Да вы что, Нина, с луны свалились? Тут такие дела творятся…

Оказывается, «Градбанк» переживал кризис – невидимый постороннему глазу, но самый тяжелый за все время существования организации. В правлении банка образовалась оппозиция генеральному директору; оппозиционеры требовали проведения чрезвычайного собрания акционеров, где они намеревались снять Самсонова с должности.

Их главное обвинение касалось участия «Градбанка» в конкурсе на проект «Зарядье». У банка недостаточно ресурсов, утверждали оппозиционеры; Самсонов затеял авантюру, движимый личными амбициями; для участия в проекте придется рисковать основными активами «Градбанка» и в случае неудачи банку грозит крах. А шансы на победу в конкурсе призрачны, говорили они. Нужно признать реальность и отступиться, вернуться к своему обычному бизнесу. Желательно – с новым директором, который будет вести более разумную политику.