Unknown

трудом удерживал истребитель в воздухе. Машина тянула из последних сил.

— Командир, я прикрою, — услышал он голос Крамаренко.

Но Куманичкин понимал: если теперь появятся хотя бы два Fw.190, уйти уже не удастся.

До аэродрома оставалось десять километров… Семь…

Оба Ла-7 пошли на посадку.

— Как ты вообще долетел?

Кожедуб не скрывал удивления. Сбежались механики. Кругом качали головами, цокали

языками и даже смеялись.

— Очень смешно, — проворчал Куманичкин, едва живой от усталости. Он снял шлем,

вытер лицо, бледное, покрытое потом. — Машина в воздухе чуть не развалилась.

— «Чуть» — не считается, — сказал Крамаренко. — Ну и задали мы им жару!

…Самолеты Лавочкина отличались в первую очередь прочностью. Конструктор был

особенно внимателен к тому, чтобы надежность машины не снижалась — пусть даже за

счет аэродинамических качеств.

В отличие от Яков — «игрушечек» — «Лавочкин» производил впечатление тяжеловесной

машины. Но крепким он точно был, не отнимешь.

И сейчас Куманичкин рассматривал свой подбитый Ла-7 с возрастающим изумлением:

треть одной из лопастей воздушного винта была отстрелена, в другой лопасти зияла

пробоина… Как долететь-то ухитрился?

— Починим в лучшем виде, — заверили механики.

Наутро самолет действительно был полностью отремонтирован и готов к полетам.

12 февраля 1945 года, воздушное пространство над Восточной Пруссией

Три пары истребителей на Ла-7 вылетели с минимальным интервалом.

Сейчас советские войска перешли в решительное наступление и столкнулись с яростным

сопротивлением противника.

Самолеты шли к линии фронта.

— Командир, вижу Fw.190, — доложил ведомый Кожедуба — Виктор Громаковский.

Из облаков вываливались немецкие самолеты. Их было много — два… нет, почти три

десятка.

«Фокке-вульфы» готовились атаковать советские войска.

Иван Кожедуб опустил свой Ла-7 почти до самой земли. В отличие от Яков, которые на

пикировании подчас набирали слишком большую скорость — настолько большую, что,

случалось, теряли крыло, — самолеты «Лавочкина» можно было не сдерживать.

Более тяжелый и менее маневренный, Ла-7 был своего рода «крепостью».

Так, все. Пора.

Советский истребитель вышел в атаку на ведущего вражеской группы снизу сзади.

Fw.190 был совсем близко — в ста метрах. Кожедуб выпустил очередь в брюхо

вражеского самолета и, не интересуясь его дальнейшей судьбой, вышел из атаки вверх.

«Лавочкин» перевернулся и спикировал на следующий «Фокке-вульф».

Громаковский держался слева и сзади, не позволяя противнику зайти в хвост Ла-7

командира.

Тем временем второй Fw.190 упал на землю.

Остальные отвлеклись от непосредственной задачи — атаки советских наземных войск —

и начали перестраивать боевой порядок.

Перед ними было шесть советских истребителей.

Штурман полка Александр Куманичкин сбил ведущего девятки «Фокке-вульфов».

В этот момент ведущий третьей пары «Лавочкиных» — Орлов — прошил очередью еще

одного «немца». Его ведущий Стеценко отвлекся, вступив в схватку с противником, и

внезапно два Fw.190 атаковали Орлова сзади.

Ла-7 загорелся и упал на землю.

Догоняя его, разрушаясь прямо в воздухе, рухнул «Фокке-вульф».

Остальные отступили.

14 февраля 1945 года, Восточная Пруссия

— Ничего не понимаю, — Куманичкин развел руками. — Вылетели мы с командиром

полка на охоту. Видим — немец. Один летит. Ну прямо напрашивается. И только мы

заходим для атаки, как он отрывается от нас и уходит на какой-то невероятной скорости.

Только хвостом мелькнул — и все, привет.

— Пленку из фотокинопулемета проявим — разберемся, что за зверь такой нам

повстречался, — сказал Чупиков.

Фотокинопулеметы были установлены на все истребители «маршальского» полка еще в

октябре сорок четвертого. Полезная штука оказалась.

И лишний раз подтвердилось это в феврале сорок пятого.

— Вот он, наш «зверюга», — Чупиков показал фотоснимки. — Новейший реактивный

истребитель немцев Ме-262. Придется нам теперь думать, как с ним сражаться. Догнать

его мы пока не можем.

19 февраля 1945 года, воздушное пространство в районе реки Одер

Кожедуб и Титаренко шли над Одером.

Вот она, река, «исторически» отделявшая Германию от Польши! Исторический момент.

Однако насладиться «моментом» не получалось: со стороны Франкфурта вдоль русла реки

летел немецкий самолет.

— Не тот ли это, о котором командир говорил? — Дмитрий Титаренко удивленно следил

за «немцем».

Ме-262 несся на высоте три с половиной тысячи метров над Одером с невероятной

скоростью. Ла-7 определенно не в состоянии были догнать его.

Кожедуб быстро прикинул в уме ситуацию: немецкий пилот наверняка рассчитывает в

первую очередь на быстроту своей машины. А воздушное пространство в задней

полусфере и внизу не контролирует. Вроде как — «а зачем?»

Поплатишься за свою самонадеянность!

Кожедуб атаковал снизу на встречно-пересекающемся курсе. Сейчас советский летчик

всадит новейшему германскому истребителю очередь в брюхо.

Майор Титаренко открыл огонь первым.

«Нервы не выдержали?» — крикнул ему Кожедуб.

Ничто не могло разозлить его больше, чем испорченная атака.

Но что немцу смерть, то русскому лекарство: уходя от неожиданного огня, Ме-262

развернулся навстречу Кожедубу и изобразил из себя отличную мишень.

Советскому асу осталось только нажать на гашетку, и роскошный реактивный самолет

превратился в огненный шар.