Unknown

чуде советской техники?

…Агитсамолет оказался огромным. Больше, чем мог вообразить Жерар. Семьдесят два

пассажира и восемь членов экипажа! Невероятно.

А отдельные каюты внутри самолета! Буфет! Телефонная станция! Киноустановка! В

полете можно смотреть фильмы, печатать собственную газету и делать радиопередачи!

Они назывались «Голос с неба».

Жерар записывал и технические детали: двойное управление, четырнадцать топливных

баков. Масса пустого самолета — почти тридцать тонн. Максимальный вес — пятьдесят

три тонны. Размах крыла — шестьдесят три метра.

Газетные и журнальные статьи захлебывались от восторга. Похоже, Советы

действительно ухитрились создать шедевр!

Правда, максимальная скорость «шедевра» — всего двести шестьдесят километров в

час… Но ведь это, в конце концов, не гоночный самолет и не истребитель!

17 мая 1935 года, Москва

Начальник ЦАГИ товарищ Харламов кивнул на стакан чая:

— Угощайтесь, товарищ Благин.

Летчик Николай Благин обхватил горячий стакан ладонями. Он был хмур.

— Опять летать с «бандурой»? — прямо спросил он. — Я ведь просил меня отстранить. Я

хочу просто испытывать новые самолеты, а не заниматься выкрутасами.

— Следите за языком, Николай Павлович, — остановил его Харламов. — Полеты

«Максима Горького» имеют огромное значение для авторитета нашей страны. Завтра

полетит кинооператор. Ваша задача — лететь рядом на И-5, чтобы показать разницу в

размерах между обычным истребителем и нашим чудо-гигантом.

— Ясно, — сказал Благин.

— Николай Павлович, — заговорил после паузы Харламов, — вы опытный летчик, летали

на «Муромцах», закончили высшую школу военлетов, работаете в ЦАГИ, стали ведущим

летчиком-испытателем при ОКБ Туполева... Летали, как мне сообщают, на всех типах

самолетов. Думаю, если поручить вам деликатное и сложное дело, вы справитесь.

Благин насторожился.

— А что если показать несколько фигур высшего пилотажа вокруг нашего гиганта?

— Вы прекрасно знаете, что это запрещено, — ответил летчик.

— Но вы бы справились? Задача сложнейшая.

— А потом меня посадят за воздушное хулиганство, — ровным тоном произнес Благин.—

Особенно учитывая мое происхождение.

Хотя Благин служил в Красной армии восемнадцатого года и был членом партии

большевиков, ему время от времени напоминали о том, что отец его был полковником

царской армии.

— Гарантирую — ничего с вами не сделают, — заверил Харламов. — Продумайте

завтрашний полет. Желаю вам удачи.

18 мая 1935 года, Москва, район поселка «Сокол»

Вокруг самолета-гиганта царила веселая суета. Пассажиры занимали места.

Это были сотрудники завода ЦАГИ с семьями. В качестве поощрения передовикам

производства было позволено совершить полет на чудо-машине, над созданием которой

они работали.

Командир корабля Иван Михеев улыбался перед камерой. Его немного смущало общее

внимание.

Ничего он так не любил, как полеты. Когда-то, будучи простым авиамехаником, он

переделал старый одноместный «Моран-Же» («Морже», как называли этот самолет в

русской армии) в двухместный: хотел научиться летать, а нужна была тренировочная

машина.

Стоя под громадным крылом «Максима Горького», Михеев, Благин и Рыбушкин уточняли

задачу.

— Благин на своем истребителе должен «оттенять» агитсамолет, демонстрировать

разницу размеров. Рыбушкин, ты ведешь машину так, чтобы оператору удобнее было

снимать.

— Это вам, товарищ Михеев, не из Москвы в Пекин гонять, — поддел Михеева

Рыбушкин, напоминая об участии командира в рекордном перелете двадцать пятого года.

— Здесь рекорд посерьезнее.

Благин был мрачен и разговора не поддерживал. Смотрел то на «Максима Горького», то

куда-то в пустоту.

— Не нравится мне эта затея, — выговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Р-5 Рыбушкина поднялся в воздух. Благин на своем И-5 последовал за ним. С небольшой

задержкой взлетел «Максим Горький».

Гигант развернулся и поплыл по небу.

Оператору должно быть удобно снимать, помнил Рыбушкин. Поэтому он поднял Р-5

выше и пошел в пятидесяти метрах от левого крыла агитсамолета.

«Голос с неба» передавал марши, которые разлетались над Москвой.

Благин приблизился к «Максиму Горькому».

Конечно, описать вокруг большого самолета «петлю Нестерова», как предлагал товарищ

Харламов, не получится.

Благин заменил ее неправильной «бочкой» с большим радиусом.

Истребитель со снижением разогнал скорость и пошел на вертикаль, выполняя «бочку» с

большим радиусом.

Оказавшись над «Горьким» в перевернутом положении, Благин пропустил его вперед и

завершил эволюцию.

Истребитель перешел от одного крыла «Горького» к другому. С земли это и должно было

выглядеть чем-то вроде «мертвой петли».

Кинооператор, летевший на Р-5 с другой стороны от агитсамолета, бешено снимал.

— Что он делает? — вскричал Рыбушкин.

И в этот самый момент И-5 врезался в правое крыло «Максима Горького» около среднего

мотора.

Почти сразу вырвался клуб черного дыма.

«Максим Горький» накренился вправо. От него отделился черный капот и куски И-5.

Гигант продолжал лететь вперед, постепенно падая на нос. Затем оторвалась часть

правого крыла, отлетела часть фюзеляжа с хвостом.

Огромный самолет перешел в отвесное пикирование, ударился о деревья, рухнула на

землю и развалился на части.

— Нет! — Рыбушкин посадил самолет рядом с обломками «Максима Горького». — Боже