Утешение
Шрифт:
Светлеющий лес еще жил пением птиц, безмолвными стояли горы в рассветных тенях. Курилась туманом горная речка. Старший офицер выскочил из уазика, забежал чуть впереди батареи и взмахнул флажком.
В следующую секунду окрестности вокруг утонули в грохоте и реве. Звук был таким, будто с поля взлетали самолеты. Позади выстреливающих красными штрихами установок клубилась пыль, летели во все стороны комья земли, поднимались огромные столбы белого дыма. А впереди установок кругом светился дымный
Ракеты «Град» летят быстрее звука. Лишь при самом приземлении можно услышать резкий шум, но он длится мгновение. Село безмятежно спало. У кого-то тикали часы возле кровати, отсчитывая оставшиеся секунды жизни. Часовые в стрелковых ячейках тоже ничего не подозревали: зевали во весь рот, кутались в бушлаты — ночи в предгорьях еще холодные.
В одном из домов открылась дверь, и женщина с заспанным лицом с ведром в руках направилась к коровнику. Остановилась, взглянула на горный рассвет и подумала, что к такой красоте никогда не привыкнешь.
И в этот момент мир перевернулся.
Земля, на которую она упала, еще не успев осознать, что происходит, стала как кисель. Зыбкая, ненадежная, трясущаяся. Грохот бил по ушам. Сверкали вспышки, в искрах, в дыму взлетали в воздух деревья, крыши домов, пролеты заборов, ошметки овец, кур. Широко раскрыв рот, крича в полный голос и не слыша себя в кромешном грохоте, она поползла обратно в дом, где дети и спасительный погреб. Тело стало маленьким, словно сжалось, с ног слетели резиновые сапоги, она ползла босая.
Загорелся хлев, там мычали, сходили с ума коровы, пытаясь выбраться наружу, а ей прямо на спину упала убитая птичка, и она вздрогнула, сжав зубы, думая, что это осколок и что ей теперь до детей не доползти.
Ольгу выкинуло из кровати. Дом, где она спала, трясло. Еще ничего не понимая, не придя в себя со сна, она схватила сумку, где лежали деньги и паспорт, и, пригибаясь, бросилась из комнаты. Дом Зелимхана оставался большим и основательным, имеющим все атрибуты достатка на местный манер — просторные комнаты, ковры, лепнина и большие вазы с искусственными цветами. Сейчас на обоих этажах звенели, вылетая, стекла.
Сверху сыпался какой-то мусор.
— В подвал, в подвал, — раздавался снизу голос Зелимхана. На лестнице Ольга столкнулась с мамой Зелимхана, согнутая годами старуха со стеклянным от ужаса взглядом пыталась, как черепаха, успеть спуститься в подвальный лаз. Его жена и две юные чернобровые дочери находились уже там. Одну девочку рвало от страха.
Во дворе всполохнуло огнем, полетели во все стороны и в небо искры. Воздух разорвался от грома. В подвале с полок попадали на пол банки с соленьями, подвешенный к потолку фонарик погас, и Ольга, впервые оказавшись под таким обстрелом, быстро перекрестилась в темноте. Сердце бешено колотилось.
— Аллах Милосердный, защити, — шептала жена Зелимхана, прижимая к себе девочек.
Штурмовая группа лежала в низине, ожидая окончания артподготовки. Лица солдат были бледны, скулы заострились. Дрожали руки.
Впереди по оси их движения темнел небольшой ельник. Выкатилась боевая машина пехоты, загрохотала скорострельной пушкой, на всякий случай простреляв длинными очередями весь ельник вдоль и поперек. Полетели вверх ветки. Что-то загорелось.
— Циклон-515, пошел! Пошли! Пошли, родимые!!! — закричали в рацию.
И штурмовая группа побежала вперед. Страха больше не было. У бежавших осталось только колоссальное внутреннее напряжение, а на смену слабому уму пришел инстинкт, подсказки судьбы: «Бежать, еще бежать, падать, вон кочка, ползти, там укрытие, опять
бежать». Направление — первый от улицы дом с сереющей вдалеке крышей, а перед ним спасительный забор.Со стороны атака выглядела совершенно не эпически. Никто не кричал «за Родину». Бежали по трое, по четверо; молча и тяжело, каждый нес груз килограмм по сорок — патроны, гранаты, пулеметные ленты, за спинами трубы гранатометов, кто-то сгибался под тяжестью станины от АГС — автоматического гранатомета. Последние, кроме боезапаса, тащили окопные заряды, кирки и лопаты для окапывания.
Не мыслями, подсознанием каждый надеялся, что огневые точки подавлены, и просил судьбу: лишь бы еще тишины, еще десять шагов, еще десять… За бегущими медленно, ревя перегазовкой, выкатились два танка, покрытые кирпичиками динамической защиты.
Опытный охотник знает: не надо гоняться за зверем по лесу, надо знать тропки, где он ходит, и понимать его привычки, тогда у добычи шансов вообще нет. Боевики хорошо подготовились к штурму. Каждая кочка пристреляна. Когда солдаты пробежали намеченные заранее ориентиры, из тщательно замаскированных дотов по пехоте в упор ударили пулеметы, а с горы глухо и раскатисто зарокотал станковый ДШК{9}.
Штурмовая группа залегла под огнем. Солдаты распластались в траве, кусая от страха землю зубами. Кто-то пытался стрелять в ответ. Кто-то хрипел, булькал кровью и закатывал глаза, его обматывали бинтами из индивидуальных пакетов поверх одежды. То тут, то там по всей длине залегшей цепочки взлетали брызги земли. На окраине села разгорался ожесточенный бой. Стреляли танки.
Ольга в подвале вслушивалась в приглушенные звуки боя. Она в первый раз оказалась под таким обстрелом, первый раз попала в эпицентр боя. Знала, если войска с ходу ворвутся в село, в подвалы первым делом полетят гранаты, а потом уже будут спрашивать: «Кто здесь?» Как-то отстраненно подумалось: может, среди атакующих сейчас Слава со своими разведчиками? Представилось, как они заходят в село, а тут она, убитая, с открытым ртом. Достают ее из подвала… Самыми главными и нужными вещами на свете для нее остались иконка Божией Матери и паспорт, чтобы знали, кто она.
И еще представилось, как вертятся сейчас под пулями стриженые мальчишки — чьи-то сыновья. В свете загоревшегося фонарика она незаметно щепоткой перекрестила сторону, где шел плотный бой.
Между тем штурм захлебнулся. На командном пункте полка, в двух километрах от войны, среди вырытых площадок и телефонных проводов под ногами, багроволицый командир орал на штабных офицеров:
— Откуда невыявленные огневые точки? Провалили атаку! Погоны вместе с плечами оторву!
Над штурмовой группой навесили дымы. Ошалевавшие солдаты откатывались назад на исходные позиции, таща за собой раненых. Мертвых забрать не успели. Надо было ждать ночи.
А в направлении села снова полетели струи дымного света.
Через час обстрел прекратился. Дому Зелимхана повезло — богатым всегда везет. Попало в овчарню, там сейчас была каша из разбитых досок гумна и ошметков. Вместо сада — воронки и бурелом из веток, сломанных стволов яблонь и айвы. По всему двору раскидана земля. Наступила полная тишина, даже по горам не стреляли.
Ольга с Зелимханом выбрались из подвала, дети на всякий случай оставались там. Ольга стояла посреди двора и растерянно смотрела на последствия обстрела. У нее появилось чувство, что все происходит не с ней, что она просто находится одна в огромном зале, где на все стены экран, каким-то образом передающий запахи и густоту наступившей тишины, где показывают немой и страшный, но для нее отстраненный и нереальный фильм.